Лекарь Империи 2 (СИ) - Лиманский Александр

Гогиберидзе несколько секунд молча смотрел на меня, потом тяжело вздохнул.

— Разумовский, я, конечно, восхищен вашими познаниями в фитотерапии и токсикологии. Но плазмаферез — это дорогостоящая процедура. А у пациентки Аракелян, как вы знаете, страховка, которая такие изыски не покрывает. Так что не положено.

— Опять «не положено»⁈ — я почувствовал, как у меня внутри все закипает. — Да вы что, сговорились все, что ли⁈ Человек умирает, а вы мне тут про страховки талдычите!

Я в ярости выбежал из его кабинета.

Ну что за страна! Что за порядки! Проклятые страховки! Как же они меня задолбали! Человеку требуется конкретная, жизненно необходимая процедура, а мы ее сделать не можем, потому что у кого-то там, наверху, в отчетах цифры не сойдутся!

— Не говори, двуногий! — тут же согласился со мной Фырк, который, видимо, все это время сидел где-то рядом и подслушивал. — Хреново у нас тут все устроено! Очень хреново!

Я попытался снова дозвониться до Ашота. Нужно было срочно собирать деньги на этот чертов плазмаферез! Но он, как назло, не брал трубку.

Снова пошел в отделение интенсивной терапии. Мариам лежала все так же, с закрытыми глазами, опутанная трубочками и проводками. Медсестры периодически заходили, проверяли аппараты, что-то записывали в ее карту.

Я подошел к ее кровати. Тихий, монотонный писк кардиомонитора отсчитывал последние секунды ее жизни.

— Эх, Мариам, Мариам, — я с тоской посмотрел на нее. — Вот тебя отделяет всего один шаг, один сеанс плазмафереза, от спасения. А мы не можем его сделать.

Я прокручивал в голове все возможные варианты. Но никаких законных способов помочь ей я не видел. Если только… если только экстренно ухудшить ее состояние каким-нибудь образом, чтобы сбежались все лекари со всех этажей и начали ее спасать уже по жизненным показаниям, не глядя на страховку…

Но это было слишком рискованно.

— Слушай, двуногий, — Фырк, который, видимо, прочитал мои мысли, тут же подкинул свою «гениальную» идею. — А может, ты попробуешь своей магией это сделать? Ну, там, прочистить ей эти ее «трубы»?

— Нет, Фырк, — я покачал головой. — Моих сил на это точно не хватит. Это слишком тонкая работа.

— Жаль, — он вздохнул. — Знал я одного человека, который, наверное, смог бы. Но его, к сожалению, уже нет в живых.

Я отметил про себя, что он снова говорит о каком-то своем сильном покровителе. Может быть, о том самом «Хранителе Жизни» Эллиндаре? Интересно…

Стоял возле койки, держась за холодные металлические поручни.

— Так, двуногий, ты что там задумал? — Фырк встревоженно посмотрел на меня. — Давай, не дури! А то я тебя знаю!

— Да не собирался я дурить, — я отмахнулся от него. — Жизнь пациентов, конечно, важна, но пока время терпит, будем решать все законными способами. Которых я, к сожалению, пока не нахожу. Кроме одного — Ашоту придется как-то оплатить эту процедуру.

Тут у меня зазвонил телефон.

Ашот!

Я вышел из палаты.

— Алло, Ашот? Где ты?

— Илюха, дорогой! — его голос в трубке звучал как-то странно, но в то же время решительно. — Да я вот, приехал в больницу. По пути телефон сел, так я здесь, у Мариам, в палате, нашел ее зарядник, вот, зарядил немного, сразу тебе звоню! Ты так трубку бросил, что-то срочное? Слушай, Илюха, а я тут, пока зарядник искал, в ее сумочке нашел… пузырек этот, с настойкой! Она, оказывается, и здесь, в больнице, ее потихоньку пила! Все плохо, да?

— Да, Ашот, все очень плохо, — я вздохнул. — Жди меня там, я сейчас подойду.

Я снова пришел в палату к Мариам. Ашот уже ждал меня у кровати своей жены.

— Ашот, твоей Мариам срочно нужен плазмаферез, — сказал я без обиняков.

— Да, я так и понял, что все плохо, — он кивнул. — Понял, что вы тут сами не справляетесь. В общем, Илюха, я уже занял денег. На все. В том числе и на новую печень.

— Вот это мужик! — Фырк на моем плече просто присвистнул от удивления. — Вот это красавчик! На новую печень денег занял! Да это же целое состояние!

Я и сам был в шоке. Сколько же она стоит, эта новая печень, если Ашоту пришлось занимать такую кучу денег?

— Ашот, а… сколько? — я осторожно спросил.

— Да я посоветовался с этим… Мастером-Целителем… Гогиберидзе, — он махнул рукой. — Он мне там примерно сумму назвал, но предупредил, что на донорскую печень очередь на несколько лет вперед, а у нас времени нет. Ну, я ждать не стал. Пошел по… в общем очень влиятельным людям… И занял сколько дали. Чтобы у меня все было. На всякий случай.

Я посмотрел на этого простого, честного человека, который был готов продать душу дьяволу, чтобы спасти свою жену. И на душе у меня стало как-то особенно тепло.

— Ну, Ашот, похоже, ты отделаешься малой кровью, — я радостно улыбнулся. — Потому что столько денег твоей Мариам не нужно. Новая печень ей тоже, надеюсь, не понадобится. Нам нужно всего лишь оплатить несколько сеансов плазмафереза. А это стоит гораздо дешевле. Так что пойдем к Гогиберидзе, будешь все это оплачивать, проводить по системе. Твоей Мариам как можно скорее нужна помощь.

Мы пришли в кабинет к Гогиберидзе. Я в двух словах изложил ему свою теорию, Ашот подтвердил, что у него есть деньги на лечение. И тут все закрутилось, завертелось. Мариам тут же подготовили к процедуре, привезли специальный аппарат, начали плазмаферез. Ашот все еще нервничал, ходил из угла в угол, а я… я уже не нервничал. Я был уверен, что теперь все будет хорошо.

Глава 16

Я сидел в ординаторской хирургии. Хомяки давно разбежались по домам, кроме Алины, которая где-то бродила по отделению, отбывая свое ночное дежурство.

И в отделении воцарилась та особенная, гулкая тишина, которая бывает только по ночам. Я не пошел домой. Не мог. Какая-то невидимая нить связывала меня с палатой интенсивной терапии этажом выше, где сейчас решалась судьба Мариам.

На высоком шкафу с историями болезни, как ни в чем не бывало, сидел Фырк. Он лениво, с видом чрезвычайно довольного собой кота, вылизывал свою безупречную серебристую шерстку. Для него это было просто очередное увлекательное шоу.

— Ну что, двуногий, нервничаешь? — проскрипел он у меня в голове, не отрываясь от своего туалета. — А чего нервничать-то? Ты все правильно сделал. Теперь пусть эти ваши Мастера-Целители отрабатывают свою зарплату.

Он был моим единственным источником информации. Каждые десять-пятнадцать минут я отправлял его в реанимацию, и он, возвращаясь, приносил мне краткий, но емкий отчет.

— Так, этот твой худой и печальный, Кравченко, — докладывал он, — мужик, оказывается, с руками. Аппарат настроил четко, магистрали подключил, как надо. Кровь пошла… Ух ты, какая темная! Как нефть!

Спустя полчаса:

— Давление скачет, как бешеная блоха! Этот твой Кравченко что-то там колдует, какие-то эликсиры вливает. Медсестра бегает, как ошпаренная. Напряженно у них там, в общем.

Еще через полчаса:

— О! А вот это уже интересно! Кровь, которая обратно в нее течет, стала заметно светлее. И этот ваш Кравченко, кажется, перестал так хмуриться. Даже медсестре что-то одобрительно кивнул.

Я слушал его доклады и впивался пальцами в подлокотники старого кресла. Я знал, что сделал все, что мог. Я поставил диагноз, я «продал» руководству единственно верный метод лечения. Но от этого было не легче. В медицине никогда не бывает стопроцентных гарантий.

Дверь в ординаторскую тихо скрипнула, и на пороге появился Шаповалов. Он уже переоделся в обычную одежду и, видимо, собирался домой. Увидев меня, он удивленно приподнял бровь.

— Разумовский? А ты что здесь делаешь в такое время? Чего домой не идешь?

— Не хочется, Игорь Степанович, — я пожал плечами, не отрывая взгляда от пустого экрана компьютера. — Жду.

Шаповалов несколько секунд молча смотрел на меня, потом его суровое лицо смягчилось. Он подошел, тяжело опустился в кресло напротив и устало потер переносицу.

— Ждешь, значит… — он хмыкнул. — Понимаю. Сам таким был. После каждой сложной операции всю ночь не спал, все думал, как там пациент. Это потом уже кожа толще становится.