Правильный лекарь. Том 11 (СИ) - Измайлов Сергей

Закрыв за собой дверь, я достал из кармана кусок картона и набрал номер Егора, нашего морского таксиста. Возможно он ждал нашего звонка, потому что через четверть часа уже причаливал к пирсу. Мы стояли на каменистом берегу и только начали замерзать, когда услышали приближающийся звук лодочного мотора. Из-за облаков выглянул нарастающий месяц и стало хоть что-то видно, в том числе и сам катер, а не только габаритные огни.

Книгу, что вполне логично, я отдал Кате. Она прижала её к груди, молча улыбнулась, глядя мне в глаза, потом прижалась к моему плечу. Егор не стал нас ни о чём спрашивать, забрал обещанный мной гонорар и помчал нас обратно к месту, где нас в первый раз подобрал.

— Что она сказала тебе, Катя? — спросила мама, когда мы уже выезжали из Выборга.

— Не противиться своей судьбе, — тихо ответила сестра, уткнувшись в окно на проплывающую за ним пустую улицу.

— Что всё это значит, скажи мне пожалуйста, — дрожащим голосом продолжила мама.

— Это значит, что моё место в служении империи, — тем же безучастным голосом ответила Катя. — Если я не пойду на службу, то угроза стать злым гением будет практически стопроцентной. Значит у меня нет выбора. Так всегда, когда считаешь, что у тебя есть выбор, потом выясняется, что это просто уловка и на самом деле его не существует.

Мама больше ничего не сказала, но я видел в зеркало заднего вида, как она закрыла лицо руками и, чуть склонившись, тихонько плачет. Тихо, молча, но горько и безнадёжно. Оспаривать слова своей прабабушки она не стала, это не имеет смысла.

Стрелки часов снова выстроились в вертикальную линию, но в другой последовательности. Теперь это была полночь. Я перестал смотреть в зеркало заднего вида и сосредоточился на дороге. Опять этот баланс эмоций, качельки, блин. С одной стороны радость, что нашли бабушку, с другой — она открыла глаза на вполне очевидные вещи и осознание предстоящих жизненных перемен затмевает всё остальное, что я так жду.

Но, может у нас всё-таки есть какая-то отсрочка? Волконский сказал ведь, что она слишком молодая. Я решил для себя, что пойду с вместе с Катей на эту встречу. Ведь умом понимаю, что князь ни в чём не виноват, но всё равно, вспоминая о нём, невольно злюсь и представляю себе, как кидаю в него стул. Нет, Саша, так не пойдёт, так нельзя, надо успокаиваться, тем более, что несмотря на яркий свет фар моего микроавтобуса разметка на дороге становится размытой. Я незаметно вытер набежавшую слезу и вперил взгляд в летящий мне навстречу асфальт так, словно хочу выжечь на его поверхности другую разметку, свою.

— Саш, кофе будешь? — услышал я сзади заплаканный голос матери, когда волна эмоций схлынула и незаметно начала подкрадываться сонливость.

— Давай, — согласился я и забрал у неё наполовину наполненную чашку.

Она специально налила немного, чтобы я не расплескал за рулём. Я выпил его практически залпом. До самого Питера ехали молча. Я старался думать о работе, обучении нового потока студентов, об открытии университета и о поисках преподавателей, о вступительных экзаменах и расселении студентов в общежитии. Обо всё, кроме Кати. Вернее о ней тоже, но совсем немного. Я мысленно отправил её в длительную и очень важную командировку. А что, все эти компоненты идеально подходят. Просто не надо вспоминать, что ждёт на самом деле, так почему-то легче.

Во двор нашей усадьбы мы въехали ровно в час, как и сказала Елена Андреевна. Все выглядели грустными, насупленными. Не знаешь, от чего больше, то ли от усталости, то ли от тяжёлых мыслей. Маргарита впечатлилась нашим общим настроем и не стала ничего спрашивать или выговаривать, а помогла всем раздеться и недоумённым взглядом проследила, как хозяева поплелись сразу на второй этаж по своим комнатам. Они явно ожидали нашего приезда, из столовой донеслись запахи разогретого ужина. Настя вышла в коридор, собираясь зазвать вернувшихся ночных путешественников за стол, но лишь развела руками, покачала головой и пошла убирать со стола.

Утром все пришли на завтрак как обычно, изображая, что ничего не произошло, только круги под глазами свидетельствовали о том, что никто толком не выспался. Между чаем и кофе сегодня все выбрали второй вариант. Завтрак остался в тарелках почти нетронутым и вся семья дружно потянулась на выход.

По пути до госпиталя мы с Катей непринуждённо болтали о погоде, остальные мысли я старательно гнал прочь, потому что при каждой их попытке показаться на горизонте к горлу подкатывал ком. Всё равно это ничего не изменит, поэтому лучше об этом просто не думать. Когда поднялись по лестнице на второй этаж, я поцеловал её в щёчку и мы разошлись в разные стороны. Даже не подумал, что минут через десять мы снова встретимся. Впрочем, это никогда не помешает. Буду делать это как можно чаще

— Тяжёлые выходные? — спросила Прасковья после того, как мы поздоровались. — Что-то вы выглядите усталым, Александр Петрович.

— Не выспался, — махнул я рукой, не зная, что ещё можно добавить и пошёл переодеваться.

Очень не хватало сейчас Валеры. Он всегда мог поддержать и взбодрить. Впрочем он в зоне досягаемости можно ему позвонить. Я уже взял в руки телефон, потом представил, что отвлекаю его во время важного заседания или утренней планёрки и убрал телефон обратно в карман. Выходить из кабинета категорически не хотелось и по барабану, что там внизу уже ждут пациенты, потом нашёл в себе силы и направился в манипуляционную.

Стажёров сегодня не было, прошлый поток закончил обучение и значительно помог нам в кадровом вопросе. Но на приёме я сегодня буду один, поэтому заранее предупредил регистратуру, чтобы ко мне записывали до двенадцати всех подряд, а не только сосудистых. После обеда мне предстоит читать две лекции разным группам учащихся. Евдокия Савельевна будет читать двум другим группам и начнёт это делать в десять утра. Обязательно схожу поприветствовать студентов и представить их вниманию нового преподавателя.

Первый же пациент по закону понедельника попался тяжёлый в плане состояния и процесса лечения. А я этому даже обрадовался и ещё до постановки диагноза сказал медсестре позвать Катю, у пациента точно онкология и понадобится погружение в операционный сон.

Пожилой мужчина настолько ослаб, что его в кабинет вводили двое родственников, сам он идти уже не мог. Налицо общее истощение и обезвоживание. Лечение будет однозначно стационарное, домой его сегодня отпускать категорически противопоказано. Как я и предполагал, у мужчины оказалось новообразование в желудке, прорастающее в край левой доли печени и поджелудочную железу. Куча метастазов в воротах печени, самой печени, парааортальных лимфоузлах и в костях таза. Всё это было помечено в диагностической карте, старательно заполненной Образцовой.

— Света, ставь капельницу сразу, а когда закончится первый флакон, подключай второй, — сказал я медсестре и та засуетилась, устанавливая систему на штатив. Я тем временем обратился к сестре: — Приступаем.

Катя положила пальчики мужчине на виски, он заснул и я занялся удалением опухоли. Тщательно, кропотливо, самозабвенно, но не забывал контролировать уровень оставшейся в ядре энергии. Ещё один приятный момент — теперь объём опухоли уменьшался быстрее, чем запас энергии. Не зря я регулярно занимаюсь этим вопросом, уже уверенно включая шестую ступень на золотом амулете, скоро перейду на седьмую. Экватор миновал, всего их двенадцать.

Глава 21

Рабочий день тянулся долго. Главной отдушиной было появление Кати в кабинете. Я даже просил у небес послать мне ещё одного пациента, которому понадобится вмешательство под общей анестезией, ценил каждый момент, когда сестра рядом.

Хотелось бы поприсутствовать на лекции в исполнении Евдокии Савельевны, но не было возможности из-за непрекращающегося потока пациентов. Узнал, что у Юдина получилось окошко и попросил его посидеть на заднем ряду и понаблюдать. Ей никогда до этого не приходилось читать лекции и мне было важно знать, как она справляется, чтобы дать правильные рекомендации при необходимости.