Локки 8. Потомок бога (СИ) - Решетов Евгений Валерьевич "Данте"

— Отец меня похвалил. Более того, сказал, что гордится… и даже благословил на то, чтобы я помогла Гар-Ног-Тону обрести черты имперского города.

— Он рад тому, что ты в Пустоши среди хаоситов, без удобств и с сомнительными шансами избежать диареи? А ты не думала, что твой отец просто хочет избавиться от тебя?

На лоб девушки набежала тень, но спустя секунду она махнула рукой и фыркнула:

— Тебе не удастся испортить моё настроение.

В этот миг один из ящиков выпал из лап зверолюдов и грохнулся на грязную брусчатку площади. Дерево не выдержало — треснуло, и изнутри выкатилась пара бутылок вина. Одна разбилась, образовав ароматную алую лужицу, а вторая со звоном подкатилась прямо к моим ногам.

— А это ещё что? — спросил я, указав пальцем на бутылку. — Кто заказал?

Илья слегка побледнел и, вжав голову в плечи, выдавил:

— Я.

— Ай ты молодец. Дай тебя обниму, — радостно проговорил я и тут же облапил парня, быстро наливающегося естественным цветом.

Я поднял бутылку, выудил из ящика ещё парочку и, повернувшись к Огнёвой, показал ей добычу.

— Отметим то, что твой отец наконец-то тобой гордится?

Та на секунду задумалась, а потом не слишком уверенно проронила:

— Ну давай.

— Отлично, — повеселел я и с вожделением посмотрел на вино.

После того что произошло в доме Громова, мне определённо надо было выпить.

— Ладно, пойдём. Я хоть на часок спрячусь от этого пекла, — проговорила баронесса и первой двинулась к дому, стоявшему по соседству с халупой, где временно обитали старики-изгои.

Жилище имперцев выглядело не лучше, чем у троицы братьев. А может быть, и хуже. Вполне вероятно, что однажды они могут проснуться не в своих кроватях, а под завалом.

— Надо бы вам куда-нибудь переселиться, — пробормотал я, почесав висок.

— Ого! — удивлённо протянула мулатка, вскинув бровь. — Неужели ты проявил каплю заботы?

— А как иначе? Я ведь должен защищать свои активы. А вы — мой актив.

Девушка помрачнела, глянула исподлобья и глухо произнесла:

— Выходит, люди для тебя — это просто активы? Пешки в игре? Те, кем ты можешь воспользоваться, чтобы добиться своих целей?

— Не все. Далеко не все, — спокойно ответил я, глядя на неё. — Если ты хорошенько посмотришь на мои поступки, то заметишь, что некоторых людей я действительно очень ценю.

— И не только людей, — с кривой усмешкой произнесла она, — но и зверолюдов. Особенно некую Рысь. Помнишь такую?

— И кто тебе рассказал о ней? — спросил я, прищурившись.

— Неважно. Но я догадываюсь, за что ты её ценишь, — буркнула она и буквально выхватила у меня из рук бутылку вина.

Проворно сорвала печать, открутила пробку, сделала несколько глотков и шумно втянула воздух через ноздри, будто закусывала той вонью, что царила повсюду в этом городе.

— Сурово, — оценил я, покачав головой.

Она хмыкнула и вошла в дом, соблазнительно покачивая бёдрами, скрытыми сарафаном.

Я прошёл следом, мысленно отметив, что жилище действительно напоминает халупу стариков-изгоев: такая же грубая мебель и прилипшая к дощатым, грязным полам шерсть. Но при этом комнаты оказались на удивление просторными.

В одной из них мы с мулаткой и обосновались — за круглым деревянным столом, изрезанным глубокими царапинами, будто об него точила когти тигрица.

Я поставил на стол бутылки и с извиняющейся улыбкой бросил хмурой девушке:

— Придётся без закуски.

— Так даже лучше, — ответила она и снова приложилась к бутылке. — Еда в этом городе отвратная.

— Что ж, расскажи, как поговорила с отцом. Нельзя же пить в молчании, будто мы кого-то поминаем, — предложил я и протянул руку.

Девушка молча вложила в неё бутылку и медленно повернула голову к окну. Взгляд её стал слегка затуманенным, а между бровями пролегла неглубокая морщинка.

Она вздохнула и начала рассказывать.

Я же в порыве редкой самоотверженности проявил максимум тактичности, засунув свою иронию и сарказм куда подальше.

Возможно, именно из-за отсутствия моих едких комментариев девушка довольно быстро избавилась от некой зажатости и заговорила куда искреннее. Порой даже смеялась.

И она не переставала пить вино большими глотками, словно собиралась напиться в кратчайшие сроки. Уж не знаю, что тому было причиной, но останавливать её я не собирался. Да и сам пил не хуже.

— Что-то совсем жарко стало… — пробормотала баронесса, принявшись обмахивать раскрасневшееся лицо ладонью.

— И не говори, — поддержал я её, снимая с себя многострадальный пиджак.

Сорочка, оставшаяся на мне, облепила мышцы чуть ли не как водолазка.

Девица скользнула взглядом по моему телу и неожиданно призналась:

— Слушай, а эта тушка мне нравится даже больше, чем тело Громова.

— Ты погляди, — картинно изумился я. — Неужели тебе нравилось тело Громова? Вот так сюрприз.

Она смешалась и отвела взгляд хмельно поблёскивающих глаз, словно только сейчас сообразила, что ляпнула. Даже дыхание участилось, из-за чего грудь принялась соблазнительно вздыматься под сарафаном.

Мне подумалось, что она сейчас всё сведёт к шутке, но та вдруг тихо спросила:

— Скажи, ты сильно расстроишься, если узнаешь, что Белова вроде как согласилась, чтобы отец нашёл ей жениха?

— Нет, — ответил я не задумываясь. — Наоборот, я буду рад за неё. Битва в Пустоши показала, что она, конечно, невероятно крутой маг, сильная женщина, но война, смерть и кровь — это всё не для неё. Её — это выводить из себя будущего мужа, крутить им, как брелоком на пальце, заставлять скрежетать зубами от ревности, а самой блистать на балах.

Девушка слабо улыбнулась и согласно кивнула, потревожив отросшие тёмные волосы.

— Если для Беловой балы, то что для меня?

— Для тебя? — задумчиво повторил я и скользнул по её точёной фигурке внимательным взглядом.

Баронесса рефлекторно выпрямилась, расправив плечи, и сарафан на её груди натянулся, обрисовав ореолы сосков.

— Не знаю, — пожал я плечами. — Ты всё время стремилась, чтобы тобой гордился отец. И вот он гордится тобой. А что дальше? Какие у тебя цели? Я не знаю. А ты?

Огнева задумалась, сделала глоток и ещё раз посмотрела на меня, после чего её губ внезапно коснулась задорная улыбка.

— Поживём — увидим. А пока моя цель — прикончить вот эту бутылку и как следует выспаться. А то, знаешь ли, в последние дни у меня совсем не складываются отношения со сном: зверолюды под окном рычат, крысы пищат…

— Да, понимаю тебя. Даже наши с тобой отношения, наверное, лучше, чем твои со сном.

Девушка хохотнула, мы чокнулись бутылками и ещё отпили.

Она встряхнула волосами и прямо, безотрывно посмотрела на меня омутами карих глаз, в которых невозможно было не утонуть. Они затягивали и манили. У меня аж в горле всё пересохло, а сердце забарабанило в груди.

Я даже сам не заметил, как потянулся к ней губами, а она не отпрянула. Ответила.

Наш поцелуй не продлился долго, а закончился моей ироничной шуткой, произнесённой хриплым шёпотом:

— Вот я и нашёл себе закуску.

Баронесса исторгла лёгкий смешок и запустила ладонь в мои волосы на затылке. Поцеловала снова — жарко, страстно, словно прямо сейчас сбросила с себя оковы и шелуху цивилизации. Будто все барьеры, что прежде её сдерживали, растаяли в пылу этих дней, прожитых в городе зверолюдов. Казалось, что она стала немного дикаркой, выпустив наружу звериные инстинкты.

А я, прямо скажем, никогда не страдал излишней стеснительностью, потому цапнул ещё пару бутылок, подхватил лёгкую, как дым от пепелища, девушку на руки и отнёс в соседнюю комнату на довольно большую кровать.

В следующие полчаса кровать познала весь жар нашей страсти и несколько капель вина, пролитых на неё Огневой, постоянно прикладывающейся к бутылке.

И уже после того, как мы оба — потные, горячие и довольные — достигли финала, она положила голову мне на грудь и, еле ворочая языком, пробормотала:

— Пусть ты бог… а я всего лишь смертная… но я буду любить тебя вечно. Пусть даже… для тебя жизнь человека — это всего лишь миг… однако… я посвящу этот миг тебе…