Проклятый Лекарь. Том 4 (СИ) - Молотов Виктор

— Женщины бывают жестоки, — философски заметил я.

— Я был уничтожен. Я потерял всё в один день — честь, положение в обществе, любимую женщину. И тогда… — он замялся.

— И тогда вы решили свести счёты с жизнью? — закончил я за него.

— В порыве отчаяния, да. Глупость, конечно. Но тогда мне это казалось единственным выходом. Я пришёл в эту квартиру — она принадлежала моей покойной бабушке — единственное, что у меня осталось. Выпил бутылку водки для храбрости. Сделал петлю из своего офицерского шарфа, встал на табурет…

— Дайте угадаю. Шарф оборвался?

— Именно! — он удивлённо посмотрел на меня. — Но откуда вы знаете?

— Опыт работы с призраками, — ответил я. — У половины самоубийц что-то идёт не по плану. Продолжайте.

— Шарф лопнул, я упал, разбил нос. Лежу на полу, кровь течёт, и вдруг понимаю — какой же я идиот! Хотел умереть из-за женщины, которая отвернулась от меня при первой же трудности? Из-за лживых друзей, которые предали меня?

— Разумная мысль.

— Я воспринял этот порванный шарф как знак свыше. Решил — я буду жить! Я буду бороться! Я верну своё доброе имя! И, что самое главное — я верну Светочку! Докажу ей, что я невиновен, и она вернётся ко мне!

Он говорил это с таким пылом, с такой наивной верой, что мне стало почти жаль его. Вот только он не понял самого главного.

Она его не любила. Не по-настоящему. Для неё он был не человеком, а статусом. Блестящий гвардейский офицер, завидная партия. Когда статус исчез — исчезла и «любовь».

Но объяснять ему это было бы жестоко. И бесполезно.

— Бла-бла-бла, — я демонстративно зевнул, прикрывая рот ладонью. — Скучная, банальная история про оскорблённую честь и разбитое сердце. Таких историй — тысячи. Давайте сразу к интересному — кого вы убили и кто вас проклял после смерти?

Ростислав вздрогнул, как от удара. Вся его напускная бравада, весь его романтический пафос испарились без следа.

— Откуда вы… знаете⁈

— Я же некромант, забыли? — я постучал себе пальцем по виску. — Классическое предсмертное проклятье, наложенное в момент агонии. Очень мощное, кстати. Такие штуки надёжно привязывают душу к месту смерти и со временем превращают её в обезумевшего берсерка. Итак? Я жду подробностей.

Призрак сник.

Вся его офицерская выправка куда-то испарилась. Он снова стал тем сломленным, отчаявшимся человеком, каким был в момент своей смерти.

— Я начал писать Светлане сообщения. Буквально заваливать ее ими. Умолял встретиться, выслушать, дать мне шанс объясниться. Она не отвечала. Тогда я начал караулить её у дома, у театра, на балах…

— Преследовали, — перевёл я на язык фактов.

— Я был влюблён! — попытался он оправдаться.

— Ну-ну. И?

— И в один прекрасный день я узнал правду. У неё появился другой. Штабс-капитан Отто Мертенс из инженерных войск. Балтийский немец, сын богатого промышленника. Они уже полгода были тайными любовниками!

— То есть она изменяла вам ещё до вашего позора?

— Именно! — в его голосе прозвучала звенящая ненависть. — Возможно, она даже участвовала в заговоре против меня! Хотела избавиться от неудобного жениха, чтобы выйти за своего немца!

Куда же без любовного треугольника и теории заговора. Он был не просто влюблён. Он был одержим.

И эта одержимость вела его по прямой, хорошо освещённой дороге к катастрофе. Мне даже не нужно было спрашивать, что случилось дальше. Я уже знал.

— Мертенс пришёл сюда? — догадался я.

— Да. Явился с ультиматумом. Сказал, чтобы я оставил Светлану в покое. Что она теперь с ним, что они скоро поженятся, что я должен смириться.

— И вы не смирились.

— Я назвал его вором и подлецом! — Ростислав сжал свои призрачные кулаки. — Он ответил, что я — опозоренный предатель, которому даже секундантов не найти для дуэли!

— Слово за слово?

— И дошло до оружия. У него была сабля, у меня — дедовский кинжал, который висел на стене. Мы сошлись прямо здесь, в этой комнате.

Он указал на пространство между окнами.

— Я был лучшим фехтовальщиком в полку, но Мертенс тоже был не промах. К тому же сабля против кинжала — неравный бой. Он полоснул меня по груди, я ударил его в бок. Он рубанул по руке, я воткнул кинжал ему в живот…

— Взаимное убийство, — констатировал я. — Оригинальные вы товарищи.

— Мы оба упали почти одновременно. Истекали кровью на этом самом полу. И тут Мертенс, умирая, прохрипел: «Будь ты проклят, Комшуков! Именем своей крови проклинаю! Пусть твоя душа не знает покоя! Пусть вечно горит в ярости, как я горю от твоего клинка!»

— И проклятье сработало.

— Я умер через минуту после него. И… очнулся призраком.

— Но ярость пришла не сразу…

— Много позже. Я долго бродил обреченный, пока не начал злиться на все вокруг.

— Кстати, как давно это было? — спросил я. — Ваша драка с Мертенсом?

Ростислав задумался, пытаясь сфокусировать своё призрачное сознание.

— Трудно сказать точно. В ярости время теряет смысл. Дни и ночи сливаются в один бесконечный кошмар. Но… — он напряг призрачную память. — Я помню газету на столе в день драки. Там было что-то про коронацию… Да! Точно! Готовилась коронация Императора Николая Второго! Значит, это был тысяча восемьсот девяносто шестой год, весна!

Я присвистнул.

— Ростислав Данилович, у меня для вас новости. Плохие и очень плохие. С какой начать?

— Давайте с плохих, — мрачно сказал он.

— На дворе две тысячи двадцать пятый. Вы призрак уже довольно давно.

Призрак пошатнулся, хотя для существа, висящего в воздухе, это было довольно странное зрелище.

— Что⁈ Но это значит…

— А теперь очень плохие новости, — продолжил я безжалостно. — Вашей Светочки, скорее всего, уже давно нет в живых. А Мертенс точно мёртв — вы его лично убили. Все свидетели вашей истории либо умерли от старости, либо давно всё забыли. Империя стоит на пороге большой войны с Германией.

Я видел, как с каждым моим словом его мир рушится. Вся его одержимость и мотивация — месть, возвращение чести, любовь — всё это превратилось в пыль. В бессмыслицу.

Ростислав медленно опустился обратно в кресло.

— Так долго…

Он был не просто сломлен. Он был опустошён. И в этой пустоте я увидел идеальный материал для работы.

— Ну, не всё так плохо, — подбодрил я. — Вы снова в здравом уме. Это уже достижение. А значит, у вас появился новый смысл жизни. Или, вернее, посмертия.

— Кстати, раз вы меня спасли от безумия, — оживился Ростислав, и в его призрачных глазах вспыхнула надежда. — Значит, вы сняли и проклятье? Я свободен?

— Не совсем, — я покачал головой. — Я лишь подавил берсерковую составляющую проклятья и вернул вам разум. Но само проклятье, его основа, остаётся. Вы всё ещё призрак, всё ещё привязаны к этому месту.

— Так снимите его полностью!

— Не могу. Снять предсмертное проклятье может только тот, кто его наложил. В вашем случае — покойный штабс-капитан Мертенс. А он, как мы выяснили, мёртв. Причём мёртв окончательно и бесповоротно.

— Тогда… я навсегда останусь призраком? — ужас отразился на его полупрозрачном лице.

— Есть способы упокоить вас и без снятия проклятья, — успокоил я. — Но они сложные и требуют подготовки. А пока…

Он не дал мне договорить. Надежда в его глазах сменилась подозрением, а затем — чистой яростью.

— Ты меня обманул! — прорычал он. — Сказал, что поможешь, а сам только использовал!

Он вскочил и занёс кулак для удара. Призрачная рука пронеслась по воздуху и… прошла сквозь меня, как дым.

— Что за чёрт⁈ — Ростислав уставился на свою руку с полным недоумением. — Я же могу взаимодействовать с физическим миром! Я всегда мог! Я двигал предметы, толкал людей, ломал мебель!

— Могли, — поправил я, даже не пошевелившись. — До того, как я провёл ритуал связывания. Теперь вы мой подданный. В некромантском смысле. Часть моей свиты. И по законам некромантии, которые, кстати, гораздо старше законов вашей Империи, вассал не может причинить вреда своему господину.