Товарищ Йотунин (СИ) - Гельт Адель

Ни десяти, ни, тем более, тридцати часов у меня не было, и потому я искренне надеялся на то, что законтрактованный спирт уже имеется где-то здесь, в заранее приготовленных запасах.

Оставался, если что, запасной план: вместо нормальной тройной перегонки, отбора хвостов и прочего нудного процесса, получить спирт иным способом, а именно — алхимическим… Я так тоже умею — даром, что ли, двести лет работал с хлебным вином и всем, что с тем связано!

Говорят, правда, что алхимический спирт, он же — ректификат, получается какой-то не такой. Хлебом, мол, не пахнет, и похмелье с него так себе, неинтересное… С последним не сталкивался — сами понимаете, на полторы тонны живого тролльего веса спирту нужно количество такое, что… В общем, мне было столько не выпить.

Спирт найти не удалось: то ли Ваня рассчитывал подготовить товар позже, то ли и вовсе не собирался выполнять некую, не совсем мне понятную, договоренность.

Помните, да — до ста часов!

Взял самый большой котел — тех было в количестве, прямо шесть штук, разных размеров.

Отыскал кристаллы — творить алхимию на дровах, с их неровным пламенем и вовсе не гарантированной температурой горения, было бы решением… Несколько опрометчивым. Долбануть, если что, может так, что даже это — довольно крепкое — строение собирать придется по кусочкам отсюда и до самого сервитута. Это если будет, кому собирать.

Побросал в котел всякой органики: мешок прошлогодних яблок, уже усохших, изрядный сноп травы — коса нашлась тут же, в чулане, остатки еды, обнаруженной в холодильном шкафу (вместе с плесенью и какими-то, кажется, насекомыми), залил все водой из уличной бочки — там тоже кто-то плавал…

Скажете, выгнать нормальный спирт в открытом котле, да из подобной дряни, не получится? Мол, лучше всего подойдет зерно, нужен сахар, вода почище, змеевик, охлаждение… Не, если не понимаете — не говорите.

Наложил пару заклинаний на сам котел, еще пару — на содержимое, потом зафиксировал температурный режим, прикинул на глаз состояние и время, поставил — на всякий случай, слишком самоуверенные алхимики живут недолго — отражающий инвок, сотворил и запустил малый даймоний сути винного духа…

Теперь оставалось ждать: часа три, примерно, с половиной.

До визита ожидаемых гостей часов оставалось пять — как раз успею охладить то, что получится, да перелить в особую емкость, каковую я, все же, отыскал — пусть и прискорбно пустую, но зато чистую и нужного объема.

Оглянулся: чем бы заняться?

Нашел.

Настроился, заглянул в себя, выглянул наружу.

Поискал глазами: увидел короткий нож. Ваня таким чистил овощи, не иначе: ни на что больше короткое, тонкое и острое с одной стороны лезвие не годилось в принципе.

— Побудешь атеймом, — сообщил ножу. Тот или не был против, или поленился, но не возразил.

Для того, чтобы вызвать не духа, но кого-то посолиднее, можно использовать несколько методов.

Например, налить в блюдце мертвого молока, да громко и четко произнести имя призываемого.

Еще — принести какие-нибудь дары, на каковые падки умертвия, и тоже позвать.

В конце концов — но это нужно озаботиться заранее — привязать суть уже явившегося немертвого к предмету… Любому, на самом деле, главное — изначально инертному магически.

Однако, мертвого молока у меня не было: здесь и двухголовые-то коровы вряд ли водятся, а если это и не так — неизвестно еще, какого те свойства.

Сути связать я не догадался — попросту забыл, ну, в прошлый еще раз, когда умертвие явилось само.

Дары же… Не, самим мало.

Оставался один способ — его не сильно любят и откровенно побаиваются почти все разумные — кроме тех, кто живет самим смыслом такой магии.

Я взял овощной нож и коротко чиркнул себя по предплечью.

— Приди, Зайнуллин!

— Нельзя ли по имени-отчетству? — ворчливо вопросил называемый при жизни Иреком Сибгатовичем, являясь передо мной — в форме, на этот раз, полностью бестелесной.

— Может, и можно, — ответил я, стараясь не отвлекаться от перевязки: раны, нанесенные в ритуальных целях, настоятельно не рекомендуется лечить волшебством. — А смысл?

— Ну… — мнимо задумался мертвец, — уважение?

— Тебе не все ли равно? — удивился я. — Ты, так-то, помер… Правнучек.

— Резонно, — перестал паясничать немертвый старик. — Чего звал, прадедушка?

— Да так. Делать нечего, — я прошел комнату насквозь — посмотреть, все ли в порядке в заклятом котле и вокруг него. Ничего не случилось и не планировало — скучно, барышни!

— Бабку развеяло, — пожаловалось умертвие. — Закопать думал, чтобы как-то… По людски, что ли. Не, рассыпалась и по ветру.

— Ты же так и хотел? — разговор с мертвецом меня, по крайности, развлекал.

— Мало ли, чего я хотел, — пожал тот прозрачными плечами. — Так получилось.

— Как бы не вышло чего другого, — мне вдруг пришла в голову смешная мысль.

Внимательно посмотрел на умертвие. То — в ответ — вытаращило свои мутные буркалы уже на меня.

— Например, призовет тебя кто-то другой, да начнет расспрашивать — вдумчиво, под гекатомбу, — предположил я. — Так, мол, и так, а расскажи-ка мне, мил упокойничек, что за лысый тролль обитает на болоте, да какого лысого тролля этому лысому троллю надо… А ты возьми, да расколись пополам, что-то полено!

— Мне оно зачем? — почти натурально изумился дух. — Ты, прадедушка, может, последний обученный некрос этой части мира… Или мира вообще! Мы, мертвые… А, ты же в курсе!

— В курсе, — шалость не удалась, шутка вышла несмешная, тема для разговора не взлетела. — Это я так. Шуткую. А что, — решил уточнить, — реально некроманты — такой штучный товар?

— Я специально выяснял, — ответил старик Зайнуллин. — Есть у меня один знакомый лич… Из очень старых, лет пятьсот ему… Он и поделился.

Умертвие, повинуясь прижизненной привычке, перевело дух.

— Короче, теоретической школы нет. Напрочь. Так, отдельные энтузиасты, но у тех ни знаний, ни толком силы.

— Дай, догадаюсь: учить некому и некого? — развеселился я. Классическая некромантия, которую я изучал больше двух сотен лет, и каковой владел на приличном уровне, из небольшого преимущества превратилась в этом мире в колоссальный, как говорят в Атлантике, бонус!

— До чего дошло: делят некросов на некромантов и упокойщиков, будто это не одно и то же, — пожаловался мертвец.

— Отношение населения, — парировал я. — Себя вспомни, ну, при жизни: тоже ведь делил на тех и этих!

— Так-то оно так, — вздохнул Зайнуллин. — И все-таки…

— Ладно, поболтали — и хватит, — решил я.

— Я пойду, наверное? — предложил дух.

— Стоять, бояться… Или висеть, надеяться, — пресек я попытку бегства. — Служба за тобой, Зайнуллин! Плату-то ведь получил?

— Как есть, начальник, — принялся ерничать мертвец. — Фронт работ обозначь, я…

— Кость скуловая, — сделал я ударение на «о». — Не перебивай, будет тебе фронт.

Я задумался: чего бы такого пожелать… Не то, чтобы было жалко крови — той и пролилось-то несколько капель, но с мертвецами ведь как: требуй по максимуму, выжимай досуха, иначе ни один неупокоенный не станет тебя уважать! От неуважения проистекает непослушание: так и проснешься однажды, а из сердечной мышцы — твоей — торчит какая-нибудь трубчатая кость — уже чужая! То есть, получается, не проснешься.

— Есть у меня один вопрос, правнучек, — сообразил, наконец, я. — Меня же тут считают шаманом… Шаман то, шаман сё — задрали, натурально. Я тут что удумал: сумку надул, в нее стучу, чисто бубен, самому — главное, не заржать… А мне надо бы понять, чтобы всерьез!

— Дело ясное, — подхватил мысль мертвец. — Тебе, некрос, надо духа призвать… Посильнее. Такого, чтобы ух и даже ого. Тут ведь как: ты тролль? Тролль. Повинен общаться с духами предков!

— Одна беда, — пришлось ответить. — Нет у меня предка… В этом мире. Ни единого. Потому, что…

— Я уж понял, — не дало мне договорить умертвие. — Только это не беда. Нет предка — назначь, нет духа — призови!