Печать пожирателя 8 (СИ) - Соломенный Илья

Комната вокруг медленно перестала плыть перед глазами. Я сидел на полу, прислонившись к дивану, и пытался перевести дух.

Теперь все элементы мозаики сложились.

Юсупов не просто так охотился за Салтыковым и нашими разработками. Он знал — или догадывался — что магическая реальность может стать для него спасением. Последним шансом вырвать из себя Распутина, как занозу. Либо это, либо — Эфир.

И ведь совершенно непонятно, когда кто из них общался со мной…

Туманоликий…

Я засмеялся. Горько, зло.

Долбаный хитрец… Обман в обмане… А я ведь думал, что никакого Руслана на самом деле не существует… Ан нет — он ещё пытается бултыхаться…

Капец…

И как ему удавалось на протяжении многих лет скрывать свою вторую сущность? Хотя… Туманоликий не идиот — и наверняка не творил дичь просто так. Перенимал повадки Юсупова, изучал его память, судя по сегодняшнему откровению…

И Распутин явно неспроста так настаивал на «древних правилах», на добровольном согласии. У Руслана не было наследников… И других пожирателей у них в роду, видимо, тоже не имелось… А тут так удачно подвернулся я — универсальная оболочка, за счёт связи с Эфиром и энергетическим конструктом, чуть отличающимся от обычных магов…

Достаточно сильный, чтобы выдержать его сущность.

И достаточно наивный, чтобы согласиться.

Я поднялся, подошёл к окну. Москва горела огнями, слепящими и равнодушными.

Юсупов — жертва.

Туманоликий — паразит.

А я…

Я теперь стоял на перекрёстке.

Глава 18

@#$% перенос!

1 июля 2032 года. Тайная лаборатория проекта «Альтер-Эго».

Я стоял в центре подземной лаборатории, окруженный мерцающими голографическими экранами и гулом работающих маго-серверов. Воздух был плотным от магического напряжения — почти как перед грозой, когда небо вот-вот разорвётся молнией.

Впрочем, между отдельными кристаллами с энергией разряды проскакивали и так.

— Готово, — произнёс я, проводя пальцем по последней строке кода. Руны на экране вспыхнули зелёным, подтверждая синхронизацию.

Вячеслав Неклюев вытер пот со лба и кивнул:

— Все системы в норме. Источник стабилен, каналы передачи открыты. Осталось только…

— Запустить, — закончил я за него, — Занимайте места.

На этот раз всё было иначе. Не та спешка, не тот страх, что тело клона рассыплется в прах под напором эфирной энергии. Мы — точнее, Я! — доработали систему. Добавили «предохранители» — магические буферы из редкого металла, добытого в Урочище, которые должны были гасить избыточные колебания Эфира.

А сам клон… Да, этот был другим. Не просто копией — улучшенной версией, с усиленными нейросвязями, модифицированной энергосетью и вживлёнными в тело органическими имплантами.

Честно говоря, я бы и сам от такого не отказался.

Я подошёл к капсуле, где лежало новое тело Петра. Бледное, пока «неодушевлённое», но уже дышащее — лёгкая дымка пара оседала на стекле от ровного дыхания. Можно было бы подумать, что он просто спит.

— Господин Апостолов, — Неклюев нервно сглотнул, — Вы уверены, что эти… «стабилизаторы» выдержат?

— Выдержат, — спокойно ответил я, а затем повернулся к капсуле, сжимая в руке кристалл-контроллер.

— Начинаем.

Когда все заняли свои места, я получил подтверждения — и сжал кристалл-контроллер до хруста.

Мир взорвался светом.

Эфир хлынул через меня, как раскалённая лава. Каждая клетка тела горела, каждый нерв звенел под этим напором. Я чувствовал, как древняя энергия впитывается в систему, пронизывая каналы передачи, сплетаясь с магическими матрицами, которые мы так долго настраивали.

— Первая фаза… стабильна! — донёсся голос Неклюева сквозь гул в ушах.

На экранах передо мной заплясали руны — сначала хаотично, потом всё чётче, выстраиваясь в идеальные последовательности. Я видел, как энергетические потоки сгущаются вокруг «старого» тела клона, вытягивая из него серебристые нити сознания Салтыкова. Они вились в воздухе, как дым от костра, постепенно формируя знакомый силуэт — профиль Петра, его характерный жест рукой, даже ту самую ухмылку.

— Господин Апостолов, как вы?

— Полный порядок, — сквозь зубы процедил я, чувствуя, как эфирные стабилизаторы дрожат под нагрузкой.

Но держат сознание Петра…

Серебристый поток устремился к новому телу, вливаясь в него через темя. Мгновение — и капсула затряслась. Стекло покрылось паутиной трещин, из-под крышки вырвался клубящийся пар.

— Показатели зашкаливают! — закричал кто-то сзади.

Я не отводил от капсулы глаз. Рука с кристаллом дрожала, но я знал — нельзя прерваться сейчас.

— Держись, Пётр…

Взрыв.

Ослепительная вспышка разметала по лаборатории бумаги и инструменты. Кто-то вскрикнул, я едва устоял на ногах…

А затем капсула раскрылась с шипящим звуком.

— Ну что, Марк, — раздался хриплый голос из облака пара, — На этот раз ты меня точно добил?

Я расхохотался, чувствуя, как напряжение наконец отпускает плечи.

Салтыков сидел в капсуле, жив-здоров, обхватив руками колени. Его новое тело — целое, без трещин, без распада — уже порозовело, наполняясь кровью.

— Если бы я хотел тебя добить, — ухмыльнулся я, вытирая пот со лба, — то сделал бы это гораздо раньше. Добро пожаловать домой.

С помощью подскочивших учёных Пётр медленно вылез из капсулы, потянулся, проверяя суставы, затем постучал кулаком по груди. Звук был глухим, плотным — плоть, кости, ничего лишнего.

— Чёрт возьми, — он рассмеялся, — Я даже потеть могу. Настоящий человек.

Лаборатория в мгновение ока превратилась в муравейник. Десяток магов в белых халатах облепили Салтыкова — как мясники дорогой кусок говядины.

— Дышите глубже, ваша светлость, — бормотал круглолицый целитель, прикладывая к груди князя хрустальный резонатор.

— О, простите, я забыл, как это делается, — огрызнулся Пётр, но подчинился. Резонатор завизжал, выдавая радужный спектр.

В углу две артефакторши что-то горячо обсуждали, тыкая пальцами в голограмму его энергопотоков.

— Видите этот всплеск? — шептала одна.

— Это не всплеск, это он, похоже, просто злится, — фыркнула вторая.

Салтыков поймал мой взгляд и закатил глаза:

— Марк, может, хватит? Я уже чувствую себя лабораторной крысой, которую готовят к вскрытию.

— В прошлый раз поначалу тоже всё было гладко. Однако не дать тебе развалиться окончательно удалось лишь чудом. Ещё пару тестов, — невозмутимо ответил я, наблюдая, как Неклюев водит сканером вдоль позвоночника Петра. Прибор гудел, как разъярённый шершень.

— О-о, интересно! — просиял Вячеслав, — Ваша светлость, вы откатились на уровень Инициатора, но теперь у вас идеальная проводимость энергоканалов! На уровне Архимага!

— Рад, что мои новые потроха вас впечатляют, — проворчал Пётр, но тут же замер, когда к его виску приложили ледяной электрод.

Через двадцать минут, когда маги наконец отступили, кивая и бормоча что-то о «революционном прорыве», я попросил их покинуть помещение и дождался, пока за последним сотрудником закроется дверь.

— Ну что, гений? — Салтыков потянулся, хрустнув позвонками, — Где мои поздравления? Или… — он замолчал, увидев мое выражение лица.

Я провёл рукой по панели управления. Стены зашипели, включая дополнительные уровни защиты.

— У нас проблема, — просто сказал я.

— В чём дело, Марк? — Пётр прищурился, его пальцы непроизвольно сжались в кулаки. Он напрягся, — Если это шутка, то несмешная.

— Это не шутка. И проблема — точнее, создавший её человек, всё тот же.

— Юсупов? Что он задумал?

Я провёл рукой по экрану когитора, вызывая голографическую запись. Над столом всплыло изображение Юсупова.

— Это не Юсупов, — я переключил запись. Кадры сменились архивными снимками: Феликс Юсупов в 1916 году, затем его сын в 50-х, внук в 90-х… — а затем изображение высокого длинноволосого мужчины со «злым» лицом, — Это Распутин. Он не умер. Умудрился проклясть род Юсуповых и переходил из тела в тело, захватывая подходящего представителя рода.