Наследник поневоле (СИ) - "Гоблин - MeXXanik"

— Прибыли, мастер.

Погруженный в раздумья, я и не заметил, как машина въехала в арку двора, но голос Гришани привел меня в чувство.

— Спасибо.

Я вышел из авто, поднялся по ступеням крыльца и открыл дверь в жилое крыло, чтобы оттуда наблюдать за тем, что творится в приемной:

— Будете мне дерзить, я вас совсем отменю!

Голос Яблоковой был первым, что я услышал от дверей. У стола секретаря стояли двое мужчин, один из которых, судя по одежде и манере держаться, был явно из аристократов. Это был мужчина за сорок. Он стоял ко мне вполоборота, и я мог рассмотреть на его холодном лице гримасу презрения. Вторым же был парень лет двадцати, явно секретарь первого. В руке он держал кожаный портфель. За столом же, откинувшись на спинку кресла, сидела Людмила Федоровна, и вид у нее был раздраженным.

— Отмените? — не понял аристократ.

Яблокова открыла верхний ящик стола, достала тетрадку с черной обложкой, на которой было выведено белым карандашом «Тетрадь отмены».

— Впишу вас в эту вот тетрадку, и вы никогда не попадете на прием к мастеру Чехову, — язвительно произнесла она, повертев книжицей перед гостями. — Павел Филиппович — лучший адвокат города, даром что стажер. К нему запись за полгода. Поэтому хамов и грубиянов я записываю в эту вот тетрадку. Если ваше имя в ней окажется, то будь вы даже хозяином Камчатки — к некроманту нашему не попадете. Это я вам гарантирую. Но вы можете проверить…

С этими словами женщина медленно распахнула тетрадь и взялась за ручку.

— Как правильно: «аблигация» или… — пробормотала она себе под нос.

Мужчины быстро переглянулись, презрительная маска мигом сползла с лица аристократа:

— Зачем же сразу отменять? — залебезил он, пытаясь изобразить некое подобие смирения. — Простите, наше знакомство началось не с того. И я приношу свои искренние извинения. Надеюсь, вы примете это в знак примирения.

Он кивнул спутнику, и тот достал из портфеля коробку конфет и бутылку янтарного напитка. Яблокова со скучающим видом приняла дары, небрежно бросила конфеты в верхний ящик стола, а бутылку повертела в руке.

— Десятилетний, — тоскливо вздохнула она. — Ладно, вы прощены. Приходите…

Она открыла лежавшую на столе белую тетрадь, принялась листать страницы.

— Ага, вот. Есть окно в шесть вечера, — произнесла она. — Могу записать вас. Но имейте в виду, прием будет в порядке живой очереди. И перед вами скорее всего будет… торговец рыбой с рынка на Невской. Фамилия у него шикарная — Крохоборов. Замечательный человек, скажу я вам! Принес для некроманта здоровенную копченую рыбину. Такую, которая будет на столе не один день появляться. И каждый раз Павел Филиппович будет вспоминать о таком заботливом клиенте. Я так точно напомню. Понимаете, за каким человеком вы в очереди стоите?

— Записывайте, — обреченно произнес мужчина. — Тогда до встречи?

Он улыбнулся, и в этот раз улыбка вышла более убедительной.

— До нее самой, — холодно ответила Яблокова, не удостоив аристократа взглядом, и мужчины направились к выходу.

Я отошел к лестнице, чтобы не попасть в поле зрения незнакомцев.

— Что за баба… — прошипел дворянин.

— Прошу вас, тут же могут быть призраки, — взмолился секретарь.

— И что? — не понял начальник.

— Вдруг доложат через некроманта о том, как вы отзывались…

И только когда дверь за ними закрылась, я вышел из своего укрытия.

— Как прошел прием?

— Ох и сложная это задача, Павел Филиппович! — произнесла Яблокова. — Должен ты мне теперь по гроб жизни. И после него тоже. Ты же некромант. Прут, торопятся, всяк старается без очереди пролезть. Но я устроила прием в порядке записи. Начнется с часу дня. Но теперь пойду я, пожалуй. Там уже по телевизору сейчас «Несчастливы порознь» начнутся.

— Что? — не понял я.

— Да сериал один интересный, — ответила Яблокова. Она встала с кресла, потянулась, поправила пояс платья. А потом открыла верхний ящик стола и принялась выкладывать на стол конфеты, шоколадки и прочие сладкие лакомства. Из-под стола она вынула банку с медом и небольшой мешок с печатью чайной компании.

— А что за тетрадь отмены? Много там несчастных накопилось? — поинтересовался я, сделав вид, что не заметил, как Яблокова спокойно забирает собранную с посетителей мзду.

— Добрая я сегодня, — вздохнула секретарь. — Так что никого. Так, больше говорила, чтобы страху нагнать. Ярослав!

— Здесь я, — тут же откликнулся появившийся из стены призрак.

— Найди какую-нибудь корзину для податей, — распорядилась Яблокова. Бывший культист кивнул и исчез.

— Неплохие сборы, — отметил я.

— А нечего было хамить, — ответила Людмила Федоровна. — Все отчего-то думают, что секретарь — это вышколенный обслуживающий персонал, с которым на повышенных тонах говорить можно. Были бы чуточку вежливее, глядишь, и не пришлось бы откупаться. Вот будет им наука!

— Вот.

Призрак поставил на стол плетеное лукошко, в которое Яблокова сгребла подношения. Пару шоколадок она вернула в стол, видимо, для Арины Родионовны, и обратилась к культисту:

— Передай Евсееву. Пусть возьмет себе все, что пожелает. Остальное отнесет в приют для детворы. А вот это, — она ткнула пальцем в мешок с чаем, — в лавку на углу. И пусть велит им продавать этот мешок всем, кто хочет угодить мастеру Чехову. А потом мы будем им эту гадость возвращать за полцены.

— Плохой чай? — усмехнулся я.

— Гадость редкая. Даром что дорогая, — кивнула Яблокова, сунув подмышку бутылку с хмельным. — А это мне смазывать… царапины всякие сердечные. Ладно, Павел Филиппович, это было, как говорит молодежь, очень сложное и интересное испытание. Но мне пора. Ярослав, передай Борису и Василию, что сериал скоро начнется.

— Все уже ждут вас у дверей комнаты, — ответил культист.

— Тогда идем, — распорядилась Яблокова и направилась к лестнице.

Призрак последовал за ней с корзиной в руках, оставив меня в приемной одного.

Глава 16

Дела

Прием продлился до самого вечера. И по счастью я обошелся только консультациями. В основном они были банальными и не требовали особенных советов.

Но вот один из клиентов смог меня озадачить. Он пожаловался на обман и просил консультации по разводу.

— Я когда надумал жениться, то девица показалась мне достойной и тихой, — сообщил мужчина средних лет в добротном костюме с заплатками на локтях и начищенных до блеска ботинках. — Мне подумалось, что с ней не будет проблем. Я даже согласился на то, что приданого у нее практически нет. Всего ничего — захудалая деревенька где-то неподалеку от Новорильска на три двора. Знаете, наверно, какое это захолустье?

— Наслышан, — скупо отозвался я.

— Девица хоть и без отчества, но с хорошим образованием, из приличной семьи титулованного военного. Книги любит. Скупает их пачками и ставит на полки, — с некой долей гордости сообщил посетитель. — Музицирует еще. Хоть и не особо талантливо. Но старательно. Я даже купил пианино. А комнату завесил коврами, чтобы звуки оставались внутри. Да и супружница моя очень уважает ковры.

— Так в чем же проблема? — терпеливо уточнил я. — Пока вы говорите лишь комплименты своей супруге.

— Все так, — вздохнул клиент и вынул из кармана часы. В свете солнечных лучей заискрились бриллианты. — Мне казалось, что, взяв себе жену из провинции, я обрету покорную и тихую девицу. Однако меня обманули, Павел Филиппович!

Яблокова старательно записала напротив имени клиента «ворчливый и сам не знает, чего ему надобно». И мне подумалось, что она была права. Но я все же решил выяснить подробности

— Евгений Савельевич, вы имеете в виду репутацию девицы? С ней что-то не так?

— Ее папенька был переведен на службу куда-то ближе к границе. И он пожелал оставить дочь в столице. Я полагал, что папенька еёйный просто души не чает в дитятке и не хотел, чтобы бедняжка страдала от казарменной жизни. Но сейчас мне думается, что старый черт просто сбагрил мне эту…