Ведьма и столичный инквизитор (СИ) - Кайзер Анна

Эльда ахнула от восхищения, прижав руки к полной груди.

- Ох, господин инквизитор! Какой вы смелый! Какой решительный! Не беспокойтесь, мы обязательно придем к вам, если что. Прямо сразу же. - Она смотрела на него, как на сказочного рыцаря, глаза сияли слепым обожанием и полным непониманием истинной сути его слов.

Я же стояла, словно вкопанная, чувствуя, как ледяной пот стекает по спине под мокрым платьем. Весь жар, все сладкое предвкушение сменилось леденящим душу страхом.

- Доброго дня, дамы, – Эшфорд кивнул, его взгляд скользнул по мне в последний раз – что-то сложное, невысказанное, почти сожаление мелькнуло в его глазах на мгновение, но было тут же погашено холодом долга – и он развернулся, тяжело ступая мокрыми сапогами по деревянному полу к выходу.

Не оглянулся. Дверь закрылась с глухим стуком.

Мгновение стояла тишина, нарушаемая только моим бешеным сердцебиением. Потом подруга взвизгнула от восторга и бросилась ко мне, схватив за руки и тряся их.

- Тея-а-а! Да ты счастливица! Он же божественно красив! И такой сильный. Из самой столицы. Ох, это же так! Настоящий герой! - Ее глаза горели любопытством, азартом и искренней радостью за подругу. - Рассказывай все. В деталях. Как вы познакомились? Что это было сейчас? Я же все видела! Он же тебя поцеловал! Прямо тут. На моих глазах. Признавайся!

Я отшатнулась, вырвала руки, отступив к очагу, как к последнему убежищу, ища слабого тепла тлеющих углей.

- Эльда, нет! Ты все не так поняла! Я перевязала его рану. Вот и все.

Мой голос звучал почти истерично. Щеки горели от осознания бездны, в которую я чуть не шагнула.

Подруга закатила глаза с преувеличенным разочарованием.

- Ага, конечно! Обрабатывала рану! И смотрел он так жадно. – Она фыркнула, скрестив руки на груди. – Не прикидывайся невинной овечкой, подружка. Я же видела! Выглядело так, будто я помешала самому сладкому моменту! Я-то тебе все рассказываю, а ты таишь такое.

Она вдруг смягчилась, подмигнула, окончательно приняв мой ужас за крайнюю девичью стыдливость.

- Ну ничего. Я не в обиде. Наоборот. Я рада, что ты наконец очнулась и обратила внимание на мир вокруг. Так что расскажи – Она понизила голос до конспиративного шепота, подсев ближе, ее глаза блестели неприличным любопытством. – Как он… в постели? Страстный? Сильный? Инквизитор же, наверняка все выносливость да напор. Должно быть, огонь!

Ее слова, ее вульгарные намеки были кощунством на фоне того холодного ужаса, что сковывал мою душу.

- Эльда! – я закричала, не в силах сдержаться, отталкивая ее. – Да прекрати! Ничего не было! Никакой постели. Никакой страсти.

Я чуть не выкрикнула: «Он – инквизитор! А я – ведьма!». Сглотнула ком в горле, отвернулась к тлеющим углям, трясясь от подавленных слез и дрожи, охватившей все тело.

- Просто оставь меня. Пожалуйста.

Эльда надула губы, обиженно фыркнув.

- Ну и ладно. Не хочешь делиться – как хочешь. – Она встала, поправляя юбку с преувеличенным достоинством. – Но я-то знаю, что видели мои глаза. И знаю, что ты краснеешь не просто так. Влюбилась, дурочка. И боишься признаться даже себе. Ну ничего, – она снисходительно потрепала меня по плечу. – Твои секреты при тебе. Только потом, когда все утрясется, все подробно расскажешь!

Девушка направилась к двери, все еще улыбаясь своей романтической версии событий.

- А про пастуха Карела я тебе потом расскажу. Он жив. Его какая-то девушка спасла вместе с каким-то инквизитором. Интересно, с кем?

Она бросила на меня еще один многозначительный взгляд, полный намеков, и выпорхнула, оставив меня одну в гробовой тишине моего маленького домика.

Я рухнула на табурет, который только что занимал инквизитор. Обхватила голову руками, чувствуя, как слезы наконец хлынули потоком.

О, богиня, как обидно! Вот сейчас поплачу и больше никогда.

Эльда везде искала влюбленность. Она видела только романтическую историю. Не видела пропасти, разверзшейся, между нами, в тот миг, когда Эшфорд оказался для меня не просто симпатичным мужчиной, но инквизитором. Не видела моего истинного страха, скрытого под маской отчужденности

Эшфорд… Да, он мне понравился. Вопреки разуму.

Сильный. Решительный. Рискнувший собой ради меня. Его магнетизм, его опасная притягательность…

Я сжала кулаки, чувствуя, как дрожь охватывает все тело. Страх был сильнее всего. Сильнее благодарности. Сильнее этого странного, не вовремя вспыхнувшего влечения. Эшфорд вытащил меня из реки, чтобы однажды, возможно, отправить на костер.

И самое страшное было в том, что несколько минут назад, до роковых слов, я сама, всем своим существом, жаждала его прикосновения.

Глава 22

Эшфорд

Замок жандармерии встретил меня гулким эхом каменных стен и тяжелым воздухом, пропитанным пылью веков, потом стражников и холодным железом решеток. Воздух здесь всегда был спертым, словно впитывающим страх, отчаяние осужденных и решимость тех, кто вершил суд во имя добра. Или того, что они им считали.

Снова ее лицо перед глазами.

Теяна.

Имя эхом отозвалось где-то глубоко внутри, заставив сердце сжаться странным, непривычным спазмом. Я грубо отогнал образ, словно стряхивая паутину. Сейчас не время.

Сейчас нужна холодная голова инквизитора, а не смятение мужчины, едва не переступившего черту. Черту, отделяющую долг от... чего? Желания? Заблуждения?

Как далеко мы бы зашли, если бы ее вездесущая подружка не нарушила наше уединение?

Тогда я был ужасно зол на глупую блондинку, а сейчас, пожалуй, даже чувствовал благодарность.

Командор Брандт ждал меня в своем кабинете – мрачной каменной коробке с узкими бойницами вместо окон, заваленной кипами бумаг и пыльными картами. Он сидел за массивным дубовым столом, его фигура, некогда мощная, теперь казалась ссутулившейся под грузом лет и пережитого горя.

Лицо, изборожденное шрамами и морщинами, было непроницаемым. Но в его глазах, маленьких и пронзительных, как лед в глубоком колодце, горел знакомый огонь – огонь фанатичной убежденности, питаемый личной трагедией.

Я знал его историю, ходившую в узких кругах. Много лет назад молодую жену Виктора, красавицу Элинор, соблазнил и погубил проезжий колдун. Он превратил ее в свою игрушку, выкачал жизненные силы, оставив лишь иссохшую оболочку, умершую у Брандта на руках, не узнав супруга.

Не могу себе представить, что чувствовал командор в тот момент.

Он похоронил жену под старым дубом в своём имении за городом и с тех пор не подпускал к себе ни одну женщину.

Может старых хрыч и прав. Обычно все беду мужчин – от женщин.

Однако, без супруги жизнь командора окончательно сузилась исключительно до рабочих вопросов. Весь его мир, вся его ярость, вся жизнь свелась к одному – охоте на нечисть. Любой ценой. Любыми методами.

Колдуна того так и не поймали. И думаю, командор будет искать его до самой своей смерти.

Брандт был живым воплощением того, во что мог превратиться инквизитор, позволивший личной боли затмить разум.

- Блэкторн, – бросил он, не поднимая головы от какого-то донесения. Голос его был грубым, как скрип ржавых петель. - Садись. Есть новости.

Я опустился на жесткий стул напротив.

- Командор.

Он отложил перо, поднял на меня взгляд. В нем не было ни приветствия, ни тепла. Только деловитость и та самая ледяная ярость, приправленная тенью мрачного удовлетворения.

- Деревушка Шаври. Три лиги отсюда. Местный староста, не дурак, заподозрил неладное. Женщина одна, Марта, знахарка. Лечила травами. Ничего особенного, но... посетившие ее люди стали пропадать. Молодые парни. По одному. Без следов.

Его «ничего особенного» прозвучало как приговор. Для Брандта любое знахарство было лишь ширмой для тьмы.

- И? – спросил я, стараясь сохранять нейтральность, глотая комок возмущения.

- И сегодня на рассвете нашли. В ее хижине. При обыске.

Он протянул мне через стол маленький предмет, завернутый в черный бархат. Я развернул ткань. Дыхание перехватило.