Проклятый Лекарь. Том 4 (СИ) - Молотов Виктор

Что он увидел? Что почувствовал? Солдат хранил ещё один секрет, и, судя по его виду, этот секрет был куда важнее некромантии.

Не успел Ярк отойти, как зазвонил и мой телефон. На экране высветилось: «Глафира Степановна».

— Святослав Игоревич? — раздался в трубке строгий, не терпящий возражений голос старшей медсестры. — Где вы? Вам нужно срочно прибыть в отделение!

— Что случилось?

— Новый заведующий, Фёдор Андреевич Рудаков, решил собрать всех на знакомство. Обеденная планёрка через десять минут. Не опаздывайте!

Рудаков. Так, значит, Бестужев всё-таки продавил своего кандидата. Граф не стал бы ставить на такую ключевую позицию простого исполнителя. Это было ожидаемо.

Значит, Рудаков — не просто новый заведующий. Он — глаза и уши графа в моём отделении. Его личный надзиратель.

В ординаторской собрался почти весь коллектив терапевтического отделения.

Атмосфера была как в стае, которая потеряла вожака и теперь с тревогой ожидает появления нового.

Костик нервно теребил стетоскоп, его глаза бегали по сторонам. Волков, лишившийся своего покровителя Морозова, стоял в углу с кислой миной обиженного ребёнка, у которого отобрали любимую игрушку.

Наши взгляды на мгновение встретились, и он тут же злобно отвернулся, делая вид, что разглядывает трещину на стене.

Ещё двое ординаторов о чём-то тихо шептались. Варвара, сохраняя внешнее спокойствие, пристроилась у окна, но я видел, как напряжены её плечи.

Дверь открылась точно в назначенное время — ни секундой раньше, ни секундой позже.

Вошёл новый заведующий.

Фёдор Андреевич Рудаков выглядел как хитрый лис, который по какой-то прихоти судьбы надел докторский халат. Рыжеватые, с проседью волосы были аккуратно зачёсаны назад, открывая высокий лоб.

Острый нос, тонкие, плотно сжатые губы и пронзительные серые глаза, которые не просто смотрели, а сканировали, каталогизировали, оценивали. Это был не врач. Это был разведчик в медицинской униформе.

— Коллеги! — он расплылся в улыбке, которая не дошла до глаз. — Рад познакомиться!

Его взгляд быстро скользнул по присутствующим, не задерживаясь ни на ком, и нашёл меня. Он не просто остановился. Он заякорился.

— Вы, должно быть, знаменитый доктор Пирогов? — спросил он, не переставая улыбаться.

Слово «знаменитый» он произнёс с особым, едва уловимым нажимом.

— Наслышан, наслышан, — продолжил он, не дожидаясь моего ответа. — Спаситель графа Ливенталя, победитель главврачей, гроза невинных девушек!

Он знает. Слишком много знает. Эта информация не из больничных сплетен. Она из личного доклада графа.

Бестужев не просто благодарен. Он насторожен. И Рудаков — его инструмент. Скальпель, посланный выяснить, кто я — лекарство или опухоль.

— Просто делаю свою работу, — ответил я нейтрально. Первое правило игры с провокатором: никогда не показывать, что его уколы достигли цели.

— О, не скромничайте! — Рудаков картинно всплеснул руками. — Кстати, коллеги, чтобы не откладывать в долгий ящик, сегодня вечером устраиваю небольшое «проставлялово» — тортик, чаёк, знакомство в неформальной обстановке. В семь часов в столовой. Жду всех!

Классический приём. Снизить бдительность, понаблюдать за неформальным общением, выявить связи и слабые места. Он не знакомится. Он проводит рекогносцировку.

Варвара, подошедшая ко мне и стоявшая теперь рядом, наклонилась ко мне и прошептала:

— Не нравится он мне. Скользкий какой-то.

Она употребила слово «скользкий». Я бы выбрал «ядовитый». Хищник, который улыбается, прежде чем укусить.

Я молча наблюдал, как Рудаков, закончив свою приветственную речь, продолжает буравить меня своим пронзительным взглядом.

В его глазах не было враждебности. Только холодный, аналитический интерес. Интерес исследователя к новому, потенциально опасному виду. Нужно быть с ним аккуратнее.

Загородный гольф-клуб «Серебряные Соколы».

Граф Бестужев медленно примерился к лунке, слегка согнув колени. Его взгляд был холоден и сфокусирован, как у снайпера перед выстрелом. Короткий, выверенный взмах инкрустированной серебром клюшки. Белый мячик, сорвавшись с травы, описал в чистом утреннем воздухе идеальную дугу и мягко приземлился в паре метров от лунки.

— Отличный удар, Алексей Петрович, — одобрительно хмыкнул его партнёр, князь Дмитрий Иванович Хуторецкий, грузный мужчина с пышными усами и живыми, проницательными глазами. — Как всегда, точен и расчётлив.

— В гольфе, как и в политике, Дмитрий Иванович, главное — правильно рассчитать траекторию, — философски заметил Бестужев, передавая клюшку своему помощнику.

Хуторецкий подошёл к своему мячу, прицелился, но его удар получился слишком резким. Мяч ушёл левее цели.

— Чёрт! — выругался князь. — Кстати, о политике. Как продвигается наш план по медицинской сфере?

— Превосходно, — Бестужев невозмутимо наблюдал за игрой партнёра. — После превосходного устранения Морозова клиника «Белый Покров», а вместе с ней и весь элитный сектор здравоохранения полностью под моим контролем.

— Слышал, это было эффектно, — Хуторецкий подошёл к мячу для следующего удара. — Говорят, его взяли с поличным — как мелкого сутенёра в каком-то грязном подвале. Как вам удалось так ловко убрать старого, хитрого пса? Он столько лет сидел на финансовых потоках и казался непотопляемым.

— Благодаря одному весьма неоднозначному человеку, — загадочно улыбнулся Бестужев. — Молодой доктор, который, словно по воле провидения, оказался в нужное время в нужном месте. Он, можно сказать, стал тем скальпелем, который позволил вскрыть этот застарелый гнойник.

— Полезный человек? — Хуторецкий прищурился, оценивая информацию.

— Весьма. Но требует присмотра, — граф сделал лёгкий, точный удар, и его мяч со стуком упал в лунку. — Слишком умён и эффективен для простого врача. Я уже приставил к нему своего человека для наблюдения.

Они перешли к следующей лунке, помощники несли за ними сумки с клюшками.

— Теперь, когда поле зачищено, нужно поделить сферы влияния, — деловито продолжил Хуторецкий. — Вы берёте центр и запад столицы, я — восток и север?

— Разумно. Но есть одна проблема, — Бестужев посмотрел на своего партнёра. — Титовы.

— Да, Титовы не оставят это просто так, — согласился князь. — У них три крупные клиники и очень прочные связи в министерстве. Они воспримут падение Морозова как объявление войны.

— Ничего страшного, — Бестужев спокойно, одним ударом, забил мяч в лунку. — У меня есть план. «Белый Покров» под моим патронажем станет образцовой, показательной клиникой. Это даст мне необходимые рычаги влияния и общественную поддержку.

— Клинику ждут суровые времена, Алексей Петрович. Титовы будут бить по всем фронтам — проверки, скандалы в прессе, переманивание персонала.

— Я всегда готов к бою, Дмитрий, — граф остановился и достал из серебряного портсигара толстую сигару. — Но вы правы — клинику ждут тяжелые времена.

После планёрки, когда ординаторская опустела, ко мне подошёл Костик. Он выглядел как студент, который боится обратиться к строгому профессору.

— Святослав, я понимаю, ты устал и только что пришёл в себя, но можешь помочь? У меня тут пациент со странными симптомами. Ничего не понимаю.

— Всё нормально, я уже полон сил, — заверил я его. Рудаков подождет. — Работа есть работа. Веди.

В палате номер шестнадцать лежал молодой парень лет двадцати пяти. Светлые волосы, россыпь веснушек на носу, широкое, добродушное лицо и ясные, любопытные глаза.

Он не выглядел больным. Он выглядел как человек, которому просто стало интересно, что происходит в больнице.

— О, подкрепление подоспело! — весело воскликнул он, увидев нас. — Меня зовут Шура. А вы тот самый чудо-доктор, про которого Константин мне все уши прожужжал?

— Просто доктор, — поправил я, активируя диагностическое зрение.