Дальний Рубеж (СИ) - Ступников Виктор

— Разумеется. Я считаю своим долгом лично зафиксировать эти сведения.

Мы проследовали в контору. Я сел за свой стол, Лозинский расположился напротив, достав свой блокнот и ручку. Петр нервно метался у окна.

Время тянулось мучительно медленно. Лозинский старательно выводил ручкой какие-то пометки, но я видел, как его взгляд то и дело скользил к дверям.

Наконец, дверь открылась. В проеме показался Немиров. Он был бледен. Его мундир был в пыли, а на руке кровоточила свежая царапина.

— Ваше сиятельство… Советник… — он сделал шаг внутрь, его голос дрожал от якобы сдерживаемой ярости. — Нападение… На ледник… Неизвестные…

Лозинский резко поднял голову.

— Что случилось? Где пленные?

— Они… они мертвы, — выдохнул Немиров, опуская голову. — Все. Кто-то проник внутрь, пока мы меняли караул. Перерезали всех. И того, кто согласился дать показания, тоже.

В конторе повисла гробовая тишина. Петр ахнул, закрыв рот рукой. Лицо Лозинского стало абсолютно непроницаемым, но я заметил, как его пальцы чуть заметно дрогнули, сжимая ручку.

— Как это возможно? — холодно спросил он. — Где была охрана?

— Один убит, второй ранен, — доложил Немиров. — Он ничего не видел. Удар в спину.

Я встал, изображая шок и ярость.

— Кто посмел?! На моей земле! Немедленно обыскать всю деревню! Поднять всех на ноги!

— Бесполезно, ваше сиятельство, — мрачно произнес Немиров. — Уже искали. Ни следов, ни свидетелей. Как призраки растворились.

Я обернулся к Лозинскому.

Он сидел неподвижно, но по его лицу было видно, как в голове лихорадочно работают шестеренки. Его свидетели, его возможность свалить все на бандитов и уехать героем, уничтожена. И сделано это было с жестокой эффективностью, которая говорила только об одном — о работе профессионалов. Его профессионалов. Он понимал, что его предали свои же. Что его собственная организация чистит хвосты, и он может стать следующей мишенью.

— Советник, — сказал я, делая свое лицо маской крайней озабоченности. — Это… это беспрецедентное дело! Нападение на охраняемый объект! Убийство пленных и часового! Это вызов не только мне, но и всей имперской власти, которую вы представляете! Вы должны немедленно сообщить об этом в столицу! Потребовать подкрепления! Здесь орудует хорошо организованная преступная группа!

Я видел, как он внутренне содрогнулся. Сообщить в столицу? Рассказать, как у него на глазах уничтожили ключевых свидетелей? Это был бы профессиональный суицид.

Он медленно поднялся. Его лицо было пепельно-серым.

— Нет… Нет необходимости поднимать панику, — произнес он, и его голос впервые звучал неуверенно. — Это… это явно дело рук оставшихся сообщников. Местная проблема. Она должна быть решена на местном уровне.

Он делал хорошую мину при плохой игре, но я видел страх в его глазах. Страх человека, который понял, что стал разменной монетой в игре более высокого уровня.

— Но ваша безопасность, советник! — настаивал я, нанося последний удар. — Если они могли проникнуть сюда, они могут добраться до кого угодно! Возможно, вам стоит остаться здесь, под защитой моих людей, пока мы не разберемся с этой угрозой?

Предложение остаться в логове врага, под защитой тех, кого он только что пытался уничтожить, было последней каплей. Лозинский побледнел еще больше.

— Благодарю за заботу, но я… я должен немедленно вернуться в столицу, — поспешно сказал он, уже собирая свои бумаги. Его показное хладнокровие дало трещину. — Чтобы лично доложить… о сложившейся… ситуации. Устно. Бумажные отчеты могут быть… скомпрометированы.

Он почти бежал к двери, не смотря ни на кого.

Через полчаса его автомобиль, поднимая тучи пыли, покинул территорию управы.

Я стоял и смотрел ему вслед, чувствуя, как напряжение последних часов медленно уходит, сменяясь ледяным спокойствием.

Подошел Немиров. Царапина на его руке была уже перевязана.

— Уехал, ваше сиятельство. И, кажется, очень надолго.

— Да, капитан, — ответил я, не оборачиваясь. — Он увез с собой не отчет о крамоле. Он увез страх. И это куда надежнее.

Теперь у нас была передышка. Короткая, купленная кровью и обманом. Но теперь мы знали имя своего врага. И имя это было — Лозинский. Игра только начиналась.

Глава 14

Я не собирался откладывать вопрос с нехваткой камня и распорядился собрать бригаду из десятка крепких мужиков. Мы двинулись к старым каменоломням в нескольких верстах от поместья. Место было заброшенным, но известняк там был хорошего качества, что мы смогли оценить в предыдущий наш поход с Петром.

Работа закипела. Звон кирок и ломов разносился по округе. Я, сбросив пиджак, не стоял в стороне, показывая, что готов разделить с ними тяготы. Через пару часов подъехала подвода, и мы начали грузить добытый камень.

К полудню мы уже были на месте будущей стены. Петр, увидев нас, бросил свои бумаги и побежал навстречу, его лицо светилось редкой улыбкой.

– Ваше сиятельство! Это как раз то, что нужно! – он провел рукой по ровным плитам известняка. – Фундамент для северного участка будет надежным. Теперь хоть какая-то защита от лихих оживших будет.

– Пока стена не замкнута, мы уязвимы, - поправил его.

Я кивнул, окидывая взглядом стройплощадку. Высота стены уже кое-где превышала человеческий рост. Слышался стук молотков, скрип лебедок, ругательства рабочих. Здесь царил ритм, совершенно отличный от размеренной жизни. Здесь рождалась наша безопасность.

— Петр, — обратился я к управителю, отводя его в сторону. — Деньги. Как обстоят дела с финансами? Лицо Петра сразу стало серьезным.

— Наличность тает, ваше сиятельство. Расчеты с рабочими, закупка материалов у оставшихся поставщиков… Мы пока держимся на старых запасах, но их надолго не хватит.

— А сбор оброка? — спросил я. — Люди должны понимать, что стена защищает и их тоже. Петр покачал головой. — После набега на Веретьево собирать нечего. Люди едва сами выживают. Нужны другие источники.

Я задумался. Безопасность… это то, за что люди готовы платить.

— Объяви, что те, кто внесет добровольный взнос на строительство стены, будут освобождены от части будущих налогов. И их дома окажутся внутри периметра первыми. Ищи местных зажиточных крестьян, купцов. Они первые пострадают от разбоя.

Глаза Петра загорелись.

— Это… это идея! Я составлю списки сегодня же. И лично посещу их.

— Делай. И еще… Нам нужны свои источники всего. Осмотри старые кузницы, гончарни. Все, что может работать на оборону, а я озабочусь тем, чтобы мы больше не нуждались в выклянчивании денег у собственного народа.

Петр что-то быстро записал в своем вечном блокноте.

— Будет сделано. Но это тоже требует вложений.

— Вкладываем последнее, — твердо сказал я. — Или построим стену, или нас сотрут с лица земли. Третьего не дано. У нас слишком много врагов.

С этими словами я оставил его и направился к строящемуся участку. Мне нужно было увидеть все своими глазами, пощупать руками грубый, еще не обработанный камень. Стена была не просто защитой. Она была символом. Символом того, что даже в самое темное время можно не просто выживать, а отстаивать свое право на жизнь. И это была та битва, которую я был намерен выиграть.

Я прошел вдоль всей линии строительства, внимательно наблюдая за работой. Люди, увидев меня, работали с удвоенным рвением. Вид барина, лично таскающего камни, действовал на них лучше любой палки.

У восточного участка, где стена должна была примыкать к старой каменной кладке амбаров, я заметил проблему. Рабочие в одиночку пытались водрузить массивную каменную глыбу на телегу, но у них ничего не выходило.

Не раздумывая, я подошел и уперся плечом в холодный камень.

— Давайте, друзья, разом! — крикнул я. — Раз-два, взяли!

Мужики, сначала опешившие, мгновенно воспряли духом. С общим усилием мы сдвинули упрямую глыбу и закатили ее на телегу. Один из рабочих, седой уже мужик с умными глазами, снял шапку и вытер лоб.