Глава рода. Продолжение (СИ) - Ахминеева Нина

Пребывая в сомнениях, я с явной неохотой поднялась из-за стола. Пряча улыбку, Анна Ивановна, сделала вид, что вытирает руки о фартук. Затем негромко сказала:

— Хозяюшка, мы с Николаем сегодня собираемся на рынок за продуктами. Денег, что вы вчера дали, хватит с избытком. Может, у вас есть какие-то особые пожелания?

— Вроде нет, — я пожала плечами. Вспомнив о насущной проблеме, уточнила: — Вы когда собираетесь пройтись по магазинам для малышей?

— Так сегодня и загляну. Посмотрю, приценюсь. А после вместе с вами и определимся, что покупать в первую очередь. Ещё я сегодня думала к знакомой забежать. Деток у неё семеро. Знаю, что дома всех рожала. Попробую у неё аккуратно выведать про повитух.

— Договорились, — обронила я задумчиво и пошла прочь из кухни.

Непонятные повитухи откровенно напрягали. Впрочем, перспектива родов на дому так же не внушала оптимизма. Безусловно, надо будет поговорить на эту тему с мужем. А пока пусть Анна Ивановна соберет информацию об акушерках. Так, на всякий пожарный случай.

Пересекая холл, я увидела входящего в дом дворецкого. Заметив меня, старик торопливо снял шапку. Подойдя, уважительно поклонился.

— Доброе утро, хозяйка. К вам приехал юрист. Дожидается в машине.

Забавно. Вчера вечером дворецкий сказал мне практически то же самое.

— Спасибо, Николай, — поблагодарив старика, я направила стопы к лестнице.

Домовые все, что требуется, конечно, принесут, но беременным ходить полезно. А при моем неуемном аппетите так сам бог велел.

«Что у тебя за жизнь такая? Ни дня спокойного нет», — проворчал Або, словно из ниоткуда появившись на моем плече.

«Угу. Надеюсь, скоро станет полегче», — я скептически усмехнулась и пошла одеваться.

В прокуратуру мы приехали вовремя. Да вот только допрашивать меня никто не спешил. За три с лишним часа я изучила ярко освещённую комнату вдоль и поперёк. Собственно, смотреть-то тут было особо и не на что. Металлический стол, привинченный к полу, три жёстких стула и монументальная дверь. На этом всё. Даже крохотного окошка нет.

Господи, как же надоело ждать!

Я скрипнула зубами от злости. Противное жужжание ламп дневного света ввинчивалось в уши, бесило. Раздражение усиливалось, грозило пролиться наружу.

Да сколько можно тут сидеть⁈ Почему Кони ничего не предпринимает?

Исподлобья глянула на юриста: тот что-то рассматривал на полу. Как только вошли в это помещение, Анатолий Фёдорович предупредил, что за нами наблюдают, и больше не проронил ни звука. Впрочем, Або тоже безмолвствовал.

Группа поддержки называется. Молчат, как рыбы в пироге. Где этого прокурора носит? Издевается, что ли⁈

С трудом сдерживаясь, я повернулась к адвокату и громко спросила:

— Анатолий Фёдорович, скажите, пожалуйста, существуют какие-то нормы нахождения в допросной?

— Да. Четыре часа. До истечения срока осталось двадцать пять минут, — сипло ответил Кони.

Его голос мне откровенно не понравился. Присмотревшись к мужчине, вдруг обнаружила, что тот неестественно бледен.

— Анатолий Фёдорович, вам нехорошо? — я нахмурилась.

— Всё в порядке. Не волнуйтесь, Александра, — юрист кривовато улыбнулся и сделал вид, что его безумно заинтересовала абсолютно голая стена.

Да что за хренотень происходит⁈

«Хватит уже эмоциями фонтанировать, — недовольно пробормотал Або. — Голова у нашего менталиста болит. Сильно. В этом помещении полностью блокируются энергетические потоки. Пользоваться даром невозможно. И, что самое отвратительное, чем дольше в такой допросной находится одарённый, тем хуже себя чувствует. За Кони не беспокойся. Ему не впервой. Справится».

Я прислушалась к своему телу. Не обнаружив ничего особенного, недоверчиво отметила:

«Со мной всё в порядке».

«Естественно. Иначе и быть не могло. Заблокировать дар серебряной ведьмы современными технологиями не выйдет. Теперь в этом и прокурор не сомневается».

Что? Выходит, на мне опыты ставят? А если бы на меня подействовало? Плевать, что беременна? Ах вы суки!

Гнев опалил разум. Ладони сами собой сжались в кулаки. Казалось, ещё чуть-чуть, и у меня из ноздрей пойдёт пар.

«Саша, возьми себя в руки. Вспомни, о чём тебя просил муж!» — строго потребовал ушастый.

Что вспоминать-то⁈ Дима просил слушать и не нервничать. Стоп. А не опасался ли Рюрикович, что могу разбушеваться? Может, он поэтому и хотел со мной поговорить, как проснусь? Твою ж мать!

Стиснув зубы, я закрыла глаза, положила руки на колени. Глубокий вдох, медленный выдох. Пульс замедляется. Вдох-выдох. Желание набить морду прокурору стихает. Вдох-выдох. Вдох-выдох.

Глухо чмокнула дверь. Не размыкая век, я слушала, как кто-то вошёл, пересёк комнату, уселся за стол.

— Госпожа Апраксина, соблаговолите проснуться, — не попросил, но приказал незнакомый мужчина.

Я открыла глаза, посмотрела на сидящего предо мной человека. Незнакомец в тёмно-синей униформе с золотыми погонами не сводил с меня тяжёлого, колючего взгляда.

Наверное, это и есть прокурор Владимирской губернии. Так и будет в гляделки играть? Впрочем, пусть смотрит. Пришёл бы раньше, фиг его знает, чем бы всё закончилось. А теперь мне уже фиолетово.

— Госпожа Апраксина, вы обвиняетесь в умышленном причинении тяжкого вреда здоровью нетитулованного дворянина Золотницкого Антона Леонидовича, — безэмоционально сообщил незнакомец. — Сегодня утром от вашего адвоката поступило уведомление о том, что вы отказываетесь отвечать на какие-либо вопросы в ходе следствия. Документ зарегистрирован в установленном порядке и приобщён к материалам уголовного дела. Вы настаиваете на отказе в даче показаний?

О как. Ай да Кони. Приятно удивил.

Сложив руки на своём «арбузе», я лаконично ответила:

— Да.

— Боярышня Апраксина, обязан вас предупредить: отказываясь отвечать на вопросы следствия, вы лишаете себя возможности смягчения наказания. Вы причинили тяжкий вред здоровью подданного Российской Империи. Данное правонарушение классифицируется как тяжкое преступление. Вам грозит лишение свободы сроком от десяти до двадцати пяти лет.

Под ложечкой засосало. Не будь я уверена, что никто не посадит меня в тюрьму, то определённо начала бы бояться.

— Станислав Филиппович, вы оказываете давление на мою клиентку. Это недопустимо, — просипел мой зеленоватый защитник и с явным усилием расправил плечи.

— Господин Кони, я действую в рамках установленной процедуры. И вам это известно, — равнодушно бросил прокурор. — Госпожа Апраксина, довожу до вашего сведения, что до передачи дела в суд вам запрещается покидать город Владимир. В противном случае вы будете заключены под стражу. Если вы полагаете, что вашу свободу невозможно ограничить, то вынужден вас разочаровать. У нас есть камеры, из которых даже серебряная ведьма не сумеет открыть туманный тоннель.

По спине пробежал неприятный холодок. Вроде ничего такого этот человек не говорил и не делал, но он меня откровенно напрягал.

Глянув на наручные часы, прокурор бесстрастно обратился к Кони:

— Напрасно вы надеетесь на своё ораторское мастерство и зря обнадёживаете клиентку. Беременность боярышни Апраксиной не смягчит присяжных, напротив, лишь усугубит её и без того незавидное положение. Суд ни при каких условиях не оправдает преступившую закон и поправшую все этические нормы серебряную ведьму. Госпожу Апраксину осудят по всей строгости закона, — он грозно прищурился и бросил уже мне: — Его величество будет доволен приговором.

Зашибись. С чего вдруг упомянул Рюриковича? Мне только вспышки ненависти сейчас и не хватало.

Я не шелохнулась, не издала ни звука.

— Вы свободны, госпожа Апраксина. Пока свободны, — хищно усмехнувшись, Станислав Филиппович встал из-за стола и первым покинул помещение.

— Пойдёмте, Александра, — с явным облегчением предложил Кони.

Опираясь на ладонь адвоката, я с усилием поднялась: ноги затекли. Неожиданно в животе что-то потянуло, тихонько кольнуло и сразу же отпустило.