Крафтер II (СИ) - Ладыгин Иван

— Интересно… — пробормотал он, глядя на Плюма, чьи когти впились в каменный пол. — Создание уровня архимагов… И ты таскаешь его, как щенка? Я тебя недооценил… Все недооценили…

Гвардейцы ринулись в атаку, но я уже был свободен. Верёвки — прах. Руны на ладонях вспыхнули алым, как раскалённая сталь. Первый гвардеец замахнулся клинком — я ловко увернулся, ударил ребром ладони в горло. Хруст. Тело рухнуло, словно мешок с костями. Второй выстрелил огненным шаром — я поймал заклинание в воздухе, сжал в кулак и швырнул обратно. Взрыв ослепил на мгновение, оставив после себя лишь дымящийся прах.

— Скучно, — процедил я, переступая через обугленные останки. — Где настоящий бой?

Чернов не ответил. Он отступал дальше, шаг за шагом, его плащ колыхался в такт размеренному дыханию. Пальцы сжали медальон на груди — древний щитовой артефакт, вспыхнувший синим барьером. Плюм рванул вперёд, но удар о щит отбросил его, оставив на защите трещину.

— Не спеши, зверёк, — Чернов усмехнулся, намеренно замедляя шаг. — Все-таки я мастер!

Плюм зарычал, из пасти вырвался сгусток пламени, но барон ловко уклонился, активировав ещё один амулет. Стены ответили ему — каменные шипы выросли из пола, пытаясь пронзить Плюма. Тот взмыл вверх, разбив тусклые светильники, и стеклянные осколки дождём посыпались на Чернова.

— Достойно, — пробормотал барон, стирая кровь с рассечённой щеки. — Но недостаточно.

Он выдернул из-за пояса дымовую гранату и бросил ее перед собой. Яркая вспышка ослепила веки, и спустя мгновение вокруг нельзя было рассмотреть даже своих пальцев. Едкий туман окутал помещение, и мы с Плюмом направились к выходу.

— Беги, — бросил я Чернову вслед, — пока можешь.

Но он не побежал. Отступил. Достойно. Как истинный генерал, знающий, когда битва — лишь начало войны.

Плюм, всё ещё в боевой форме, пронёсся мимо, снося дверь в щепки. Мы вырвались в коридор. Стены особняка вибрировали от шагов бегущих магов. Я улыбнулся. Охота началась.

Спустя минуту мы оказались в главной зале. Холл встретил нас роскошью, превращённой в поле боя. Хрустальные люстры, подвешенные к потолку, украшенному фресками сражающихся драконов, раскачивались, бросая на стены прыгающие тени. Их блики скользили по мозаичному полу. Чернов стоял у парадной лестницы, опираясь на резную балюстраду, словно актёр, готовый к финальному монологу. За ним — несколько магов в мантиях цвета ночной грозы, лишь один был в белом. На плечах двух из них сверкали золотые звёзды — знак магов первого ранга.

— Выйдем на улицу, — предложил я, снимая пиджак, пропитанный гарью и чужой кровью. Ткань шлёпнулась на пол, подняв облачко пыли с мраморной плиты. — Или тебе плевать на собственный дом?

Чернов не ответил. Его пальцы сжали корпус амулета на груди — чёрный обсидиан с трещиной, напоминающей змеиный глаз. Усмешка, холодная и узкая, как лезвие бритвы, скользнула по его лицу.

— Учись выбирать союзников, Морозов, — произнёс он, кивнув в сторону Плюма. Тот, всё ещё в облике тенепёра, рычал, прижимаясь к полу, будто чуя ловушку. — Древние твари редко бывают… послушными.

Он дёрнул головой — и маги ринулись вперёд. Первый, в белоснежной хламиде, взмахнул рукой. Воздух взвыл, и от пола взметнулись шипы инея, острые как скальпели. Я прыгнул в сторону, руна ускорения на запястье жгла кожу, словно раскалённая проволока. Шипы вонзились в стену, пронзив портрет предка Чернова — старика с лицом, как у стервятника.

Второй маг, с золотой звездой на мантии, выкрикнул слово на древнем наречии. Своды холла дрогнули, и с потолка обрушились сгустки тьмы, принявшие форму кинжалов. Один из них случайно вонзился в плечо служанке, замершей в дверях с подносом. Хрустальные бокалы разбились, смешав звон с её предсмертным хрипом. Остальным слугам тоже пришлось нелегко. Некоторые мгновенно погибли.

— Нет! — рявкнул я, выдернув из кармана амулет — гладкий камень с руной исцеления. Плюм метнулся к раненым, его крылья развернулись, окутав их сияющим куполом. Служанка застонала, рана от прикосновения моего камня на ее плече затянулась перламутровой плёнкой, но жизнь в ее глазах уже угасла. Мой щит сдерживал атаки враждебной магии, но надолго его не хватит. Я был не в лучшей форме, потому что невинные вокруг меня умирали…

— Сентиментальность — твоя слабость, — проворчал Чернов, наблюдая, как его маги бьют по куполу. Молнии и кислотные всплески оставляли на защите дымящиеся вмятины.

Один из «звёздных» магов с лицом взмахнул рукой. Пол подо мной вздыбился, каменные плиты превратились в когтистые лапы, готовые раздавить. Я вскочил на обломок люстры, свисавший на цепях, и оттолкнулся, словно на трамплине. Руна взрыва, начертанная на ладони, сдетонировала при ударе в грудь мага. Его мантия вспыхнула, тело разорвалось на осколки, обдав холл кровавым дождём. Жалкие теоретики…

Еще один перворанговый маг — женщина с седыми волосами, заплетёнными в боевые косы — выдохнула слог на древнем наречии. Воздух вокруг нее сгустился в клинки из сжатого ветра. Но Плюм, вырвавшись из-под атак, вцепился ей в горло, его клыки пронзили барьер из магического льда. Хруст костей заглушил её последний заклинательный шёпот.

С остальными расправился я лично. Сплетя из энергии души терновый венок, я веретеном отправил его в полет. Он бумерангом пробил щиты магов и оставил кровавый росчерк на горле каждого… Они рухнули, как подкошенные… Дилетанты!

— Твоя очередь, — кивнул я Чернову, вытирая пот со лба. За спиной трещал купол Плюма — защита таяла под напором магов.

Чернов медленно спустился на ступеньку ниже. Его амулет треснул, выпустив струйку чёрного дыма.

— Удивительно, — сказал он, разминая пальцы. На них засверкали перстни с кристаллами-резервуарами. — Ты борешься за тех, кто даже не знает твоего имени.

— А ты убиваешь тех, кто верил в твоё, — бросил я, готовя руну разрыва.

Он рассмеялся — звук, похожий на скрежет ветвей в бурю.

— Ты — покойник, Морозов. И даже твой милый зверёк… — Его взгляд скользнул к Плюму, чьи крылья теперь покрылись трещинами от непрерывных атак. — … не поможет тебе в этой битве. Ты не представляешь, насколько замотивированным может быть отец, потерявший сына!

Внезапно он швырнул на пол амулет. Обсидиан взорвался, заполнив холл ядовитым туманом. Когда дым рассеялся, Чернова не было — лишь голос эхом отдавался с верхнего этажа:

— Попробуй догони, герой.

Напитав ноги энергией, я одним прыжком оказался на верхнем этаже. Барон Чернов отступал вглубь дома, его пальцы скользнули по стене, покрытой резьбой в виде переплетённых змей. Древние узоры вспыхнули кровавым свечением — артефакты, вмурованные в кладку столетия назад, пробудились. Каждая змея ожила, вытянув каменные головы с рубиновыми глазами. Пол под ногами дрогнул, мраморные плиты рассыпались в зыбучий песок, затягивая всё глубже. Я втоптал в пол руну стабилизации, но песок жадно поглотил её, словно пожирая саму магию.

С потолка, расписанного фресками сражений предков Чернова, обрушились големы. Не просто каменные глыбы — их тела были слеплены из обломков статуй, зеркал, позолоченных рам. Лица, некогда украшавшие портреты, исказились в гримасах ярости. Первый голем ударил кулаком, превращённым в молот с шипами. Я вырвал из пола балку, перекошенную, но ещё державшуюся на цепях. Руны силы, выжженные на древесине, вспыхнули синим — удар разнёс голема вдребезги. Осколки статуи предка Чернова вонзились в стену, пронзив гобелен с фамильным девизом.

Плюм, взревев, ринулся ко второму голему. Его крылья, объятые алым пламенем, разрезали камень, как масло. Голем рухнул, обнажив ядро — сердцевину из небольшого кристалла, трещавшего от перегрева. Плюм схватил его в пасть и сжал челюсти. Кристалл лопнул, выпустив волну энергии, которая опалила гобелены и расплавила серебряные подсвечники.

— Сдохни уже! — Чернов вдавил ладонь в стену, активируя руну разрушения. Его пальцы истекали кровью — плата за магию такого уровня.

Особняк застонал, как раненый зверь. Колонны с грохотом треснули, рассыпая обломки с позолотой. Балки, украшенные гербами, рухнули, погребая под собой горничных в кружевных чепцах и стражников в доспехах с фамильной символикой. Я прыгнул в ближайшее окно, стиснув зубы, когда витражное стекло впилось в ладони. Плюм, прежде чем крыша схлопнулась, успел вытащить последнюю служанку — девчонку лет пятнадцати, дрожавшую в обгоревшем переднике. Он аккуратно опустил её на землю, прежде чем обернуться к дому, скаля клыки.