Проклятый Лекарь. Том 4 (СИ) - Молотов Виктор

Она хотела возразить, но я уже пошёл дальше по коридору. Варвара увязалась следом, что-то ворча себе под нос про бесчувственных мужчин и их дурацкие приоритеты.

— Кстати, — сообщила она, поравнявшись со мной. — Ольгу и Николая выписали сегодня утром. Оба в полном порядке, проклятье полностью снято.

— Полностью восстановились? — вопрос был не праздным.

— Ольга чуть не плакала от благодарности. Обнимала меня, просила передать тебе тысячу благодарностей, говорила, что обязана жизнью… А вот Николай… — она поморщилась. — Ушёл, даже не попрощавшись. Как будто мы одолжение ему сделали.

Я вспомнил эту жалкую, водянистую струйку, которая едва коснулась моего Сосуда после благодарности Николая. Подозрительно мало для человека, которого спасли от медленной и мучительной смерти.

Проклятье не обманешь. Оно измеряет не слова, а истинные чувства.

Значит, Николай не был благодарен. Его вежливость была маской. А за ней скрывалась… злоба на то, что его спас тот, кого он презирал и пытался убить.

Я занёс его имя в отдельную папку в своей памяти. «Потенциальные осложнения». За ним придётся понаблюдать. Но это проблема на потом. Сейчас меня ждал граф. И гораздо более солидный приток Живы.

Палата графа Ливенталя была оазисом покоя в больничной суете. Он выглядел значительно лучше, чем два дня назад.

Все трубки и капельницы, эти уродливые атрибуты болезни, были убраны. Граф сидел в кровати, опираясь на гору белоснежных подушек, и с аристократической невозмутимостью читал свежий номер «Московских ведомостей».

Рядом в креслах сидели Аглая и Ярк, составляя молчаливую, но бдительную свиту.

— Доктор Пирогов! — граф отложил газету, и его измождённое лицо озарилось искренней, тёплой улыбкой. — Мой спаситель! Как вы себя чувствуете? Аглая рассказала, что вы едва не умерли, спасая её!

Я почувствовал, как в Сосуд хлынул первый, мощный поток чистой Живы. Благодарность, не разбавленная страхом или сомнением. Еще плюс десять процентов. Всего сорок.

— Преувеличение, ваше сиятельство. Я просто делал свою работу, — улыбнулся я.

— Свою работу? — граф покачал головой. — Молодой человек, то, что вы сделали для моей дочери, выходит далеко за рамки врачебного долга. Вы рисковали своей жизнью!

— Риск был просчитан, — уклончиво ответил я.

— Доктор Абросимов приезжал сегодня утром, — сменил тему граф, очевидно понимая, что я не склонен к сантиментам. — Осмотрел меня, сказал, что операция прошла идеально. Все заживает без осложнений. Чудо, говорит!

Я взял историю болезни с прикроватной тумбочки, быстро пробежал глазами последние записи. Температура в норме, анализы крови хорошие, лейкоциты не повышены.

— Действительно, всё отлично, — подтвердил я, возвращая папку на место. — Ещё пара дней — и можно будет думать о выписке. Леночка, — обратился я к медсестре, которая как раз вошла в палату с тележкой для процедур. — Назначьте графу полный спектр анализов на завтра утром. Биохимию, общий анализ, коагулограмму.

— Да зачем завтра? — отодвинула медсестру в сторону Варвара и с энтузиазмом достала из кармана шприц и жгут. — Сейчас возьму! Пять минут!

Не дожидаясь ответа, она с профессиональной сноровкой подошла к графу и начала готовить его руку к забору крови.

— Вот это рвение! — усмехнулся граф.

Я молча наблюдал за ней.

Энтузиазм персонала растёт прямо пропорционально моей репутации. Ещё пару недель назад Варвара смотрела на меня волком. А теперь готова работать сверхурочно, лишь бы продемонстрировать своё усердие. Власть — удивительный мотиватор.

Ярк поймал мой взгляд поверх головы Аглаи и едва заметно кивнул в сторону двери. Сигнал был ясен: нужно поговорить. Наедине.

Я дождался, пока Варвара закончит брать кровь у графа, и вернул историю болезни на место.

— Ваше сиятельство, — обратился я к Ливенталю. — Мне нужно обсудить с Георгием Александровичем некоторые вопросы безопасности, касающиеся вашего восстановления.

— Конечно, конечно, — граф махнул рукой, снова принимаясь за газету. — Идите. Аглая мне почитает, пока вы заняты.

Мы вышли в пустой, гулкий коридор. Ярк огляделся по сторонам, убедился, что в пределах слышимости никого нет, и только после этого повернулся ко мне.

— Я думал, вы умрёте, — прямо сказал он, глядя мне в глаза. Его тон был ровным, констатирующим.

— Как видите, жив и относительно здоров.

— Это было близко. Очень близко, — он понизил голос. — У меня масса вопросов, Святослав Игоревич. И первый — как вы оживили покойника?

Видеть он этого не мог — я оставил его за дверью. Но несложно догадаться.

— Какого покойника? — я сохранял абсолютную невозмутимость, наблюдая за его реакцией.

— Не прикидывайтесь, — он даже не разозлился. Просто констатировал факт моей лжи. — Алексея Ветрова. Он был мёртв, а потом заговорил. Я служил в армии, доктор. Я видел разное, но воскрешение мёртвых… это выходит за рамки.

— Вы ошибаетесь. Не было никакого воскрешения. Я лишь использовал одну из лекарских техник, чтобы добраться до скрытых воспоминаний.

Ярк криво усмехнулся, и в этой усмешке не было ни грамма веселья.

— Доктор, я проверял пульс лично. И дыхание. И зрачки. Он был мёртв, как этот линолеум. А у мертвецов воспоминания не просканировать, даже если у вас самый высокий ранг.

— Это тайная техника…

— И она подействовала через сутки после смерти? — резко перебил он. — Не смешите меня. Не оскорбляйте мой интеллект. Я знаю, что такое некромантия. Я служил на южной границе, видел тёмных магов в деле. Вы — некромант.

Он не спрашивал. Он выносил приговор. Слово повисло в стерильном воздухе коридора, тяжёлое и острое, как скальпель.

Итак, солдат видел вещи. Маска «чудо-доктора» дала трещину. Он видит правду или, по крайней-мере, её часть. Это меняет правила нашей игры.

Повисла тишина.

Я взвешивал варианты, мой мозг работал с холодной скоростью аналитической машины. Первое — простое отрицание.

Бесполезно.

Он не предполагал, он констатировал факт, основываясь на собственном опыте. Второе — устранить свидетеля. Глупо вдвойне. Он не один, его люди повсюду, и, что важнее, он — ключевая фигура в защите графа.

Убить его — значит объявить войну всей семье Ливенталь. Оставалось третье — частичное признание. Прощупать почву.

— Допустим, — медленно произнёс я. — И что дальше? Донесёте в магическую полицию?

— Если бы хотел донести, вы бы уже были в кандалах, — Ярк покачал головой. В его взгляде не было враждебности. Только усталость и решимость. — Вы спасли графа. Вы спасли Аглаю, которая мне как дочь. За это я вам обязан. Но мне нужна правда.

— Правда — опасная вещь.

— Как и ложь. Особенно когда не знаешь важных деталей, — он сделал паузу, и его взгляд стал острым. — Например, деталей о том, как вы пришли в себя после магического истощения.

— Что вы имеете в виду?

— Не хотите говорить про некромантию? — Ярк прищурился. — Тогда и я не расскажу, что сделал, чтобы вы очнулись. А между прочим, если бы не я, мы бы сейчас не разговаривали.

— О чем это вы? — спросил я.

— Вы очнулись благодаря мне, Святослав!

Глава 3

— Как именно вы меня спасли? — я посмотрел ему прямо в глаза. Настала моя очередь задавать вопросы. — Что за «деталь», о которой вы упомянули?

— Сначала ответьте на мой вопрос, — парировал он, не моргнув глазом. Он не был напуган. Он не был впечатлён. Он был профессионалом, ведущим переговоры. — Вы некромант или нет?

— Не кричите, Георгий Александрович, — я понизил голос, заставляя его сделать то же самое. Кивнул в дальний конец коридора, где двое его людей делали вид, что изучают картину на стене. — Стены имеют уши. И ваши люди тоже. Зачем вам вообще эта информация? Что изменится, если я скажу «да» или «нет»?

— Я привык знать, с кем имею дело, — Ярк скрестил руки на груди. — Особенно когда речь идет о безопасности семьи Ливенталь. Некроманты — опасные люди. История знает немало примеров.