Ведьма и столичный инквизитор (СИ) - Кайзер Анна

Я зашагал по холодным каменным коридорам замка. Мне нужно было на площадь. Стать свидетелем «торжества правосудия».

Глава 23

Теяна

Прошло две недели. Четырнадцать дней, прожитых в тисках страха и странной, гнетущей пустоты. Я избегала города, зарывшись в свои травы, в заботы о крохотном огороде, и сбор дикоросов в глухих, знакомых только мне уголках леса. Но запасы еды подошли к концу. Город звал необходимостью.

Дорога в Эдернию казалась длиннее обычного. Солнце палило немилосердно, пыль въедалась в кожу, смешиваясь с потом. Корзина за спиной, туго набитая пучками зверобоя, чабреца, душицы, мешочками сушеных ягод, оттягивала плечи.

Шла, уткнувшись взглядом в пыльные туфли, стараясь не думать о серых глазах и жесткой линии подбородка. Мысль о возможной встрече с Эшфордом в городе заставляла сердце бешено колотиться толи от предвкушения, толи от паники.

Город встретил меня привычным гомоном и суетой рыночного дня. Воздух был густым, как похлебка, и звонким от криков торговцев, мычания скота, скрипа телег и смешавшихся запахов. Протиснулась к своему привычному месту и разложила нехитрый товар на чистой холстине. Аромат моих трав – горьковатый, лекарственный – пытался пробиться сквозь городскую вонь.

Торговля шла вяло. Я автоматически отвечала на вопросы, отсчитывала монеты, увязывала покупки, но мысли были далеко. Пока вдруг нарастающий гул не заглушил рыночный шум. Люди стали покидать лотки, сбиваться в кучки, что-то оживленно обсуждая, лица у многих были возбужденные, любопытные. Поток людей потянулся к главной площади, что раскинулась перед каменной громадой ратуши.

Любопытство, сильнее осторожности, заставило меня последовать за ними, прижимая к себе почти пустую корзину. Площадь была запружена народом. Возле высокого деревянного столба, вбитого в каменные плиты, собралась особенно плотная толпа.

И тогда я увидела это.

К столбу была привязана женщина. Средних лет, в грязной, порванной холщовой рубахе до колен. Ее русые, спутанные волосы падали на лицо, но я разглядела синяк, темно-лиловый и опухший, на скуле. Руки были грубо стянуты за спиной веревкой, впивавшейся в кожу.

Она стояла, слегка пошатываясь, но не опустив головы. Не плакала. Не молила. Ее глаза метались по толпе, и в них не было страха. Была ярость. Горячая, животная ярость. И… сила. Та самая, знакомая мне до мурашек, глубокая, магическая сила, которая вибрировала в воздухе вокруг нее, как жар от раскаленной печи. Моя собственная кровь отозвалась тихим, тревожным гулом.

Она ведьма.

На небольшом деревянном помосте рядом, облаченный в черный, строгий камзол, стоял местный судья – толстый, краснолицый мужчина с важным видом. Он зачитывал что-то с пергамента, размахивая рукой. Слова долетали обрывками: «…в отношениях с нечистой силой… превращение людей в монстров… порча скота… наведение колдовства на честных граждан… приговорена к очищению огнем… во искупление грехов…»

Жалость – острая, как нож, – сжала мне горло. Не к ведьме-преступнице. К человеку, к женщине, привязанной к столбу, обреченной на мучительную смерть. К сестре по крови, по дару, который стал ее проклятием. Страх за себя смешивался с ужасом за нее. Я чувствовала, как холодеют пальцы, сжимающие прутья корзины.

«А могла бы здесь быть я?» - проскользнула в голове мысль.

- Ну, как тебе местное развлечение? - Голос прозвучал прямо за моим ухом, низкий, узнаваемый.

Вздрогнула так сильно, что чуть не выронила корзину. Обернулась.

Эшфорд.

Стоял вполоборота ко мне, наблюдая за сценой у столба. Его лицо было бесстрастной маской инквизитора – холодной, сосредоточенной, без тени сомнения или жалости. Он был в своем черном камзоле, безупречно чистом. На груди, над сердцем, тускло поблескивала та самая брошь. Знак, по которому я бы сразу его распознала и никогда бы не подошла на расстояние столь близкое.

Почему же он его не носил раньше? Это такой хитрый ход? Инквизитор выглядел отстраненным, как будто наблюдал не за подготовкой к казни, а за рядовой хозяйственной процедурой.

Я скривилась, не в силах скрыть отвращения к происходящему.

- Не нравится? – мужчина перевел на меня свой взгляд. Серые глаза были бездонными, непроницаемыми. - Мне тоже не нравится смотреть на насилие и убийства, но моя профессия не позволяет улизнуть с казни. Долг.

Он сделал паузу, его взгляд скользнул обратно к привязанной женщине.

- К тому же это не просто преступник, Тея. Ведьмы – зло. Чистое, неразбавленное. Вспомни пастуха? Или сына кузнеца? Их превращение – дело рук именно таких.

Инквизитор кивнул в сторону столба.

- Ее рук. Рук ее сестер по ремеслу.

- Ты так уверен, что это именно она виновата? - спросила я едко. - Или ей помогли признаться палачи?

- У нее нашли проклятый амулет, - ответил Эшфорд.

В этот момент на помост в белоснежном одеянии дать последний шанс покаяться перед Богинями, вышел отец Тюмпай. Самый проспиртованный священник Эдернии, который в обыкновенном своем состоянии двух слов связать не мог.

Все мое внимание было приковано к этой женщине и все же надо было что-то ответить. Инквизитор ждал.

- Не все амулеты – зло! Есть защитные! - парировала я.

А еще в моей голове промелькнула мысль, что во время того ритуала на реке вода унесла опасный амулет и могла его выкинуть, где угодно. Кто угодно мог его подобрать.

Сжала ручку корзины так, что пальцы побелели. Внутри все кипело – и страх, и гнев, и та самая жгучая жалость. Я видела силу в той женщине, да. Видела ярость. Но видела и боль, и унижение. Видела человека, пусть и наделенного страшным даром, пусть и виновного. Не монстра.

- Не все зло. Но этот амулет проверил глава местной инквизиции. Он действительно заряжен на превращение. Однако, рано радоваться. Судя по всему, эта ведьма работала не одна. Чертовка так и не призналась, кто из них главный. Пока подельники не пойманы, ты в своей хижине как жирный пушистый заяц перед носом голодного волка. - сказал Эшфорд.

«Дитя мое», - заскрипел голосом отец Тюмпай, - «остаешься ли ты верна своим черным богам? Или признаешь власть двух богинь? Ветны Светлой, что дарует жизнь всему на земле и Дармидии, нашей последней подруги, что ведет нашу душу на небо».

«Оставь себе своих богинь. Я в них не верю», - без особого интереса вздохнула осужденная.

По толпе прокатился ропот осуждения. Как можно? Теперь ей закрыта дорога на небо навсегда.

«В пустоте небытия растворится душа твоя, - сказал священник. После чего все же милосердно из чаши надпил вина и благословляющее плюнул ведьме в лоб. Несколько бордовых капель прокатилось по униженному лицу.

Процедура эта и мне не нравилась. В дни молельные в Эдернию я старалась не заходить.

- Не обманывайся ее видом, – продолжил Блэкторн, его голос звучал назидательно, как на уроке. – Ведьма ничего не чувствует. Ни боли, ни страха, ни жалости. У них нет сердца. Вместо него – камень. Этот жалкий вид - это лишь маска. Представление. Чтобы разжалобить палачей, толпу. Чтобы выиграть время. А потом…

Он наклонился чуть ближе, понизив голос до доверительного, но леденящего шепота.

- А потом убить здесь всех. Превратить хоть взрослых, хоть детей в тех самых чудовищ.

Его взгляд метнулся к краю толпы, где стояла женщина с двумя малышами, испуганно жавшимися к ее юбке.

- Жаль вон их. Им бы не видеть такого. Зачем вообще мать их притащила сюда?

Cлова инквизитора, такие уверенные, такие бесчеловечные, обожгли сильнее огня.

- Даже комар, которого ты прихлопнул, что-то чувствовал в последний миг, – вырвалось у меня, голос дрогнул, но не сломался. – Страх. Боль. Желание жить. Ты думаешь, она… она не чувствует?

Я не посмотрела на него, уставившись на женщину у столба. Она подняла голову, плюнула в след священнику, что на нее плюнул. Ее губы шевелились, беззвучно что-то выкрикивая. В глазах горел тот самый огонь – ненависти, отчаяния, но и жизни. Огромной, неукротимой жизни, которую вот-вот погасят.