Аттестат зрелости (СИ) - Рюмин Сергей

— Ладно, — он встал, обрадованно улыбнулся. — Не буду мешать. Ухожу…

На всё лечение я потратил не больше часа, не особо утомившись. Всё-таки большим подспорьем послужили конструкты-заклинания, которые и выполнили основную работу. А точечными уколами магии «Жизни» я воздействовал на суставы, не дожидаясь, когда подействуют сами конструкты. Вполне может быть, они бы и подействовали сами. Кто знает? Я лишь ускорил процессы исцеления.

Разбудил гостя, тут же наложив на него заклятие подчинения, и приказал забыть про меня, едва выйдет за порог этого дома.

Гершон Самуэльевич уже наливал мне на кухне чай, развернув и поломав на куски большую шоколадку.

Я ушел на кухню, не ожидая, пока гость придет в себя, встанет, поднимется. Да и вообще, что-то мне домой сильно захотелось.

— Сколько я вам за джинсовку должен? — спросил я у фарцовщика, прихлебывая чай.

— Сто, — ответил он. — Как к Зинаиде сходили?

— Накладно, — улыбнулся я.

— Зато у неё всё самого лучшего качества, — ответил еврей. — Зинка — баба ушлая, как только её на директорство поставили, она сразу в обком пошла. Предложила организовать в магазине свою 200-ю секцию для обслуживания партийных чиновников и членов их семей, как в Москве.

— Какую 200-ю? — не понял я.

— В Москве в ГУМе есть секция № 200, где обслуживаются «избранные», — еврей скривился, выделяя это слово. — Вот и у нас в ЦУМе Зинка такую же секцию организовала. Зато её никто не трогает, ни ОБХСС, ни КГБ. И товары там высшего класса. А то, что вы переплатили там, так это ей на карман идёт. Понял?

— Понял.

На кухню осторожными шагами медленно вошел гость. Он оглядел нас, хмыкнул, восхищенно вытянул перед собой руки:

— Смотрите!

Потом задрал штанины широких брюк до колен, демонстрируя нормальные суставы, без малейших признаков опухоли.

— У меня слов нет…

— Слов нет, давайте деньги! — улыбаясь, заявил Гершон Самуэльевич.

— Да, да, конечно, — засуетился гость. Он снял со спинки стула пиджак, сунул руку во внутренний карман, достал пачку сторублёвок, протянул мне:

— Держите! Большое вам спасибо!

Неожиданно для меня на глазах у него выступили слёзы.

— На здоровье! — буркнул смущенно я. Вытащил одну купюру, протянул еврею:

— За куртку.

Фарцовщик понимающе кивнул.

Потом я попросил его вызвать мне такси. Ехать на троллейбусе, потом в автобусе, толкаться в час пик не хотелось совершенно. Гость предложил подвезти меня до дома, он оказался на машине. Я отказался. Неизвестно, как сработает приказ меня забыть, когда он выйдет на улицу.

Когда машина пришла, я попросил Гершона Самуэльевича проводить меня и в подъезде вручил ему 500 рублей:

— За «заботу».

Фарцовщик довольно ухмыльнулся:

— Я в вас не ошибся, молодой человек. Значит, будем работать дальше!

Глава 27

Практика для некроманта. Пробный шар.

— У Еврейского кладбища остановите! — попросил я. — Подождёте меня минут 15?

— Счётчик тикает, — пожал плечами водитель. — Залог оставляйте!

Я протянул пять рублей.

— Жду десять минут! — сказал таксист.

— Хорошо! Если задержусь, положу еще столько же…

На улице уже стемнело. Что поделаешь, поздняя осень. Стена кладбища освещалась разве что оконным светом находящихся рядом домов. Красный кирпич выглядел так, будто побывал под обстрелом.

Ржавые ворота кладбища оказались закрыты на цепь с амбарного вида замком. Зато рядом, в пустом проеме стены, где висела когда-то калитка, было пусто. Только остатки железных шкворней торчали из кирпича.

Я прошел на территорию кладбища. Действительно, даже в темноте было понятно, что кладбище заброшено. И заброшено очень давно. Кроме зарослей гнилого бурьяна, за которыми и могил-то не было видно, островками рос чуть ли не натуральный смешанный лес. Кроме вездесущих берез и тополей возвышались то ли вётлы, то ли ивы, которые в одиночку не обхватишь. Вообще-то даже кладбищем эту территорию было назвать сложно.

И, разумеется, что-либо различить в этой темноте было практически невозможно. Если бы, конечно, не моё магическое зрение.

Я прошел метров десять вглубь по едва заметной узенькой тропинке. Под ногами была не утоптанная земля, не жидкая грязь, а словно твердая брусчатка. Я пригляделся. Кто-то когда-то выложил тропинку кирпичами. И, видимо, иногда посетители всё-таки заходили сюда.

Я остановился, огляделся кругом. Давно здесь не хоронили никого, очень давно. Могилы почти сровнялись с землей. Порой различить, что здесь кто-то похоронен, можно было лишь по каменной плите, торчащей из земли, украшенной то ли затейливыми письменами, то ли узорами. Да и то всё поросло бурьяном. И никаких признаков неупокоенных душ или призраков.

Я вздохнул и направился назад. Всё-таки надо куда-нибудь поближе съездить или сходить. Например, на Калюжинское. Вообще рядом с домом. Ну, почти рядом.

Мне в ноги попалась то ли ветка, то ли палка. Я споткнулся, рухнул на колени прямо в грязь. Хорошо, успел выставить вперед руки. Больно не ударился, но испачкал в грязи джинсы в коленях и ободрал ладони. При этом было такое ощущение, что мне подставили подножку и толкнули в спину.

Я выругался и тут же подскочил от неожиданности. Сзади меня прямо за спиной раздался веселый детский смех. Я обернулся, огляделся, затаив дыхание, и, конечно, использовав при этом магическое зрение. Вокруг было пусто. Я снова огляделся. Осторожно сделал один шаг, другой, прощупывая дорогу. Проём калитки светлел уже шагах в пяти. Сзади снова отчетливо хихикнули. Я обернулся. Смех раздался совсем рядом. Детский, и, как мне показалось, девчоночий, смех.

— Ты кто? — осторожно спросил я. Мне не ответили. Я вздохнул. Пожал плечами, буркнул вполголоса:

— Ну, раз не хотите отвечать, то я пошел!

Не особо рассчитывая при этом, что мне ответят. И направился к калитке. Уже почти перешагнув границу кладбища, мне показалось, что кто-то сказал мне в спину:

— Приходи еще! Поиграем.

Голос был тот же самый — детский девчоночий, а тон — жалобно-просящий.

— Хорошо, — сказал я и вышел на улицу.

Машина стояла на том же месте. В кабине светился огонёк — водитель курил в ожидании меня.

— Тряпка есть? — спросил я, открыв дверь, но не садясь на место. Водитель оглядел меня, вышел на улицу, открыл багажник, молча достал какую-то то ли майку, то ли футболку, протянул мне. Я вытер руки, кое-как стер ошметки грязи с колен. Вернул тряпку.

— Ты не секстант часом? — усмехнулся водитель.

— Кто, кто? — не понял я.

— Ну, из этих, которые кошек на могилах режут, — засмеялся таксист. Только выражение лица у него было насквозь серьезное.

— Дурак, что ли? — буркнул я. — Нашел сектанта!

В отличие от него, я произнес это слово правильно.

— Поехали домой!

Поездка обошлась мне в червонец сверху. Я еще по дороге задумался насчет постоянного водителя с машиной. Или хотя бы свою машину. Надо куда-то выехать днём или ночью — сел и поехал. И чтоб никаких вопросов. Увы, никаких идей на этот счет у меня не было. Разве что попросить Дениса Устинова? Кстати, надо бы ему позвонить. Он вроде в гости приглашал…

Maman ужинала несмотря на позднее время. Встретив меня, она усмехнулась, бросила:

— Раздевайся, штаны в стирку, мой руки и шагом марш на кухню!

Её непонятно-спокойная реакция на мои изгвазданные в глине джинсы меня несколько удивила. Руки зажили еще по дороге, обработанные «айболитом».

Желудок давно требовал пищи, поэтому я не замедлил последовать этому указанию. Maman навалила мне макарон, полила сверху подливой, сама села напротив с кружкой чая и уставилась на меня.

— Приятного аппетита!

— Спасибо, добрая женщина! — пошутил я.

Пока я ел, она молча потягивала чай. Стоило мне закончить, она тут же, глядя мне в глаза, спросила: