Император Пограничья 12 (СИ) - Астахов Евгений Евгеньевич

Квашнин присвистнул.

— Солидный заказ. Обоснование?

— Против Бездушных нужна высокая плотность огня. Миномёты дают пятнадцать-двадцать выстрелов в минуту, навесная траектория позволяет бить через наши стены. На каждое орудие нужно четыре-пять человек расчёта — у меня есть люди.

— А боезапас?

— По тысяче снарядов на ствол. Минимум.

Министр начал считать на калькуляторе.

— Так… Восемь средних миномётов по тысяче семьсот — тринадцать тысяч шестьсот. Три тяжёлых по три тысячи двести — девять тысяч шестьсот. Четыре полевых орудия по пять тысяч триста — двадцать одна тысяча двести. Две гаубицы по десять тысяч пятьсот — двадцать одна тысяча. Итого шестьдесят пять тысяч четыреста за железо.

Он продолжал стучать по кнопкам.

— Боеприпасы. Восемь тысяч мин по девять рублей — семьдесят две тысячи. Три тысячи тяжёлых мин по семнадцать — пятьдесят одна. Четыре тысячи снарядов по двадцать три — девяносто две. Две тысячи по сорок три — восемьдесят шесть. Триста одна тысяча за боезапас.

— Ещё нужны инструкторы, — добавил я. — И запчасти с расходниками.

— Инструктора — четыреста в месяц за двоих. Запчасти — две тысячи, расходники — пятьсот, специальный конвой для доставки — пять тысяч. Итого… — Квашнин откинулся в кресле, — триста семьдесят четыре тысячи триста рублей.

Огромная сумма, но у меня имелись деньги от продажи продукции из Сумеречной стали. Я достал чековую книжку и начал заполнять чек.

— Когда доставка?

— Через полторы недели. Инструкторы поедут с конвоем.

— Отлично.

Я протянул министру заполненный чек. Он внимательно изучил его и спрятал в сейф.

— Что ж, господин Платонов, княжна Голицына, — Квашнин поднялся, — приятно иметь с вами дело. Надеюсь, артиллерия поможет вам отстоять Угрюм.

Мы пожали руки и направились к выходу. У дверей министр окликнул:

— Маркграф! Удачи вам с вашими… соседями. Если выстоите — будете моим постоянным клиентом.

Выезжая из Москвы, я размышлял о ходе Сабурова с герольдом. Граф не дурак — он хотел проверить, есть ли в Угрюме недовольные, готовые предать за деньги. Никто не застрахован от удара в спину. Десять тысяч — сумма достаточная, чтобы соблазнить алчного простолюдина, но недостаточная для серьёзного заговора среди моих командиров.

И всё же, цель была в другом. Публичное объявление меня изменником в Эфирнете — вот настоящий удар. Сабуров бил по репутации, пытался отрезать меня от потенциальных союзников и торговых партнёров. Кто захочет иметь дело с 'изменником и смутьяном?

Однако главное — обвинение в «склонении бояр к мятежу». Вот она, истинная причина для будущей «законной» карательной экспедиции. Кологривов, Толбузин и Селезнёва перешли под мою власть добровольно, спасаясь от княжеского равнодушия и невыполнения сюзереном взятых на себя обязательств. Но Сабуров представит это как подстрекательство к измене, как попытку расколоть Владимирское княжество. Теперь он может выступить не просто против «мятежного воеводы», а против того, кто покушается на целостность княжества, совращает верных вассалов.

Умно.

Граф пытался превратить мою силу — поддержку местных дворян — в слабость, в casus belli для войны. Парадокс узурпатора — захватив власть силой, он теперь отчаянно нуждался в легитимности. А защита «территориальной целостности» от «сепаратиста» — идеальный предлог. Только вот он недооценивал одну деталь — теперь у меня есть артиллерия, а у моих вассалов есть причина сражаться. За свою землю, а не за амбиции очередного князька.

Интересно, он рассчитывает, что Сергиев Посад проигнорирует атаку на Угруюм или просто не успеет вмешаться?..

Так или иначе разведка в текущих обстоятельствах выходила на первый план. От нашей информированности о действиях противника будут буквальным образом зависеть наши жизни. Я знал, что Коршунов не терял времени, расширяя сеть своих агентов, и сейчас они придутся, как нельзя кстати.

Вернувшись из Москвы после непростых переговоров с Квашниным, я обнаружил в доме воеводы неожиданных посетителей. Захар оставил там дожидаться двух старост — приземистого Ерофея из Копнино и пожилую Марфу Кузьминичну из Шувалихи. Оба выглядели решительными, но немного нервничали.

— Прохор Игнатич, — начал Ерофей, теребя в руках потрёпанную шапку, — мы тут посоветовались с жителями и решили напомнить о договоре протектората.

— Слушаю вас внимательно, — я откинулся в кресле, изучая собеседников.

Марфа Кузьминична выпрямилась, её седые косы, уложенные вокруг головы, блеснули в свете масляной лампы.

— По договору вы обязались обеспечивать торговлю между деревнями. А без ярмарки какая торговля? Раньше, до прошлого Гона, у нас два раза в год собиралась большая ярмарка — весной и осенью. Люди со всей округи съезжались: Реликты продавали, инструменты покупали, невест сватали…

— И что случилось двадцать лет назад? — уточнил я, хотя уже догадывался.

Ерофей поморщился.

— Поножовщина вышла. Три деревни не поделили Реликты. Сначала кулаками махали, потом ножи пошли в ход. Пятеро покалечили, троих насмерть. С тех пор никто не решался ярмарку устраивать — боялись повторения.

Я задумался.

Малую ярмарку мы проводили весной, но тогда в ней участвовало всего несколько деревень. Сейчас же можно замахнуться на большое и серьёзное мероприятие.

С одной стороны, в настоящий момент не лучшее время для массовых мероприятий. Строительство академии в самом разгаре, полторы тысячи рабочих нужно кормить и контролировать, Владимир грозит войной. С другой стороны…

Ярмарка даст множество преимуществ. Во-первых, это покажет всем, что Угрюм не боится угроз Сабурова — мы живём обычной жизнью, торгуем, развиваемся. Психологический эффект будет огромным. Во-вторых, приезжие торговцы привезут товары, которых не хватает рабочим — от обычной одежды до специнструмента. В-третьих, местные деревни смогут попытаться продать накопившиеся Реликты напрямую, без моего участия и увидят, что я предлагаю честные цены, а перекупщики будут занижаться и биться за каждую копейку. В-четвёртых, это укрепит мою репутацию — я выполняю обязательства по договору даже в сложное время. В-пятых, среди торговцев наверняка будут информаторы — узнаем новости из других княжеств.

В-шестых, торговые пошлины пополнят казну — по рублю с каждого приезжего торговца даст несколько сотен рублей чистого дохода. В-седьмых, местные харчевни и постоялые дворы получат отличную выручку от наплыва гостей, что поддержит местный бизнес. В-восьмых, рабочие-строители потратят жалованье здесь, а не повезут домой — деньги останутся в нашей экономике. В-девятых, молодёжь из окрестных деревень получит шанс познакомиться — будущие браки укрепят связи между поселениями. И наконец, ярмарка станет традицией, которая объединит разрозненные деревни в единое сообщество вокруг Угрюма, создавая общую идентичность.

Минусы тоже очевидны: нужна усиленная охрана, риск провокаций от агентов Владимира, отвлечение ресурсов от строительства. Но плюсы явно перевешивают.

— Хорошо, — кивнул я старостам. — Ярмарке быть. Через неделю, чтобы успеть подготовиться. Первая осенняя ярмарка Угрюма покажет всему Пограничью, как должна выглядеть честная торговля.

Глаза Марфы Кузьминичны заблестели.

— Вот это по-нашему, барин! А как с безопасностью? Не хотелось бы повторения той резни.

— Об этом не беспокойтесь. У меня есть опытные люди для поддержания порядка.

После ухода старост я вызвал своих помощников и ввёл их вкус дела.

— Нужны торговые ряды, — объявил я Захару. — На площади между острогом и строящейся академией, не забудьте про частокол на ночь от Бздыхов. Деревянные навесы, прилавки, место для телег. Организуй артель плотников, пусть поторопятся.

— Будет сделано, барин.

Следующей пришла Полина Белозёрова.

— Будь добра, размести в Эфирнете объявления о ярмарке. Пусть торговцы из Мурома, Владимира, Рязани узнают. Укажи, что мы гарантируем безопасность и честные весы.