Мой бывший пациент (СИ) - Владимирова Анна

Кольцо было без изысков и камней — то, что нужно, чтобы не цеплялось ни за что. И только тут до меня дошло, что он не издевается, а вполне себе серьезен. Просто в своем неповторимом стиле. И мне и правда ничего не грозит, ну кроме жизни с ним. Только моей беременной нервной системе это осознание совсем не пошло на пользу. Тошнота подкатила в горлу снова, и я громко икнула.

— У меня только один к тебе срочный вопрос… — И я шумно втянула воздух в последней попытке сдержать приступ дурноты.

— Какой? — насторожился он.

— Тут есть ведро?

— Есть, — кивнул Князев и вытащил спасительный предмет из-под стола. — Зачем тебе?

Объяснить я не успела. В другое время мой рывок бы расценили, как нападение на сотрудника прокуратуры, но тот, к счастью, уже открыл мне путь к сердцу и всему, что к нему прилагается. Когда я выпрямилась, хватая ртом воздух, Князев уже требовал по мобильнику воды, сладкого чая, булочек и влажных салфеток.

— Вы тут в прокуратуре, смотрю, ко всему готовы, — сдавленно выдохнула я, держась под ребрами.

— С тобой нужно быть действительно готовым ко всему, — тревожно заглядывал он мне в лицо.

— Отойди, — буркнула я, отворачиваясь. — А то мы запомним этот момент совсем не так, как ты планировал. Скажи, ты думал довести меня тут до инфаркта?

— Ярослав сказал, что ничего тебе не грозит, — усмехнулся он, — я проконсультировался.

— Какой молодец! — прорычала я.

Тут в комнату внесли поднос со всем необходимым. Охрана ехидно улыбалась до тех пор, пока Князев не вручил им ведро. Булочка с чаем примирили мой желудок с произошедшим, а Князев, в руках которого я сидела — с прошедшими двумя неделями одиночества. Он прижимал меня к себе, задумчиво касаясь губами виска, пока я осваивала подношение.

— Очень плохо? — тихо поинтересовался он.

— До твоего предложения такого еще не было, — проворчала я, густо посыпая его крошками с булки.

— Если бы ты сказала, что беременна, такого предложения бы не было.

— И как, прости, я должна была это сделать? — возмутилась я. Хотелось закатить ему скандал с дракой. — Повесить растяжку над входом в больницу? Ты же не показывался!

— То есть ты беременна.

— Конечно беременна! — И я шмыгнула носом, а Князев притянул меня к себе за шею и попробовал поцеловать, но я увернулась:

— Не надо. Я же только от ведра.

— Есть шанс, что ты теперь с ним будешь обниматься чаще, чем со мной, так что же, мне тебя вообще не целовать?

— Я просто перенервничала, — закатила я глаза. — Так и что ты? Как докатился до такого предложения?

— Мне нужно было понять, что я чувствую, — улыбнулся он и куснул меня за ухо.

Начались звериные нежности, и этому захотелось сдаться душой и телом.

— И что же ты понял? — прошептала я, еле разлепив глаза. После пережитого дико хотелось спать. С ним.

— За эти пару недель эмоции улеглись, и я понял, что очень рад, что ты в меня стреляла. И что я не буду вымещать на тебе злость за то, что ты хотела меня убить ради Игоря. Это для меня уже не имеет никакого значения.

— Я не хотела тебя убивать, — вздохнула я. — Прости, что стреляла в тебя.

— Так ты выходишь за меня?

— Я подумаю.

— Подумаешь? — недобро сузил он глаза.

— Князев, кажется, у меня еще и гипоксия развивается тут без воздуха, — промямлила я. — В таком состоянии принимать серьезные решения нельзя.

— Сучка ты, Ива, — прорычал он, как показалось, довольно и подхватил меня на руки.

— Черт, какое ужасное место, — ворчала я, прижимаясь к нему, пока он нес меня к лифту. — Какая бездушная зверюга придумала тут делать предложение?

— Договоришься сейчас у меня…

Я улыбнулась и расслаблено прикрыла глаза. Когда меня вынесли из подвала, и коридоры наполнились народом, Князева стали одолевать предложениями помощи.

— Станислав Андреевич, вашей девушке плохо? — различила я рядом. — Может, скорую?

Ах вы сволочи! То есть все они тут знали, кто я, но довели меня слаженно до приступа токсикоза! Так вам и надо! Бегайте теперь!

— Нормально все, — заявил было Князев, но я приоткрыла один глаз:

— Ничего не нормально! Пусть вызывают скорую, несут клубнику и капучино. А еще «дор блю» с голубой плесенью.

Князев только усмехнулся мне на ухо:

— Вот умеешь же мстить по-нормальному, что сразу за пушку-то хвататься?

Он вынес меня на улицу и направился вниз по ступеням.

— Куда ты меня тащишь? — забеспокоилась я, оглядываясь.

— Ты дыши давай. Что там с твоей гипоксией?

— Князев! Пользуешься тем, что у меня нет такой допросной?

— Зачем тебе допросная, если у тебя есть морг?

— Тема нашего знакомства оживает новыми деталями.

— Представляешь, что мы будем рассказывать нашим детям? Ты возьмешь мою фамилию?

— Как нас с Игорем будут в операционной различать?

— Ива… — угрожающе прорычал он.

— Возьму-возьму… если выйду за тебя замуж, конечно. Что-то кислорода все еще не хватает.

Он поставил меня перед машиной, припаркованной недалеко от входа, и открыл двери.

— Я был уверен, что Горький явится по мою душу вчера.

— Мне было не до Горького, — и я растеклась по сиденью. — Я не спала всю ночь.

— Очень кстати, — заметил он и завел двигатель.

— Князев, перестань меня нервировать, мне вредно, как видишь. Куда ты меня везешь?

— Я купил квартиру недалеко от твоей больницы. Потому что так и не понял, что меня больше поразило — то, что ты в меня стреляла, или то, как ты живешь.

Я только вылупилась на его профиль:

— А ты не шутишь…

Он покачал головой, усмехаясь, и его серьезный вопрос застал врасплох:

— А ты планировала оставить ребенка?

— Конечно.

— Почему?

— Тебе стоило закончить допрос в той милой комнате, — улыбнулась я.

— Ну, я не теряю надежды, что мне не придется больше таскать тебя на допрос, чтобы слышать от тебя правду.

Ах вот оно что. Ну, что ж. Справедливая расплата за ложь.

— Я даже не думала о другом варианте, кроме как рожать. Ну и я же чуть не убила тебя.

— То есть, считаешь, что должна мне…

— Быть может. Но пока что меня это устраивает. Старайся дальше.

Он восхищенно усмехнулся:

— Ну как с тобой по-другому?

Квартира оказалась заоблачно хороша. Во-первых, с нее открывался потрясающий вид. Во-вторых, до больницы было рукой подать. В-третьих…

— Эй, Мля! Иди сюда, хозяйку привез.

Я обернулась от окна и обомлела. В комнату вбежал Аля. Хвост трубой, шерсть лоснится, и спешит не ко мне, а к Князеву!

— Аля! — воскликнула я удивленно.

— Так его Аля зовут? — как ни в чем не бывало уточнил Стас. — А я думаю, чего он на новое имя так резво бежит…

— Ты спер у меня кота! — возмутилась я, тыча в Алю пальцем. — А я думала, он с крыши сорвался! Оплакала уже!

— Не спер, а спас, — оскалился Князев и сцапал меня в объятья. — Бедного кота там кормить некому, все заняты личными жизнями. Смотри, как похорошел на загородном воздухе.

— Ну, знаешь ли!.. — раздувала я гневно ноздри. — Это было жестоко! Кота увез, на допрос вызвал… Страшно представить, что будет, если я тебе откажу!

Мы замолчали, глядя в глаза друг друга. Стас улыбался, но все же в его взгляде читалось много незнакомого прежде — и усталость потери, и надрыв ответственности.

— Мне хотелось что-то забрать у тебя себе, — тихо признался он. — А тут — кот. И так несчастно на меня смотрел, что я не сдержался. Не могу, когда на меня так смотрят…

— Аля же меня научит, — мстительно пообещала я.

— Вы будете из меня веревки вить, — коснулся он моего лба своим, и голос его устало охрип.

Остатки дня плавно затянуло тучами, и настал мрачный вечер. Под моей крышей сейчас бы стучало и завывало, а тут у Князева оказалось уютно. Несмотря на то, что квартира еще пустовала, в ней имелась кровать, кухня и все для кота — когтеточка, миски и несколько видов кормов.