Лекарь Империи 2 (СИ) - Лиманский Александр

— Тут и так все понятно, Фырк, — мысленно ответил я ему. — Шаповалов понял, что я все равно не отстану от этой пациентки. Вот они и решили перестраховаться. Подключили меня к этому делу официально, чтобы я опять чего-нибудь не натворил. А заодно и Гогиберидзе будет за мной постоянно присматривать, чтобы я, не дай бог, не слишком размахнулся со своими гениальными идеями.

— Крутая схема! Молодец, двуногий, раскусил их! — Фырк одобрительно хлопнул меня по плечу.

Я мысленно усмехнулся. Да уж, схема была что надо. Они решили меня взять под контроль, чтобы я не натворил чего-нибудь еще. Ну что ж, ничего страшного. Зато теперь у меня есть официальный доступ к пациентке. А это значит, что я смогу ее вылечить.

— Так что, Разумовский, есть идеи? — Гогиберидзе нетерпеливо посмотрел на меня. — Что-то видишь?

— Много чего, Георгий Давидович, — я откинулся на спинку стула. — И, боюсь, ничего хорошего.

— Это мы и сами видим, что ничего хорошего! — тут же встрял Прилипало, который, видимо, решил реабилитироваться после утреннего разноса от Шаповалова. — Мы видим, что у пациентки отказывает печень! Нам от тебя что-то большее нужно! Что-то более… диагностическое! Я, если честно, думал, что от такого подающего надежды адепта, о котором гудит вся больница, будет побольше толку!

— А вы сами-то, — я спокойно посмотрел на него, — что уже успели предположить? Кроме очевидного, конечно.

Прилипало тут же принял важный вид.

— Я считаю, что это острейшая реакция на антибиотик, который, кстати, настоял назначить именно адепт Разумовский! — он с нажимом произнес мое имя. — Азитромицин известен своей гепатотоксичностью! Так что, скорее всего, мы имеем дело с тяжелым лекарственным гепатитом! И виноват в этом… ну, вы сами понимаете, кто.

Я только усмехнулся. Ну, конечно. Валит все на меня. Как предсказуемо.

Я взял со стола лист с результатами анализов Мариам и демонстративно помахал им в воздухе.

— Во-первых, Виталий, — я посмотрел на него с легкой усмешкой, — Азитромицин крайне редко вызывает фульминантный, то есть, молниеносный гепатит. Обычно это легкое, транзиторное повышение печеночных ферментов, которое проходит после отмены препарата. Во-вторых, посмотрите на картину крови. При классическом лекарственном гепатите мы бы, скорее всего, увидели эозинофилию — это такой признак аллергической реакции организма, если вы не в курсе. А здесь ее нет. И, в-третьих, время не сходится. Реакция развилась слишком быстро и слишком агрессивно для этого препарата. Так что ищите дальше, коллега. Ваша версия не выдерживает никакой критики.

Прилипало побагровел и сник. Кажется, мои аргументы были для него слишком убедительными.

Тут в разговор вмешалась одна из присутствующих лекарей, женщина средних лет, с умными, усталыми глазами.

— Хорошо, допустим, не лекарства. А что насчет самого очевидного варианта? Алкоголь. Муж пациентки — пропадает на работе, что прокормить семью. Среда, сами понимаете, располагает. Может, у нее скрытый алкоголизм, о котором никто не знает? И на фоне тяжелой инфекции и интоксикации ее печень просто сдалась? В конце концов, это самая частая причина острого гепатита в нашей стране.

Я снова посмотрел в анализы.

— Тоже не подходит, — я покачал головой. — При алкогольном поражении печени соотношение ферментов АСТ к АЛТ обычно больше двух. А у нее, наоборот, АЛТ значительно превышает АСТ, что говорит о массивном некрозе, то есть, омертвении клеток печени, а не об алкогольном повреждении. Кроме того, я лично собирал анамнез у ее мужа. Он клянется, что она не пьет от слова «совсем». И у меня, если честно, нет никаких оснований ему не верить.

Женщина кивнула, признавая мою логику.

— Тогда, возможно, мы имеем дело с декомпенсацией уже существующего хронического заболевания, — подал голос еще один из лекарей, самый пожилой и, видимо, самый опытный из присутствующих. — Например, у нее был недиагностированный хронический вирусный гепатит С или В. И на фоне стресса, операции… то есть, инфекции, он просто перешел в острую, фульминантную фазу.

Но тут его оборвал сам Гогиберидзе.

— Мы это уже проверяли, Иван Захарович. Я еще вчера настоял на проведении экспресс-тестов на все известные нам вирусные гепатиты. Результаты отрицательные. Так что это не они.

Прилипало, видимо, решив, что настал его звездный час, развел руками.

— Ну, тогда… тогда, как я и говорил! Мы исключили три самые частые причины — лекарства, алкоголь, вирусы. Все мимо. Значит, остается только одно — идиопатический гепатит!

— «Идиопатический»? — я перебил его, не в силах сдержать усмешку. — То есть, «гепатит с неизвестной причиной»? Какой удобный диагноз. Особенно для итогового отчета в Гильдию. «Пациентка Аракелян скончалась от болезни, причину которой мы так и не смогли распознать». Очень профессионально, ничего не скажешь.

В кабинете повисла напряженная тишина. Все смотрели на меня. Кажется, я немного перегнул палку со своим сарказмом.

— А у вас, Разумовский, я так понимаю, есть другая, более «гениальная» версия? — Гогиберидзе раздраженно посмотрел на меня. — Раз уж вы такой умный, что с легкостью отвергли все наши предположения!

Я встал.

— Есть, Георгий Давидович. Но для того, чтобы ее подтвердить, мне нужно еще раз осмотреть пациентку. Вы не против?

— А вы мне не доверяете? — Гогиберидзе смерил меня тяжелым взглядом.

— Я вам доверяю, Георгий Давидович, — я спокойно посмотрел ему в глаза. — Просто я хочу посмотреть на нее сам, своими глазами. Можно?

— Да, — он кивнул. — Конечно. Коллеги, консилиум на сегодня закончен. Всем спасибо. Прилипало, вы со мной. Пошли.

Мы втроем вышли из кабинета и направились в сторону реанимации.

— Ну, двуногий, ну ты даешь! — тут же прокомментировал Фырк, который, видимо, все это время сидел где-то под столом и с интересом слушал наши дебаты. — Тебя теперь, как особо важного лекаря, на консилиумы приглашают! С тобой советуются! Молодец! Знал я, что не зря такого двуногого себе выбрал! Видел в тебе потенциал!

Мы пришли в отделение интенсивной терапии. Мариам лежала на кровати, вся опутанная проводками и трубочками. Вид у нее был, прямо скажем, не очень.

— Фырк, — мысленно скомандовал я. — Давай, ныряй. И еще раз внимательно посмотри ее печень. Что там с ней случилось за ночь?

— С превеликим удовольствием, двуногий! — хихикнул он и тут же растворился в воздухе.

Я подошел к кровати Мариам, взял ее руку, пощупал пульс, посмотрел на показатели монитора. Все было плохо. Переливание крови, которое ей делали всю ночь, не давало никакого эффекта. Печень отказывала. Организм медленно умирал.

Тут из-за спины вынырнул Фырк.

— Все очень плохо, двуногий, — прошептал он. — Полная беда! Ее печень… она как будто… рассыпается на части!

И тут Мариам резко закашлялась, ее тело выгнулось дугой, а показатели на мониторе тревожно запищали.

Прилипало и Гогиберидзе тут же бросились к ней. Аппаратура над койкой выла оглушительной, непрерывной трелью.

— Давление падает! Пульс нитевидный! — крикнул Прилипало, лихорадочно проверяя датчики на её пальце.

— Дефибриллятор, живо! — рявкнул Гогиберидзе уже подбежавшей медсестре, срывая с груди Мариам рубашку. — Адреналин, кубик в вену! И готовьте интубационную трубку, она перестаёт дышать!

Медсестра с тележкой экстренной помощи уже была рядом. Гогиберидзе схватил шприц, вогнал иглу в катетер на её руке. Прилипало тем временем уже накладывал электроды дефибриллятора, выкрикивая:

— Разряд! Все отошли!

Я резко развернулся и, не говоря ни слова, выбежал из палаты реанимации, оставив Гогиберидзе и Прилипало сражаться за жизнь Мариам.

— Эй, двуногий, ты куда⁈ — Фырк, который, видимо, не ожидал от меня такой прыти, едва успел за мной. — Там же самое интересное начинается!

— Они и без меня ее пока стабилизируют, — я быстро шел по коридору, лихорадочно соображая. — Ее печень отказывает. Нужно понять, что вообще происходит! Я ее осматривал, ты ее просвечивал, результаты анализов у нас на руках. Печень отказывает, а мы не понимаем, из-за чего. И пациентка на лечение не отвечает. Ты же не можешь все ее тело по косточкам разобрать и каждый миллиметр просканировать?