Крафтер II (СИ) - Ладыгин Иван

Здание казначейства напоминало гигантскую каменную гробницу. Мраморные колонны, обвитые бронзовыми змеями, подпирали потолок, расписанный фресками скупых богов, раздающих монеты нищим. В воздухе витал запах пыли, чернил и безнадёги. Чиновники в чёрных мундирах сновали по коридорам, неся кипы бумаг, словно муравьи, тянувшие листья в муравейник-лабиринт.

Алиса шла впереди, её каблуки стучали по плитам, как метроном. Я следовал за ней, пытаясь не свернуть Плюму шею — тот устроился у меня на плече, приняв облик горностая с глазами-изумрудами. Его лапки впились в ткань пиджака, будто он чувствовал, что здесь даже воздух пытается украсть что-нибудь.

— Барон Морозов желает забрать свое… Сейчас. — Алиса швырнула папку на стойку клерка, тощего мужчину с лицом, напоминающим высохший пергамент.

Тот вздрогнул, поправил очки и пробормотал:

— С-согласно регламенту, сначала требуется заполнить форму 17-Б, заверить у нотариуса, потом…

— Регламент, — перебила Алиса, доставая из сумки судебное постановление с красной печатью, — гласит, что при наличии вступившего в силу вердикта передачи имущества, оно может быть осуществлено в течение трёх часов. Статья 89, параграф 4. Или вы хотите объяснить Императору, почему его указы игнорируют?

Клерк побледнел, словно его облили молоком. За его спиной зашевелились тени — старший чиновник, пузатый, как бочка, с седыми усами и глазами-щелочками, подошёл, шаркая туфлями.

— Барон Морозов, — он протянул слово «барон», будто это ругательство. — Казначейство не выдаёт активы по первому требованию. Нам нужны… проверки.

— Каких ещё проверок? — я упёрся ладонями в стойку. Плюм зашипел, сверкая зубами. — Вы десять лет закрывали глаза на запрещенные артефакты Черновых, а теперь внезапно озаботились законностью?

Чиновник надул щёки, как жаба:

— Без личных печатей наследников, без инвентаризации…

— На нашей стороне заключение суда и закон. — менторским тоном сказала Алиса. — Или вы намекаете нам на взятку? У меня много знакомых прокуроров. Может, шепнуть им, чтобы они инициировали проверку вашего отделения? И лично вас?

Пузач замер. Его пальцы затрепетали, перебирая цепочку от карманных часов.

— Не надо кипятится, госпожа! Что вы в самом деле! Сейчас все будет готово! — засуетился клерк.

И его «сейчас» превратилось в полчаса ожидания. Нам, наконец-то, вручили железный ларец. Внутри лежали пожелтевшие документы на участок неподалеку от моего имения, счета в банке и гербовая бумага с отметкой завода «Стальмаг».

Старший чиновник поправил жиденькие волосы на затылке, едва скрывая ярость:

— Поздравляю. Надеюсь, завод вам не сожгут.

— Не переживайте, — я захлопнул крышку ларчика, чувствуя, как Плюм перекидывается на моё другое плечо. — У меня будет хорошая противопожарная система.

На улице Алиса распахнула зонт — начал накрапывать дождь.

— Завод в Севастополе, — сказала она, глядя, как капли стучат по крышке ларца. — Там ещё остались те, кто верен Черновым. Будьте осторожны.

— О, не переживайте. Я умею находить общий язык с людьми. — усмехнулся я.

Уголок столовой Императорского магического университета напоминал улей: гул голосов, звон ложек о тарелки, запах жареной рыбы и застоявшегося компота. Голицын и Волконский сидели у окна, заваленного конспектами и кружками с остывшим чаем. На столе лежала газета с заголовком: «Барон Морозов: убийца или жертва?»

— Ты видел это? — Голицын, рыжеволосый и веснушчатый, ткнул пальцем в портрет Льва. — Говорят, он голыми руками вырвал сердце у Чернова. И съел!

Волконский, высокий брюнет с вечной тенью недоверия в глазах, отодвинул газету:

— Не гони, Гольц. Мы же знаем Льва. В прошлом походе в портал он был славным парнем. Он по-любому невиновен. Наш друг — «Сердцеед»? Только если дамский.

— Дамский? — Голицын понизил голос, оглядываясь. — И верно… Твоя правда. Помнишь, какие он артефакты продавал на площади в Севастополе. Там люди с ума сходили от любви.

— Лев далеко пойдет. Вот увидишь! Нужно держаться за него, — Волконский нахмурился, но пальцы сжали край подоконника. — И вообще, Черновы сами гады. Отец Льва…

— Отец Льва давно умер! — Голицын перебил, швырнув в него смятый бумажный стаканчик.

— И мы оба знаем, кто ему помог в этом. — резонно заметил Волконский, проверяя свой пиджак на предмет пятен. — Так что все по чести. Любой бы из нас попытался отомстить за отцов, какими бы строгими они не были.

— Твоя правда… — понуро опустив голову, согласился Павел. — Он с нами одного возраста, а уже мастера завалил! Мы в сравнении с ним жалкие ничтожества!

— Ну так не за юбками надо ухлестывать, а больше учиться и тренироваться! — бросил Алексей. — И как знать, может когда-нибудь мы его догоним!

— Куда сейчас пойдем? На лекцию? Или посмотрим на девчонок на физкультуре?

— Сила — это хорошо… Но девушки еще лучше… — Тяжело вздохнул Волконский, и два друга неспешно направились в сторону стадиона — вдохновляться на будущие подвиги…

Глава 16

Вечер над родовым имением Зубовых опускался мягко, золотисто. Лёгкий ветер гнал по аллеям запахи роз, смешивавшиеся с дымком от камина, где потрескивали свежие поленья. Старый особняк рода Зубовых словно выдохнул — после долгого дня в нём воцарилась почти умиротворяющая тишина… если не считать тяжёлого дыхания главы семьи.

— Ты… что⁈ — гулкий голос пробежал по высокому залу, отражаясь от тиснёных потолков. — Портал, Дмитрий⁈ Без сопровождения! Без уведомления! Без разрешения⁈ Да ты с ума сошёл! — барон Зубов-старший, пухлый, лоснящийся от жары и беспокойства, почти вскакивал с кресла, но габариты и давление не позволяли ему долго оставаться в вертикали. Он снова осел, но глаза его метали молнии.

Дмитрий стоял у камина, опершись локтем о каминную полку. Высокий, стройный, сдержанный — его спокойствие раздражало отца пуще самого поступка.

— Отец, мы вернулись живыми. Даже не просто живыми — успешными. Мы с Морозовым вытянули достаточное количество трофеев. Ты знаешь, во сколько оценили мою долю? — голос его был спокоен, почти ленив, но с тем особым оттенком, от которого у старика начинала дрожать щека.

— Мне плевать! — взвизгнул Зубов-старший и схватился за грудь, роясь в кармане в поисках мятной конфеты. — Ты хоть понимаешь, кто такой этот Морозов⁈ Да он… он… он псих! Сумасшедший! Говорят у него артефакты грызут людей заживо, а он потом это рисует! А ты с ним по порталам шляешься, будто у тебя за спиной нет рода и титула!

— Именно потому и шляюсь, — отозвался Дмитрий, поднимая взгляд. Взгляд этот был твёрд и холоден. — Потому что за спиной есть род. И титул. А значит, не имею права сидеть в этом пыльном кресле, набивать брюхо виноградом и бояться собственной тени.

Старик чуть не поперхнулся.

— Как ты со мной разговариваешь…

— Как мужчина с мужчиной, отец.

Тишина легла густо и тяжело. Только часы на стене продолжали отсчитывать секунды.

Барон Зубов медленно выдохнул, стиснув пальцы на подлокотнике. Потом, медленно, устало, сказал:

— Я… не хочу потерять тебя. У меня никого, кроме тебя, нет. Ты — всё, что у меня осталось. Не считая мамы, разумеется, но… Если с тобой что-то случится в этих безумных порталах, я…

— Я знаю, — тихо сказал Дмитрий. — И я тоже тебя не хочу терять. Но я не стану жить в хрустальной клетке. А насчёт Морозова… — он усмехнулся. — Да, он безумен. Но он гениален. И я не собираюсь отворачиваться от человека, с которым можно перевернуть мир. Даже если ради этого придётся пару раз прыгнуть в пасть чудовищу.

Барон закрыл глаза, махнул рукой.

— Ладно… ты упрямый, как твоя мать. Делай, как знаешь. Но, чёрт побери, в следующий раз хотя бы предупреди. Я чуть инфаркт не схватил, когда не смог найти тебя ни в одной точке города!

— Обещаю, в следующий раз, прежде чем прыгнуть в портал, позвоню тебе с той стороны. — Дмитрий ухмыльнулся и подошёл к креслу, похлопал отца по плечу. — Всё будет хорошо. И, кстати… часть добычи я уже продал. Деньги поступят завтра. А я заказал тебе новый автоматический массажёр. Тот, что с гидрокреслом. Расслабься наконец, отец.