Император Пограничья 12 (СИ) - Астахов Евгений Евгеньевич

Маги встали в линию, подняли руки, и из ручья поднялись потоки воды, изгибаясь в воздухе. Вода обрушилась на пылающие постройки с шипением и облаками пара. Но огонь упрямо сопротивлялся — слишком много горючего материала накопилось в трущобах.

Я встал на возвышение из телеги, чтобы видеть всю картину пожара.

— Вторая группа! — указал я на десяток дружинников. — Сносите шалаши по этой линии, создавайте просеку шириной в десять шагов! Растаскивайте снесённый материал подальше от огня! Третья — помогайте выносить вещи из ещё целых построек!

С высоты телеги я видел, где огонь распространяется быстрее, где можно создать барьер, куда направить людей. Крылов уже организовал цепочку из местных жителей для выноса вещей. Мы с Василисой использовали геомантию, поднимая земляные валы между горящими и целыми постройками под моим руководством — я указывал, где именно нужны преграды. Подоспевшая Ярослава создавала точечный вакуум, лишая пламя притока кислорода.

Мы работали как проклятые. Рубили опоры, растаскивали брёвна, сносили всё, что могло стать пищей для огня.

Битва с огнём продолжалась больше часа. Постепенно, благодаря слаженной работе гидромантов и созданной просеке, нам удалось локализовать пожар. Пламя больше не распространялось, хотя отдельные очаги ещё тлели.

Когда основная опасность миновала, я смог оглядеться. Картина была печальной — дюжина лачуг, землянок и шалашей превратились в груды углей. Чёрные остовы торчали на фоне утреннего неба, которое уже начинало светлеть на востоке. Несколько семей строителей сидели на земле возле своих сгоревших жилищ, глядя на пепелище с пустыми глазами.

— Воевода! — подбежал помощник доктора Альбинони. — Двое мужчин наглотались дыма, у женщины ожоги рук. Их отнесли в лазарет. Джованни уже занимается.

Я кивнул, вытирая сажу с лица. Слава богу, никто не погиб. Но если бы огонь перекинулся на деревянные кварталы Угрюма… Я даже думать не хотел о последствиях.

— Собирай всех артельных старшин и моих советников, — приказал я Захару. — Через полчаса совещание в доме воеводы. Экстренное.

Остаток ночи мы провели в обсуждениях. Фон Штайнер, братья Кудряшовы, старшины всех артелей, Захар, Борис, Василиса, Полина, Крылов — все понимали, что так больше продолжаться не может. Следующий инцидент может стать фатальным.

— Нужна жёсткая организация, — заявил я, когда все собрались. — Стихийность закончилась этой ночью. Либо мы наводим порядок, либо сгорим все.

К утру план был готов. Я вышел на главную площадь, где по моему приказу собрались все — и местные жители, и приезжие строители. Больше тысячи человек заполнили пространство, набившись, как селёдки в бочку. На лицах читалась усталость после бессонной ночи, тревога, недовольство.

Я поднялся на импровизированный помост из телеги и окинул взглядом толпу.

— Этой ночью мы едва не потеряли Угрюм, — начал я, усилив голос магией, чтобы слышали все. — Десять семей остались без крова. Если бы не быстрые действия, сгорел бы весь острог.

По толпе прошёл ропот. Я поднял руку, требуя тишины.

— С этого момента вводятся новые правила. Первое — полный запрет на открытый огонь в жилых помещениях. Никаких свечей, масляных ламп, жаровен в бараках. Для освещения будут выданы светокамни. Для обогрева в холодный сезон — переносные печи под присмотром дежурных. Нарушение — немедленная высылка.

— А как же готовить? — крикнул кто-то из толпы.

— Мы построим столовые. Три раза в день горячая пища.

— Светокамни дорогие! Кто платить будет? — возмутился один мастер.

— Я плачу. Считайте это инвестицией в то, чтобы вы не сожгли мне половину Угрюма, — отрезал я. — Второе — обязательный медицинский осмотр для всех. Доктор Альбинони и его помощники проверят каждого на заразные болезни. Больные — на карантин. Не хотите проверяться — выход в той стороне.

— У меня жена и трое детей! — выкрикнул тощий плотник. — Их тоже к доктору тащить?

— Всех. Без исключения. В прошлом году во Владимире от холеры умерло триста человек. Началось с одного больного извозчика. Эпидемия убьёт больше людей, чем любой пожар.

Долговязый тип в толпе мрачно почесал сизый нос, но промолчал.

— Третье — никаких стихийных поселений. В течение трёх дней мы построим временный рабочий посёлок. Деревянные бараки, улицы, колодцы, отхожие места. Распределение по баракам — через старшин артелей.

— А если не хотим в бараки? У меня семья, нам тесно будет! — крикнул бородатый мужик с женой и детьми.

— Семьям — отдельные комнаты. Холостым — общие спальни. Не нравится — стройте сами, но нормальные дома, а не хибары и только там, где укажет главный архитектор. И всё по утверждённому плану.

Фон Штайнер, стоящий сбоку от меня, веско кивнул.

— Четвёртое — разделение на зоны. Рабочий посёлок, стройплощадка, территория острога. У каждого будет пропуск с указанием, где он может находиться. Пойман в чужой зоне без разрешения — первый раз штраф, второй — высылка.

— Да это же как в тюрьме! — возмутился молодой каменщик.

— В тюрьме вам не платят восемь рублей в месяц. А главное — на прошлой неделе с одного из складов пропали инструменты, из лавки — продукты, а дочь мельника жаловалась на приставания. Хотите свободно перемещаться — докажите, что вам можно доверять.

Бурчание прокатилось по толпе.

— Пятое — в рабочем посёлке вводится комендантский час. После девяти вечера — все по баракам. Нарушителей ждёт штраф, а при повторном нарушении— высылка.

— Мы что, дети малые⁈ — взорвался здоровенный ростовчанин.

— Судя по вчерашней пьяной драке — да. Двое ваших до сих пор в лазарете с разбитыми головами. Ночью пьяные буяны опаснее вдвойне.

Недовольный гул усилился, но я продолжал:

— Шестое — полная нетерпимость к публичному пьянству, хулиганству, дракам, приставаниям к местным женщинам и любому иному антисоциальному поведению. Первое нарушение — штраф в размере недельного жалованья. Второе — высылка без выплаты заработанного.

— Это произвол! — выкрикнул здоровенный мужик.

— Это порядок, — холодно ответил я. — Все эти меры вводятся, как реакция на ваше собственное поведение. Нормальные люди не жгут чужое имущество по пьяни и не устраивают побоища из-за места в очереди за хлебом, — холодно добавил я.

Им было сложно не признать мою правоту.

— Седьмое — каждая артель назначает ответственного десятника. Он отвечает за дисциплину своих людей. Если кто-то из артели нарушит правила — оштрафована будет вся артель.

— Это несправедливо! — взревел костромской мастер. — Почему я должен отвечать за чужую дурость?

— Потому что вчера один недоумок поджёг землянку, а сгорели жилища десяти семей. Один дурак, а проблемы у всех. Так пусть лучше вы его остановите до беды, чем потом все будете гореть. А также потому что ваши старшины клялись отвечать за своих людей, когда договоры подписывали. Пусть теперь отвечают. А вы им помогайте — следите за порядком в своей артели. Иначе все останетесь без работы и денег Кому не нравятся правила — ворота открыты. Но учтите — больше нигде в округе вы не получите оплату вдвое выше рынка, бесплатное жильё и трёхразовое питание.

Упоминание о деньгах подействовало. Ропот стих.

— И последнее. Карл Фридрих фон Штайнер назначается главным координатором строительства академии. Все вопросы по распределению работ — к нему. Но, — я посмотрел на архитектора, — все финансовые решения согласовываются со мной. Любая попытка взятки или подкупа — немедленная высылка обеих сторон.

Фон Штайнер выпрямился, в глазах блеснула решимость. Он понимал, какую ответственность я на него возлагаю.

— У вас есть выбор, — завершил я. — Либо вы принимаете эти правила и работаете в цивилизованных условиях. Либо ищете счастья в другом месте. Решайте.

Толпа молчала. Потом старик Седаков первым кивнул:

— Правильно говоришь, воевода. Порядок нужен.

За ним согласно загудели другие. Даже недовольные понимали — условия в Угрюме всё равно лучше, чем где-либо ещё.