Дальний Рубеж (СИ) - Ступников Виктор

Лозинский кивнул и, не говоря больше ни слова, вышел в сопровождении секретаря.

Как только дверь закрылась, Немиров выдохнул:

— Я бы с ним поговорил по-другому, ваше сиятельство. По-армейски.

— Я знаю, капитан. Поэтому я и веду эти переговоры. Справился тут без меня?

Немиров выпрямился.

— Так точно. Никаких эксцессов. Петр с ума сходит, но работает. Беженцев разместили. — он помолчал. — А про пулемет и банду — это вы ловко ввернули.

— Это не хитрость, капитан. Это правда. И теперь у нас есть официальный свидетель из столицы, который эту правду увидит. Готовь людей. Скоро нам предстоит не стройка, а охота.

Я вышел из конторы, чувствуя тяжелый, пристальный взгляд советника в спину. Война из дальних донесений и слухов приходила сюда, на мою землю. И теперь у нее было лицо столичного чиновника и прицел пулемета в ближайшем лесу.

Вечерние тени сгущались, окрашивая усадьбу в синие тона. Воздух, еще недавно наполненный гулкой тишиной ожидания, теперь вибрировал от приглушенного гула голосов. Лагерь беженцев раскинулся у дальнего сарая — люди получали пайки, устраивались на ночлег. Вид был одновременно и удручающий, и обнадеживающий — жизнь, пусть и израненная, цеплялась за возможность и продолжалась.

Я стоял на пороге конторы, наблюдая за этой суетой, когда ко мне подошел Петр. Его лицо все еще было бледным, но в глазах появилась деловая хватка.

— Всех разместили, накормили. Дети уснули. Но ресурсы, ваше сиятельство… Медикаментов и провизии теперь хватит от силы на неделю. А если банда вернется…

— Они вернутся, — без обиняков сказал я. — Но не сюда. Они ищут слабых и беззащитных. Мы должны показать им силу. Капитан!

Немиров, который как тень стоял неподалеку, мгновенно выпрямился и подошел.

— Ваше сиятельство?

— Сколько у нас людей, способных держать оружие? С учетом веретьевских.

— С учетом тех, кто может хоть как-то стрелять и не побежит при первой же перестрелке… человек двадцать пять. Плюс я и ваш водитель.

—Мало, — констатировал я. — Но достаточно для засады. Эти бандиты — не регулярные войска. Они нападают на беззащитных, а при встрече с организованным отпором теряются. Петр, твоя задача — держать оборону здесь. Организуй круглосуточные посты, подготовь укрытия для женщин и детей. Капитан, тебе со мной. И возьми двух самых надежных и метких.

Мы двинулись к оружейному складу — бывшей кузнице, теперь тщательно охраняемой. По дороге я заметил Лозинского. Он стоял в тени амбара, наблюдая за нами холодным, непроницаемым взглядом столичного хищника. Его присутствие было как заноза в ботинке — мешало на каждом шагу, но вытащить его сейчас было нельзя. Он стал нашим невольным свидетелем.

В кузнице пахло сталью, машинным маслом и порохом. Немиров без лишних слов стал выдавать винтовки и патроны. Его движения были точными и выверенными.

— И откуда вы только взяли столько добра? — поразился я.

— Когда разбирали старую лачугу, где жил, как мне сказали, заядлый охотник, — начал пояснять Немиров, не отвлекаясь от основного дела, — в его подвале нашли эти залежи. Уж извините, ваше сиятельство, но доложить не успели. Сами понимаете…

Я кивнул.

— Брать будем «СВТ», — распорядился он. — На дальнюю дистанцию. И пару ППШ на случай, если подпустим близко.

Я взял одну из винтовок. Холодный металл приклада привычно лег в руку. Давно я не держал в руках ничего тяжелее лома. Тело, не привыкшее к физическому труду, все же с готовностью откликнулось на знакомое ощущение.

— Они напали на Веретьево на рассвете, — проговорил я, проверяя затвор. — Значит, ночуют где-то рядом. Идут на запад, от фронта. Значит, их логово где-то восточнее. Старик говорил про «не наших» по говору. Значит, это дезертиры или наемники. Они не будут ночевать в чистом поле. Искать нужно укрытие. Ферму, лесную заимку, старый завод.

— Есть такая, — тут же отозвался один из ополченцев, местный парень по имени Степан. — В пятнадцати верстах к востоку. Старая помещичья усадьба, еще с прошлой войны заброшенная. Стены крепкие, подвал глубокий. Бродяги там всякие ночи коротают.

— Сможешь провести? — коротко спросил я.

— Куда угодно, ваше сиятельство. За этих ублюдков… — он с силой дозарядил винтовку, и щелчок затвора прозвучал как обещание.

Через полчаса наша небольшая группа — я, Немиров, Степан и еще двое его товарищей — выдвинулась из усадьбы. Мы шли не по дороге, а краем леса, пользуясь последними минутами сумерек. Немиров шел первым, его фигура сливалась с сумерками, а я замыкал цепь, постоянно оглядываясь и прислушиваясь. Тишина леса была обманчивой. Каждый шорох, каждый хруст ветки заставлял сердце биться чаще.

Мы шли молча, экономя силы и дыхание. В голове прокручивались возможные сценарии. Если они там, как подойти? Как заблокировать выходы? Если завязалась перестрелка, как минимизировать потери?

Через два часа Степан жестом показал остановиться. Мы присели в кустах. Впереди, в небольшой лощине, темнели очертания большого двухэтажного дома с провалившейся крышей. От него тянуло запахом гари и чего-то кислого, гниющего. Но главное — из одного из окон на первом этаже пробивался слабый желтый свет. И доносился приглушенный смех.

Они были здесь.

Немиров ползком подобрался ко мне.

— Видите свет? Окно на первом этаже, справа. Охраны у входа нет. Сычи распоясались, чувствуют себя хозяевами.

— Это их ошибка, — тихо ответил я. — Обойдем дом. Смотрим на все выходы.

Мы, как призраки, обошли разрушенную усадьбу. Задняя дверь была завалена хламом, но не заперта. Окна подвала зарешечены. И главное — у самого леса стояли две телеги, а рядом был привязан десяток лошадей. Рядом валялись пустые консервные банки и бутылки.

— Готовятся к утру сматываться, — прошептал Немиров. — Устроили себе прощальный пир.

План сложился сам собой. Быстро и без лишней жестокости.

— Капитан, ты и Степан — ко входу. Не входить, просто блокируйте. Постреляйте по окнам, чтобы поднять панику. Вы, — я кивнул двум другим, — на заднюю дверь. Как услышите выстрелы — ломитесь внутрь. Я останусь здесь, у лошадей. Перережу постромки и буду стрелять по тем, кто побежит сюда.

Немиров кивнул, его лицо в сумерках было похоже на высеченное из камня. Без эмоций, только действие. Он отполз, уводя за собой Степана.

Минуты тянулись как часы. В доме громко хлопнула дверь, кто-то запел пьяную песню. Я прижался к стволу толстой сосны, снял с предохранителя винтовку.

И тут грянул первый выстрел. Резкий, сухой, разорвавший ночную тишину. Затем еще один, и сразу очередь из ППШ. Степан стрелял метко — стекла в окне с светом разлетелись вдребезги. Из дома поднялся дикий вопль, смешавшийся с руганью и криками.

Задняя дверь с хрустом поддалась, и мои ребята рванули внутрь с громкими криками: «Сдавайтесь! Окружены!»

Началась настоящая каша. Кто-то попытался выпрыгнуть из разбитого окна, но тут же был сбит метким выстрелом Немирова. Двое выскочили из задней двери и бросились бежать к лесу, но я дал два предупредительных выстрела над их головами.

— На землю! — крикнул я им хриплым голосом. — Лечь!

Они замерли, а потом медленно опустились на колени, подняв руки.

Бойня, которой я опасался, не состоялась. У бандитов не было ни времени, ни желания организовывать сопротивление. Их застали врасплох, пьяными и уверенными в своей безнаказанности.

Через десять минут все было кончено. Немиров и Степан выводили из передней двери пятерых человек с поднятыми руками. Мои парни вытолкали еще троих сзади. Один бандит лежал мертвый у окна — работа Степана. Еще один хромал, подстреленный в ногу.

Я подошел к группе пленных. Они были жалкими — испачканные, перепуганные, некоторые еще не протрезвели.

— Где старший? — спросил я тихо, но так, что все вздрогнули.

Один из них, коренастый детина с перекошенным от злости и страха лицом, молча выпрямился.

— Я здесь главный. Кто вы такие? Милиционеры?