Куда приводят коты (СИ) - Фомин Олег Геннадьевич

Тип в брюках, с медицинской маской на лице и бейджем на рубашке скрючился в попытке меня схватить, но я запрыгнул на спину, перелетел турникет.

За ним оказалось фойе с терминалами оплаты, выдающими одноразовые пропуски. На экранах мелькают иероглифы. Азиаты с сумками и корзинами переговариваются меж собой, в меня тычут издали пальцы и подбородки, кто-то целится камерой телефона. Я снова перестал понимать чужую речь, но сейчас меня заботит не это.

Безлюдное место… Найти безлюдное место!

Прозрачные автоматические двери соизволили выпустить, только когда я набросился на стекло в прыжке. Наверное, фотоэлементы стоят ниже кошачьего роста.

Но на улице оказалось еще более людно, чем в прачечной!

Меня сразу затянул поток шагающих тел, пришлось влиться, чтобы не быть затоптанным. Азиаты, туристы, мопеды, лысые буддийские монахи в красных простынях… Моего проворства едва хватает, чтобы озираться и при этом избегать столкновений с ногами и колесами.

Муравейник, не иначе!

Люди кажутся живыми колоннами, а высоко над ними со всех сторон – зеркальные окна высоток, мерцают гигантские рекламные экраны, электронные вывески. Обычных плакатов тоже полно, на них доминирует красный цвет. Вообще здесь много красного. И все в иероглифах.

Отыскать в такой суете клочок пространства, свободный от чьих-то глаз, кажется задачей на грани. Я чуть не застыл в приступе панического отчаяния, но вовремя вспомнил… Карри говорила, что появиться в слишком людом месте столь же легко, как и в совершенно пустынном. И доказала сие на практике.

Смею надеяться, что к исчезновению это относится не в меньшей степени.

Приближаюсь к перекрестку…

Народу перед «зеброй» – как на митинге! И такой вот митинг на каждом из четырех углов дорожного узла. Как только машины и автобусы затормозят, вся эта масса хлынет, волна на волну, и останется только удивляться, что не сбивают друг друга, как кегли…

– Ма, там котя! – детский голос.

– Не вертись…

Пробираюсь в самую гущу ног.

Вот здесь и впрямь реальные шансы быть задавленным. Но придется рискнуть. Зато между фигурами так тесно, что вниз почти никто не смотрит. Никаких «Ма, там котя!» и прочих знаков внимания. Каждый дышит другому в затылок, посматривает на светофор, листает ленту соцсети в гаджете. Сколько секунд осталось до зеленого, уже не видно. Но магистраль еще гудит. Лучше успеть до того, как лес ног придет в движение.

Под шум автомобилей я закрыл глаза.

Карри… Изумрудные глаза, веснушки, призрачная маска с каймой янтарных камушков, зеленое одеяние восточной принцессы, жилки на «листьях» ногтей… Пытаюсь воскресить весь образ сразу, а не отдельные элементы… Ну же, Карри! Где ты?!

Меня сжало со всех сторон, будто тисками!

«Не успел!» – подумал я и приготовился к хрусту костей.

Но неприятное чувство вспыхнуло лишь на миг. Я по-прежнему в чем-то тесном, но оно не давит, только ограничивает пространство. Как мешок. Все еще шумят машины…

Вернее, машина. Одна!

Моя голова, наконец, смогла высунуться из таинственных тисков. Это оказался не мешок, а рюкзак. На заднем сиденье автомобиля с открытым верхом. В морду ударил ветер, уши прижались к голове, я невольно сощурился. Машина несется по широченной стреле автобана, слева и справа простираются каменно-песчаные пустоши с пучками блеклой травой, корявыми деревьями, кактусами и скалистым горизонтом.

За рулем девушка в черных очках, голова повязана зеленым платком, его края обвивают шею и развеваются на скорости, шелковое знамя то и дело задевает мои усы. Ногти на руле тоже зеленые, но без узоров. Я не решился заглянуть в зеркало заднего вида, не хватало еще, чтобы девушка, увидев меня, от неожиданности устроила аварию. Дождался, когда чуть повернула голову вбок...

Нет, не Карри. Профиль другой.

Впрочем, было ясно с самого начала, но надежда и вправду имеет нелепое свойство барахтаться даже в очевидно безнадежных случаях.

Сверху сквозь гул мотора и ветра прорвался орлиный клекот. Хищная птица кружит над прериями тенью на фоне слепящего солнца…

Отчаяние вспороло грудь вместе с этим криком, но вместо уныния пришла злость. Я никогда прежде не хотел отыскать кого-либо так сильно, как сейчас, а перемир, сволочь, швыряет меня по всему свету, как мячик для пинг-понга, словно издевается. Словно я для него – игрушка!

Я нырнул обратно во тьму рюкзака, будто в прорубь.

Карри! А ну живо доставь меня к ней!

В нос хлынули запахи кормов для животных. Я очутился в пластиковой камере с решеткой-дверцей. На полке зоомагазина, среди других переносок: пластмассовых, тряпичных, плетеных. Моя на самой верней полке, отсюда вид на кассу. Там оплачивает товар женщина в традиционном ближневосточном наряде зеленого цвета, волосы и тело закрыты, видно только лицо. Разумеется, это и близко не та, кого ищу, и по возрасту, и по цвету кожи.

Зато на Карри очень похожа продавщица. Рыжее каре, веснушки, зеленые ногти…

– Хорошего дня, приходите к нам еще!

Даже голос такой же звонкий, веселый. Сердце защемило. Я был близок к искушению убедить себя, что это и есть она, ну подумаешь, чуть-чуть другая… Но мышцы на морде дернулись в оскале.

Я закрыл глаза. Еще раз!

Запах дыма… Грохот автоматной очереди, а затем – взрыв! Шерсть колыхнулась, дрожь проникла через груду кирпичей, на которых я оказался, в лапы, до самых костей. Сбоку что-то горит, треск и жар пламени совсем близко.

Напротив, прячась за уцелевшим куском разрушенной стены, согнулась женская фигура в привычных зеленых тканях. Платок на виске пропитан кровью, красный ручеек стекает на щеку. Женщина прижимает к себе девочку в похожей одежде, сдавленный плач... Кругом, среди полыхающих руин, окровавленные тела и их части. Все объято медным светом сумерек. Женщина, девочка, их укрытие, трупы и обломки, – все отбрасывает длинные черные тени.

Мимо проезжает внедорожник без крыши, из-под шин клубится пыль, кузов оседлал чуть ли не десяток человек с автоматами и гранатометами. Лица обмотаны хвостатыми тряпками.

Автоматы стреляют в воздух.

– Аллао-аббар! Аллао-аббар!..

Ощетинившийся стволами еж на колесах, рыча, уносится прочь.

В иных обстоятельствах я, наверное, пришел бы в ужас… Хочешь сбить меня с толку, да, перемир? Мол, смотри, этим женщинам, как и Карри, тоже нужна помощь, спаси их! Чем они хуже? Нет, перемир, не выйдет. Я спасаю только тех, кого хочу спасти. И не надо давить на жалость. Со мной такие фокусы не прокатят.

Я прыгнул в завесу дыма, глаза закрылись.

Еще раз!

Опять урбанистический лабиринт, я на какой-то трубе высоко над городом, припекает солнце. Парень, свисая с крыши на страховке, распыляет из баллончика зеленую краску на стену. С бетонного холста смотрит огромный портрет девушки в мусульманской одежде. Вылитая Карри, особенно улыбка и глаза…

Нет, еще раз!

Я под шеренгой вешалок в магазине одежды. Перед зеркалом одной из примерочных крутится женщина в таком же арабском наряде, какие я видел сегодня много раз. И того же цвета.

– Этот хиджаб подходит Вашим глазам! – восхищается девушка-консультант.

Ну, хоть узнал, как называется эта простыня…

Но опять не то! Еще раз!

Глухое подвальное помещение с окошками под потолком, человек в кепке орудует кинокамерой на штативе, вторая на плече другого оператора. Объективы глазеют в роскошно обставленный угол, напоминающий спальню султана. Идет съемка фильма для взрослых, актриса уже сбросила болотного оттенка хиджаб, обнажив рыжие волосы и не только…

Еще раз! Еще! Еще!..

Прыгаю через перемир снова и снова, потеряв счет попыткам. Гнев, беспомощность и страх за жизнь Карри не дают отдохнуть. Ласт нашел меня в логове Леона после полусотни прыжков, ориентируясь на один только кинжал из арсенала Блики, который Леон прихватил с собой. И ведь нашел! И спас мне жизнь! Но этого не случилось бы, если бы он сдался на двадцатой, тридцатой или даже сороковой попытке… Вот и я не сдамся. Если надо будет, осилю хоть сто прыжков! Тысячу!