Лекарь Империи (СИ) - Карелин Сергей Витальевич

— Ну, на скорой тоже иногда бывает весело, — пробурчал он, но уже менее уверенно. — Да у тебя и жизнь веселая! Вон, какой спектакль был с этими тремя отморозками! Я чуть от смеха не лопнул, когда ты их раскидывал, как кегли! Фельдшериха опять же.

Ага, наживка проглочена. Пора было идти с козырей, хотя я и не был до конца уверен, сработает ли мой главный аргумент.

— Это все, конечно, так, — согласился я. — Но ведь это все разовые акции. А в хирургии — там каждый день что-то происходит! Но самое главное, Фырк… ты ведь, насколько я понимаю, не можешь надолго покидать пределы больницы, верно? Я тут почитал кое-что… про таких, как ты. И если я буду работать на скорой, то большую часть времени буду проводить за пределами больничных стен. Ты же не хочешь пропустить что-то действительно интересное, что будет происходить здесь, пока меня нет? А так, если я буду в хирургии, мы будем все время здесь, в самом центре событий. И ты ничего не пропустишь! Ни одной сплетни, ни одной интриги, ни одного сложного случая!

Я бил наугад, но похоже попал.

Фырк удивленно уставился на меня своими огромными синими глазищами. Он явно не ожидал, что я могу знать о его… особенностях. Вслух он, конечно, ничего не сказал, только фыркнул для приличия.

— Ладно, уговорил, любопытный ты наш! — наконец сдался он. — Расскажу тебе одну историю. Но только потому, что в хирургии действительно может быть интереснее! И потому, что ты, похоже, не такой уж и тупой, как я думал. Но это совершенно секретная информация, понял? Никому ни слова!

Хотя он и пытался сохранить хорошую мину, я понял, что мой последний довод стал решающим. Фырк не очень-то умел врать, когда дело касалось его собственных интересов.

И Фырк рассказал. Коротко, без лишних сантиментов, но от его рассказа у меня волосы на затылке зашевелились, а глаза полезли на лоб. История была… ошеломляющей. И я сразу понял, что это не просто «скелет в шкафу». Это целая братская могила скелетов, да еще и с ядерной бомбой замедленного действия в придачу.

И это действительно было оружие. Мощное, убойное оружие против Волкова. Теперь я был уверен, что у меня все получится. Все карты были у меня на руках. Я решительно направился к кабинету Волкова и, не раздумывая, постучал.

— Можно? — я просунул голову в дверь.

Федор Максимович сидел за своим столом, уткнувшись в какие-то бумаги. Он поднял на меня усталый взгляд.

— Разумовский? Ты почему до сих пор не на смене?

— До нее еще целых двадцать пять минут, Федор Максимович, — спокойно ответил я. — И у меня к вам очень серьезный разговор.

— У меня сейчас совершенно нет времени на разговоры, Разумовский, — отрезал он, снова опуская глаза в бумаги. — Я очень занят. Если что-то срочное — у тебя есть две минуты, не больше.

— Думаю, у вас найдется для меня время, — я вошел в кабинет и плотно прикрыл за собой дверь. — Потому что этот разговор в ваших же интересах.

Я сел на стул напротив него, стараясь держаться как можно более спокойно и сдержанно, хотя внутри все клокотало от предвкушения.

— Федор Максимович, я бы хотел еще раз вернуться к вопросу о моем переходе в хирургическое отделение, — начал я.

— Разумовский, я же уже все сказал! — Волков раздраженно стукнул ручкой по столу. — Вопрос закрыт! Ты нужен на скорой! У нас не хватает людей! Я уже говорил тебе, что мне даже с этим пьющим Сычевым приходится мириться, потому что работать некому!

— Я понимаю ваши кадровые трудности, Федор Максимович, — я постарался, чтобы мой голос звучал как можно более сочувственно. — Но в хирургии я смогу принести гораздо больше пользы. Мои знания и навыки там будут более востребованы. Это ведь и для больницы лучше, и для пациентов.

— Скорая помощь — это тоже важно и полезно! — не унимался Волков. — И еще неизвестно, что главнее! Каждый должен быть на своем месте!

— О, началось! — тут же встрял Фырк. — Сейчас он тебе лекцию прочитает о важности неотложной помощи и о том, как тяжело работать на передовой! Старая песня! Дави его, двуногий, не давай ему уйти от темы!

Я сделал небольшую паузу, давая Волкову выпустить пар. А потом, глядя ему прямо в глаза, как бы невзначай произнес:

— А как же Фаина Игнатьевна Скуднева, Федор Максимович? Она ведь тоже, насколько я знаю, очень ценный сотрудник на скорой помощи? И всегда на своем месте?

Волков резко побледнел. Ручка, которую он держал в руках, выпала и со стуком покатилась по столу. Он уставился на меня таким взглядом, будто я только что превратился в трехголового дракона.

— Какая… какая еще Скуднева? — голос его дрогнул, хотя он и пытался сохранить самообладание. — Я не понимаю, о чем ты, Разумовский.

— Да ну что вы, Федор Максимович, — я позволил себе легкую, очень нехорошую ухмылку. — Уверен, вы прекрасно ее знаете. Миловидная девушка двадцати трех лет, сексуальная блондинка, работает у вас медсестрой. И, говорят, работает вполне успешно, особых нареканий к ней нет. Очень ответственный сотрудник.

Волков молчал, только желваки заходили на его скулах. Он явно пытался понять, откуда я мог это знать, и что именно я знаю.

— Так вот, Федор Максимович, — продолжал я тем же спокойным, почти дружелюбным тоном, — есть одно маленькое «но» в безупречной репутации госпожи Скудневой. Небольшая деталь, о которой, возможно, известно не всем. Но мне, по счастливой случайности, стало известно.

— Что… что тебе известно? — Волков с трудом выдавил из себя слова. Его лицо стало пепельно-серым.

— А известно мне, Федор Максимович, что у вашей уважаемой Фаины Игнатьевны с медицинским образованием, мягко говоря, не все гладко. Точнее, его нет от слова «совсем». Диплом-то у нее, конечно, имеется. Красивый такой, с водяными знаками, гербовой печатью… все как положено. Вот только диплом этот, как бы это помягче выразиться… не совсем настоящий. Липовый, если говорить прямо. Купленный где-то на черном рынке за не очень большие деньги.

Я сделал небольшую паузу, давая ему осознать услышанное. Фырк у меня на плече едва заметно хихикнул. Ему эта сцена явно доставляла удовольствие.

— Ты… ты врешь! — выдохнул Волков, но в голосе его не было ни капли уверенности. — Это клевета! У нее есть все необходимые документы!

— Документы можно подделать, Федор Максимович, — я развел руками. — А вот знания и навыки — их не купишь. Хотя, надо отдать должное, Фаина Игнатьевна, видимо, оказалась способной ученицей, раз никто ничего не заподозрил. Или… или ей просто очень хорошо помогали оставаться незамеченной. Прикрывали от всех проверок, от любопытных глаз, от неудобных вопросов. Не так ли?

Я смотрел на него в упор, и он не выдержал моего взгляда, отвел глаза.

— Я не понимаю, к чему ты клонишь, Разумовский, — пробормотал он, но голос его звучал глухо и неуверенно.

— А клоню я к тому, Федор Максимович, что человек, который протащил ее на эту должность, рискуя не только своей репутацией, но и жизнями пациентов, — этот человек сейчас сидит передо мной. И, насколько я понимаю, Фаина Игнатьевна для вас не просто «ценный сотрудник». Она, скажем так, ваша очень близкая… подруга. Или все-таки найдем точное определение? Как насчет — «любовница»!

Волков молчал, нервно теребя какой-то листок бумаги. Он был загнан в угол, и он это прекрасно понимал.

— И вот что интересно, Федор Максимович, — я немного наклонился вперед, понизив голос до заговорщицкого шепота. — Если эта маленькая, но пикантная подробность вдруг станет достоянием гласности в Гильдии Целителей… представляете, какой будет скандал? Подлог документов, использование служебного положения в личных целях, создание угрозы для жизни и здоровья пациентов… Да там целый букет обвинений наберется! И чья голова, как вы думаете, полетит первой?

Я снова сделал паузу, давая ему возможность в полной мере насладиться открывающимися перспективами.

— А ведь копнуть под эту историю, устроить небольшую проверку, чтобы все это вскрылось, — это же проще простого. Особенно если кто-то очень захочет, чтобы Гильдия Целителей об этом узнала. И, знаете, Федор Максимович, у меня такое предчувствие, что Гильдия может узнать об этом уже сегодня. Если, конечно, мы с вами не придем к какому-нибудь взаимовыгодному решению. Например, по поводу моего скромного перевода в хирургическое отделение.