Император Пограничья 13 (СИ) - Астахов Евгений Евгеньевич

Емельян возмущённо крутанулся в сторону Каменева, который с кривой ухмылкой держал на плече автомат с подствольным гранатомётом.

— В большой семье клювом не щёлкают, — издевательски протянул Всеволод.

В этот момент из окна центрального дома, где забаррикадировался командир «Чёрных Молний», раздался гортанный крик:

— Маркграф! Маркграф Платонов! Выслушайте меня! Мы можем договориться!

Я подошёл ближе, не скрываясь, зная, что ничто из их арсенала не сможет мне повредить. Возле одного из домов я заметил Марину Соколову и Севастьяна Журавлёва, держащих на прицеле сдавшихся наёмников. Целая группа лежала лицом в землю, закинув ладони на затылок.

Командир ратной компании, судя по голосу тот самый Аслан, сидел привалившись спиной к стене возле окна. В глубине помещения маячили силуэты ещё троих наёмников.

— Я готов заключить сделку! — нервно продолжал командир. — Дайте мне две тысячи рублей за компенсацию расходов, и мы уходим из Пограничья! Тысячу! И даю честное слово — больше никогда не возьмём здесь заказы!

Я молча смотрел на окно. В голосе наёмника звучало отчаяние, но какая невероятная наглость — требовать деньги за то, чтобы убраться отсюда живым.

— Пятьсот! И информация! — крикнул Аслан. — Я знаю планы других ратных компаний, маршруты, цели! Всё расскажу! Только заплатите за мирный уход!

Восхитительно. Этот ублюдок избивал местных жителей, грабил деревню, а теперь ещё и требует от меня плату за милость не делать этого впредь. Такой уровень беспринципности почти достоин уважения.

— Мертвецам деньги не нужны, — коротко ответил я, легко распознав ложь в словах противника.

— Сто рублей! — голос командира сорвался на визг. — И мы поклянёмся никогда больше не появляться в ваших землях!

Я повернулся к ближайшим гвардейцам:

— Всех в расход.

Молотов кивнул, поправляя Трещотку. Из дома донеслись проклятия Аслана, смешанные с криками о международном праве и конвенциях, но я уже отвернулся. Ермаков и Железняков подступили, вытаскивая гранаты из подсумков.

Но тратить боеприпасы нам не пришлось.

Местные жители, до этого момента прятавшиеся по домам, начали выходить на улицы. Сначала по одному, потом группами. В руках у них были вилы, топоры, серпы — всё, что могло служить оружием.

— За Николополье! — крикнул кто-то.

— Смерть насильникам! — подхватили другие.

Толпа, как прилив, понеслась к группе пленных наёмников. Избитые вчера мужики, которых подлатала Марина Соколова, ковыляли впереди, сжимая дубины. Женщины, пострадавшие от бесчинств Чёрных Молний, шли следом с решительными лицами.

Крестьяне накинулись на раненых и сдавшихся наёмников. Это не был бой — это была расправа. Месть за унижения, насилие, грабежи. Мои гвардейцы могли их удержать, но я не отдал такого приказа. Останавливать жителей означало защищать тех, кто час назад терроризировал деревню.

Военнопленные заслуживают суда и достойного обращения. Для карателей и мародёров есть только один приговор — смерть на месте.

«Хозяин! — запаниковал ворон. — Катастрофа! Сюда едет целая армия! Человек сто, все вооружены до зубов! Мы же все погибнем!»

Я выругался сквозь зубы. Теперь, когда мы подарили этим людям надежду, мы не можем бросить их без защиты. А теперь ещё и подкрепление противника на подходе.

Глава 2

Архип сидел в кабине головного грузовика, поправляя чёрную повязку на левом глазу. Три армейских «Берёзы-М» и два военных внедорожника двигались по разбитой дороге к Николополью. В кузовах тряслась сотня бойцов Грозовой Стражи — проверенных ветеранов, прошедших не одну кампанию. Старый командир откинулся на спинку сиденья, разглядывая единственным глазом утренний туман над полями. За десятилетия службы он научился чувствовать беду задолго до её появления, и сейчас что-то царапало его нутро тревожным предчувствием.

Грохот автоматных очередей донёсся издалека, заставив водителя притормозить. Архип резко выпрямился, прислушиваясь. Стрельба шла со стороны деревни — плотная, хаотичная, с характерным звуком разрывов гранат.

— Стоп, машина! — рявкнул одноглазый командир, и колонна замерла. — К оружию, быть наготове! Смотреть в оба!

Он выскочил из кабины, прихрамывая на правую ногу — старая рана от осколка давала о себе знать в сырую погоду. К нему уже спешили офицеры из других машин.

— Старшой, что за пальба? — спросил молодой лейтенант Вергизов, недавно уволившийся из регулярных войск.

— То-то и оно, что не знаю, — процедил Архип сквозь зубы. — Чёрные Молнии должны были в этих местах проходить, а громыхает так, будто целая рота штурмует укреплённый форт.

Старый волк обвёл взглядом своих офицеров — четверых опытных мужиков, с которыми прошёл огонь и воду. Каждый понимал, что лезть вслепую в неизвестную заварушку — верный способ положить всех людей и при этом ни заработать ни копейки.

— Кравчук, Семёнов, Рябых! — выкрикнул командир имена лучших разведчиков. — Живо ко мне!

Трое ветеранов выскочили из второго грузовика. Кравчук — жилистый мужик лет сорока с лисьей мордой и быстрыми глазами. Семёнов — бывший егерь, способный часами лежать в засаде без единого движения. Рябых — невзрачный тип с редким Талантом создавать невидимые магические сенсоры.

— Обойдёте деревню с трёх сторон, — приказал Архип, чертя палкой на земле примерную схему. — Кравчук — с запада через рощу. Семёнов — с востока по оврагу. Рябых запустишь своё око с севера, но сам не лезь близко. Через пятнадцать минут жду докладов. Ясно?

Разведчики кивнули и растворились в утреннем тумане. Архип вернулся к грузовику, достал из кармана помятую фляжку с домашней настойкой, сделал глоток. Молодой лейтенант покосился неодобрительно, но промолчал — не его дело учить старого командира.

Время тянулось медленно. Стрельба в деревне стихла, оставив после себя гнетущую тишину. Первым вернулся Кравчук, запыхавшийся и взмокший.

— Командир, видел издалека… — он перевёл дух, вытирая пот со лба. — Двухсотые[1] лежат. Чёрные Молнии, судя по униформе. Человек двадцать-двадцать пять точно.

Следом появился Семёнов, его камуфляж был испачкан грязью от ползания по оврагу.

— В самой деревне вооружённых не видел, — доложил он кратко. — Местные добивают трёхсотых[2]. Хаос полный, бабы с вилами бегают, мужики с топорами.

Архип нахмурился. Картина складывалась странная — кто-то атаковал Чёрные Молнии и исчез, оставив местных расправляться с остатками.

Рябых вернулся последним, и по его бледному лицу командир понял — пластун увидел что-то важное.

— Запустил сенсор через северную околицу, — начал маг, нервно облизывая губы. — Засёк четверых в деревне. Хорошо экипированы — доспехи необычные, оружие… Прятались между домами, выжидали. Я попытался рассмотреть получше, но тут мой сенсор… его уничтожили. Просто развеяли, как дым. Там есть маг, командир. И не слабый.

— Отряда Платонова, — выдохнул Архип, сплюнув в сторону, — больше некому. Только у него есть силы и наглость атаковать наёмников князя.

В этот момент дозорные привели связанного мужчину в порванной форме Чёрных Молний. Боец был молодой, лет двадцати пяти, с мелкими чертами лица и беспокойными глазами. На щеке красовался свежий синяк, губа разбита.

— Поймали в полукилометре отсюда, — доложил дозорный. — Полз по кустам, пытался незаметно свалить.

Архип подошёл к пленнику, схватил за подбородок, заставляя смотреть в глаза.

— Имя?

— Тришка… Трифон Мелехов, — выдавил наёмник.

— Что там произошло?

Пленник замялся, но удар кулаком в солнечное сплетение от «союзников» быстро развязал ему язык.

— Напали… внезапно… — захрипел Трифон, пытаясь отдышаться. — Мы ещё с похмелья были, половина спала. Они из тумана вышли, как призраки. Гранаты кинули, дым едкий… глаза выжигает. Потом стрельба началась.

— Кто напал? Сколько их было?

— Не знаю точно… может, десять, может, больше. Двигались быстро, нечеловечески быстро. У одного силы как у комбайна — медведя Эмина… нашего мага, — торопливо пояснил он, — голыми руками переломил. Девка была с винтовкой, с колокольни стреляла, не промахивалась.