Печать пожирателя 8 (СИ) - Соломенный Илья

Я хотел закричать — но звук застрял где-то в горле, раздавленный этим безумием.

Потому что это была не просто магия.

Это было знание.

Истина.

Она текла сквозь меня, как река, вымывая всё лишнее, всё ненужное, оставляя только суть.

И вдруг…

Я увидел.

Глава 13

Пожиратель. Часть 1

Я не упал.

Не провалился в бездну.

Просто… переключился.

Только что я стоял в лифте храма, ощущая, как реальность распадается на молекулы, а в следующее мгновение моё сознание оказалось втянуло в чужое тело.

Горячий ветер, пахнущий пылью, потом и кровью ударил в лицо. Я моргнул — и увидел Ур.

Город, которого не существует уже тысячи лет.

Я сидел на спине слона — исполинского зверя, чьи бока покрывала броня из бронзовых пластин, а хобот был обвит серебряными кольцами с выгравированными заклятиями. Подо мной покачивалось роскошное седло, украшенное лазуритом и золотом. В ушах звенело от гула толпы, от топота сотен ног, от рёва верблюдов, тянувших за собой повозки с дарами.

Процессия.

Моя процессия.

Я был не Марком. Не Маркелием.

Я был Ур-Намму.

Правителем. Магом. Пожирателем. Одним из первых.

Охренеть…

Город раскинулся передо мной, как выжженный солнцем ковёр, бескрайний и дымящийся зноем. Ур, величественный и древний, поднимался из раскалённых песков, его стены из обожжённого кирпича отливали медью в лучах слепящего полуденного солнца.

Узкие улицы, извилистые, как змеиные тропы, петляли между домами из глиняных кирпичей, слепленных из ила Евфрата. Плоские крыши, словно ступени гигантской террасы, поднимались ярусами к небу, и на них толпились люди, закутанные в светлые одежды, спасаясь от жары в теньках навесов.

Воздух дрожал от зноя. Дым от жаровен, на которых пекли лепёшки и жарили баранину, смешивался с тяжёлым ароматом кунжутного масла и тмина. Где-то вдали, за глинобитными стенами, слышался плеск речной воды — это Евфрат, живая кровь Ура, омывал городские стены, наполняя каналы, что рассекали город, словно вены. По их мутным водам скользили тростниковые лодки, гружённые зерном, финиками и глиняными кувшинами с вином.

Вокруг кипела жизнь: торговцы с побережья Персидского залива выкрикивали цены на раковины и лазурит, писцы под навесами вели учёт товаров, а по главной процессионной дороге, вымощенной обожжённым кирпичом, медленно двигалась вереница рабов, тащащих камень для нового храма.

Город гудел, как гигантский улей. В тени финиковых пальм, росших вдоль каналов, сидели старики, играя в кости, а женщины, склонившись над корзинами, отбирали зерно для помола. Где-то за стеной кричал осёл, недовольный тяжестью поклажи, а с базарной площади доносились звуки лиры и глухой рокот барабана — там плясали под песни странствующих музыкантов.

Но главное — зиккурат.

Исполинская ступенчатая пирамида. Его террасы, выкрашенные в лазурный и киноварный цвета, сверкали в солнечных лучах, а на вершине, в святилище, курился жертвенный дым. Там, на самой вершине, располагался храм, где горел неугасимый огонь.

Мой храм.

А между тем, завидев процессию, толпа на улицах переставала радоваться жизни.

Они бушевали…

Женщины в длинных одеждах, мужчины с обнажёнными до локтей руками, дети, застывшие на плечах у отцов — все они смотрели на меня. Но не с благоговением.

С ненавистью.

— Довольно крови! — кричал какой-то старик, потрясая кулаком.

— Нам не нужна новая война! — визжала женщина, держа на руках исхудавшего ребёнка, — Не нужна новая смерть!

— Нам не нужны твои жертвы!

— Нам не нужен проклятый правитель!

Я повернул голову, ощущая в ушах тяжесть золотых серег. Мои — нет, его губы — сами собой изогнулись в усмешке.

Справа к слону подошёл капитан стражи. Высокий, с кожей, почерневшей от солнца, в доспехах из чешуйчатой бронзы. Его лицо было напряжённым.

— Повелитель… — он понизил голос, но я услышал каждое слово сквозь гул толпы, — Твой сын… Это он подстрекал народ выйти сегодня. И это…

Он замолчал, глядя на меня с опаской.

Я знал, что он хочет сказать.

— … Это отвлекающий манёвр, — закончил я за него. Голос Ур-Намму звучал спокойно, почти лениво, но в нём чувствовалась сталь, — Он готовит что-то. Да?

Капитан кивнул, сжав рукоять меча.

— Он собрал жрецов Энки в Нижнем храме. Говорят, они…

— … пытаются разбудить то, что не должно просыпаться, — я закончил фразу, и капитан вздрогнул.

Он боялся.

Но не толпы.

Не моего сына.

А того, что этот идиот мог выпустить наружу.

Я посмотрел на зиккурат. На его вершину, где горел священный огонь, и произнёс:

— Мне нечего бояться.

В следующий миг земля дрогнула — но не от землетрясения.

От шагов.

Толпа на площади, к которой мы подъезжали, внезапно пришла в движение.

Сперва я подумал, что люди бросились врассыпную, испугавшись моего взгляда. Но нет — они расходились, как вода перед носом корабля. И из этих разрывов хлынули убийцы.

Они появились отовсюду.

Торговец, только что кричавший о неурожае, выхватил из-под плаща кривой нож. Старуха, ещё секунду назад корчившаяся в мнимой немощи, вскинула руки — и из её пальцев вырвались чёрные молнии. Солдат в потрёпанной форме стражи сорвал шлем — и под ним оказалось лицо мага с выжженными на щеках рунами.

Предательство.

Но я — Ур-Намму — не удивился.

Я ждал этого.

Первая атака пришла слева — три копья, заряженных смертельной магией, со свистом рассекли воздух, нацеленные в мою грудь.

Я даже не пошевелился.

Щит.

Воздух передо мной сложился, как бумага, и копья ударили в невидимую преграду. Деревянные древки рассыпались в труху, а бронзовые наконечники расплавились, брызнув жидким металлом в лицо нападающим.

Один из них закричал — но его голос тут же оборвался.

Потому что я сжал пальцы, и его сердце разорвалось в груди.

Толпа взревела.

Те, кто секунду назад притворялся простолюдинами, начали рвать с себя лохмотья — под ними оказались доспехи, татуировки боевых колдунов, амулеты. Они бросились вперёд, но моя стража уже развернулась, закрывая фланги.

Я знал, что им не справиться — потому что среди нападающих есть сильные маги.

Женщина в рваном плаще вскинула руки — и мои воины грохнулись замертво в песок, из их ртов вырвались клубы чёрного дыма.

Старик бросил под ноги слона горсть песка — и он ожила, превращаясь в рой острых, как бритва, насекомых.

А потом земля под нами начала проваливаться.

Я лишь усмехнулся, отпустил поводья, поднял руку — и весь мир взорвался.

Магия вырвалась из меня, как дыхание дракона — серебристо-бирюзовый вихрь, который не просто убивал — он стирал.

Дома вдоль площади вздыбились, как бумажные, и рассыпались в пыль.

Маги, только что готовившие заклятья, испарились — от них остались лишь тени на стенах.

Насекомые из песка превратились в стекло и осыпались дождём осколков.

А земля…

Земля горела.

Когда дым рассеялся, от целого квартала Ура осталась только выжженная пустошь.

Глиняные стены — сплавлены в стеклянные потёки.

Люди — исчезли, будто их и не было.

Даже кровь испарилась.

Тишина.

Только треск пожаров где-то вдалеке.

Мой слон фыркнул и продолжил идти вперёд, будто ничего не произошло.

Процессия двинулась дальше.

Я видел, что капитан моей стражи бледен — но он молчал.

— Теперь ты понимаешь, почему мне нечего бояться?

Зиккурат вздымался перед нами, словно гора. Его террасы, облицованные глазурованным кирпичом цвета бирюзы и лазурита, пылали в лучах заката. Воздух у подножия дрожал от магии — густой и древней.

Моя процессия остановилась у массивных бронзовых ворот, украшенных ликами богов с глазами из чёрного обсидиана. Стража рассыпалась по периметру.

Я сошёл со слона, и в тот же миг тени у подножия зиккурата сдвинулись.