Проклятый Лекарь. Том 4 (СИ) - Молотов Виктор

— ОТПУСТИ МЕНЯ!

— Нет.

Призрак начал метаться по кухне, как пойманный зверь, отчаянно пытаясь найти лазейку в своих невидимых путах.

Он бросался влево — магическая цепь, натянувшись, с силой дёргала его обратно. Кидался вправо — тот же самый результат.

Пытался взлететь к потолку — притягивался обратно, как нелепая игрушка йо-йо.

Я медленно начал обходить его по часовой стрелке, держа кристалл на вытянутой руке.

Призрак был вынужден поворачиваться следом, и мы закружились в странном, жутковатом танце.

Я — ведущий партнёр, неторопливо идущий по кругу. Он — ведомый, яростно крутящийся в центре, пытаясь не упускать меня из виду и одновременно найти способ вырваться из моего контроля.

— Я ем грунт? Я ем грунт? — встревоженно забормотал Костомар. «Что происходит? Это нормально?»

— Всё под контролем, — заверил я его, продолжая кружить вокруг взбешённого духа. — Это нормальная реакция свежепривязанного призрака. Стадия отрицания и гнева. Через несколько минут он перейдёт в стадию торга, потом депрессии, и наконец — принятия.

— НИКОГДА! — проревел призрак, делая очередную отчаянную попытку прорыва. — Я БУДУ БИТЬСЯ ВЕЧНОСТЬ!

— Вечность — это долго, — философски заметил я. — Даже для призрака. Кстати, ты тратишь свою эктоплазматическую энергию с угрожающей скоростью. При таком темпе ты истощишься минут через пять.

Это не было угрозой. Я видел своим некромантским зрением, как его призрачная субстанция, до этого плотная и яркая, начинает тускнеть.

Яростные, бессмысленные попытки вырваться высасывали его силы быстрее, чем он мог восстановить их из окружающего пространства.

Он сжигал сам себя.

— Я ем грунт! — Костомар показал костлявым пальцем на кухонную дверь, явно предлагая стратегическое отступление.

— Никуда не уходим, — твёрдо сказал я. — Нужно довести ритуал до конца. Иначе он так и останется берсерком, только привязанным. А мне нужен разумный помощник, а не бешеная собака на цепи.

Его ярость была не просто эмоцией. Это был симптом. Симптом глубокой, застарелой травмы. И как любой хороший врач, я знал: чтобы вылечить болезнь, нужно сначала понять её причину.

А для этого пациент должен быть в сознании. И готов к диалогу.

Время для шоковой терапии.

Прошло ещё три минуты этого безумного танца. Призрак выдыхался.

Его движения стали медленнее, яростные вопли сменились сдавленным рычанием, а зловещее алое свечение потускнело, превратившись в неровное, болезненное мерцание.

Пора переходить ко второй фазе.

Я остановился.

Присел на корточки и провёл ладонью по полу, собирая на пальцы остатки серебряной пыли, из которой состоял разрушенный барьер. Она всё ещё хранила следы магической силы — слабое, холодное покалывание прошло по моей коже.

— Что… что ты делаешь? — призрак временно прекратил свои бессмысленные попытки вырваться, с подозрением наблюдая за моими действиями.

— Заканчиваю ритуал усмирения, — ответил я, доставая из ящика кухни небольшой нож. Одним точным, выверенным движением я сделал неглубокий порез на левой ладони. — Тебе повезло, что я не садист. Мог бы растянуть это удовольствие на пару часов, но мне нужен ты в здравом уме, а не выжженная, безмозглая оболочка.

Тёмная капля моей крови упала на серебряную пыль.

Я добавил к смеси тонкую, контролируемую струйку своей родной некромантской энергии, мысленно перемешивая ингредиенты силой воли. Смесь на моей ладони засветилась тусклым фиолетовым светом.

— Кровная магия⁈ — призрак в ужасе отшатнулся, пытаясь отлететь как можно дальше, но невидимые цепи удержали его. — Ты тёмный маг!

— Я некромант-любитель и профессиональный врач, — поправил я, скатывая светящуюся смесь в небольшой, липкий шарик. — Или наоборот? В общем, неважно. А кровная магия — это просто инструмент. Всё зависит от того, как его применять. Держись крепче, сейчас будет немного… необычно.

Я размахнулся и метнул фиолетовый сгусток прямо в центр его призрачной фигуры.

Шарик прошёл сквозь призрачную грудь, не встретив сопротивления, и взорвался изнутри мягким, беззвучным фиолетовым облаком.

На секунду вся кухня окрасилась в глубокие розовые тона. Костомар испуганно взвизгнул и закрыл свои пустые глазницы костяными руками.

Призрак выгнулся дугой.

Из его горла вырвался странный звук, в котором смешались и стон агонии, и вздох облегчения.

Фиолетовая дымка обволакивала его со всех сторон, проникая в каждую частицу его эктоплазмы, как лекарство, введённое в кровь.

Я наблюдал через некромантское зрение за происходящими изменениями. Битва превратилась в терапию.

Алое пламя в его глазах-провалах начало угасать, сменяясь спокойным, ровным голубым свечением. Когти, длинные и острые, втягивались обратно, превращаясь в обычные человеческие пальцы.

Искажённое яростью, почти звериное лицо разглаживалось, приобретая осмысленные, аристократические черты. Даже сама его эфирная субстанция меняла консистенцию — из рваной, клочковатой становилась гладкой, плотной и целостной.

Когда фиолетовая дымка окончательно рассеялась, он медленно опустился вниз и сел в старое кухонное кресло. Сел аккуратно, сложил руки на коленях, выпрямил спину. И уставился в одну точку перед собой.

И замер. Полностью.

Даже то лёгкое, едва заметное колыхание, которое свойственно всем призракам, прекратилось. Он стал похож на восковую фигуру. На очень детальную голограмму.

— Эй! — я подошёл и помахал рукой прямо перед его лицом. — Ты меня слышишь? Реагируй!

Ничего. Даже его призрачные зрачки не двигались, следя за моей рукой.

— Алло, призрак! Земля вызывает потусторонний мир! Приём!

Тишина.

— Вот чёрт! — выругался я, отходя на шаг. — Да что же мне всё время попадается хрен знает кто! Даже нормальный призрак попасться не может! Бандиты, метаморфы, главврачи-извращенцы… И этот туда же. А ведь был нормальным берсерком, который крушит всё подряд. Теперь — овощ в кататонии!

— Я ем грунт? Я ем грунт? — с любопытством посмотрел на меня Костомар, подходя ближе мелкими, осторожными шажками. «Он сломался? Совсем?»

Он осторожно протянул свою костяную руку к плечу призрака, но тут же одёрнул, не дотронувшись, словно боясь окончательно повредить хрупкий механизм.

— Ну как сказать, — я почесал затылок. — Он в глубоком эктоплазматическом трансе. Сознание полностью отключилось от внешних раздражителей.

— Я ем грунт? — Костомар изобразил жестами вопрос, показывая на призрака, потом на свой череп, а затем делая быстрое крутящее движение пальцем у виска.

— Нет, он не сошёл с ума. По крайней мере, не больше, чем был до этого. Это защитная реакция на резкое изменение его эфирной структуры. Помнишь демона-библиотекаря Физиракана?

Костомар энергично закивал, его позвонки издали характерный щелчок. Он прекрасно помнил тот случай.

Тогда мы случайно вызвали древнего шумерского призрака во время эксперимента с месопотамским артефактом. Тот тоже впал в полный транс после моей попытки связывания.

— Вот с ним была точно такая же история, — продолжил я, обходя вокруг застывшей фигуры. — После ритуала привязывания впал в кататонию на три дня. Я уж думал, что окончательно его сломал. Еле привёл в чувство.

— Я ем грунт? — Костомар сделал жест, имитирующий вливание чего-то из одной ладони в другую.

— «Как его восстановить?» — перевёл я. — Хороший вопрос. С Физираканом помогло прямое вливание Живы в его эктоплазматическую матрицу. Но это рискованно. Слабый призрак может не выдержать такого концентрированного потока жизни и просто рассыпаться в прах.

Я присмотрелся к застывшему духу внимательнее.

Даже в трансе от него исходила мощная, спрессованная энергетика. Его эктоплазма была плотной, хорошо структурированной, без разрывов.

— Хотя этот явно не обычный. Слишком сильная изначальная энергетика. Военный, судя по остаткам мундира. Причём капитан. А сила призрака часто напрямую зависит от силы воли, которой он обладал при жизни.