Проклятый Лекарь. Том 4 (СИ) - Молотов Виктор

Интересно. Это не просто слуга, созданный ритуалом.

Её воля, вероятно, будет подчинена не мне как создателю, а Аглае как источнику. Это усложняет прямое управление, но многократно повышает ценность кошки как личного, неотделимого телохранителя для дочери графа.

Необходимо будет изучить природу этой связи подробнее.

— Ритуал… получился? — наконец выдавил из себя Ярк. Его голос был хриплым. — Аглая… она человек? Полностью человек?

— Она жива? Здорова? — Долгоруков, очнувшись от оцепенения, бросился к столу. Движение, продиктованное чистыми эмоциями, а не разумом.

Его порыв стал идеальным триггером.

Костяная кошка резко повернула голову. Из её костяной пасти вырвался звук: «Мяу!» Она обнажила два ряда идеально выточенных клыков и приготовилась к прыжку.

— Спокойно, киса, — я сделал шаг вперёд, мой голос был ровным и размеренным.

Наивное создание. Оно шипит на своего создателя, не понимая иерархии этого нового для неё мира.

Кошка переключила внимание на меня и попыталась сделать выпад когтистой лапой. Я не стал повышать голос или делать резких движений.

Вместо этого позволил небольшому импульсу чистой некромантской энергии сорваться с моих пальцев. Тёмно-фиолетовая искра, не больше светлячка, беззвучно проскочила по воздуху.

Кошка замерла.

Зелёные огоньки в её глазницах на мгновение вспыхнули ярче, а затем она медленно опустила голову, признавая во мне не угрозу, а первоисточник.

Высшую силу того же порядка, что и она сама.

— Вот так-то лучше, — пробормотал я, направляясь к столу. — Пора провести стандартный послеоперационный осмотр.

Я подошел к операционному столу.

Мои движения были медленными, методичными, как у хирурга, приступающего к сложнейшей операции. Вся суета, весь хаос последних часов остались за пределами этого стерильного пространства.

Сейчас существовали только я, пациентка и задача.

Ярк и Долгоруков замерли у стены, превратившись в безмолвных зрителей. Даже мои потусторонние помощники, Костомар и Ростислав, отошли в тень, инстинктивно чувствуя, что сейчас не время для комментариев.

Я аккуратно откинул край тяжелого плаща Ярка, обнажая плечо и шею Аглаи. Кожа была бледной, но теплой на ощупь.

Приложил два пальца к сонной артерии. Пульс — шестьдесят восемь ударов в минуту. Ровный и сильный. Отлично.

Взяв из ящика стетоскоп, я приложил холодную металлическую мембрану к её груди.

— Глубокий вдох, — произнёс я с усмешкой. — И вы-ы-дох, — она была без сознания, но так ведь и осмотр проводить приятнее.

Тоны сердца ясные, ритмичные. Шумов нет.

Лёгочные поля чистые, дыхание везикулярное. Я аккуратно, двумя пальцами, приподнял её веко. Зрачок, до этого расширенный, под светом ярких ламп сузился до крошечной точки.

Реакция на свет живая, симметричная.

Проверил второй глаз — тот же результат. Признаков очаговой неврологической симптоматики не наблюдалось.

Я активировал некромантское зрение.

Картина, открывшаяся моему внутреннему взору, была почти идеальной.

Потоки Живы в её теле, ещё час назад бурлящие как горная река во время паводка, теперь текли спокойно и плавно.

Энергетическая структура полностью стабилизировалась.

Ни единого тёмного сгустка, ни единого остаточного следа звериной сущности. Ритуал провёл полное иссечение аномалии без оставления метастазов.

Ювелирная работа. Я остался доволен.

На клеточном уровне тело полностью вернулось к человеческой норме. Удивительная регенерация. Обычный человек после такого стресса получил бы микроинсульт или инфаркт миокарда.

Я выпрямился, убирая стетоскоп.

— Температура тела тридцать шесть и шесть, — констатировал я, взглянув на показания электронного термометра. — Артериальное давление сто двадцать на восемьдесят. Все физиологические показатели в пределах нормы.

— Значит, она здорова? — срывающимся от надежды голосом спросил Ярк.

— Физиологически пациентка стабильна, — я сделал небольшую паузу, давая словам вес. — Но её гомеостаз, то есть внутреннее равновесие организма, нарушен на биохимическом уровне. Проще говоря, её тело потратило все свои ресурсы на борьбу и двойную трансформацию.

— Что… что это значит? — встревожился Долгоруков.

— Это значит, что ей нужна госпитализация, минимум на три дня. Никаких домашних постельных режимов. Ей нужен постоянный мониторинг показателей организма. Капельницы с глюкозой и витаминами для восстановления сил. Лёгкие седативные препараты для стабилизации нервной системы. И главное — когда она очнется, могут быть психологические последствия.

— Какие последствия? — Ярк шагнул вперёд.

Я посмотрел на него, а затем на Долгорукова. Они должны были понимать всю серьёзность ситуации.

— Представьте, что мозг — это библиотека, а память — книга. Кто-то ворвался, вырвал несколько страниц, а некоторые склеил между собой. Возможна ретроградная амнезия. Она не будет помнить события, предшествующие трансформации. Или, что хуже, гипермнезия. Она будет помнить всё, что делала в облике зверя, в мельчайших, кошмарных деталях. Оба варианта ведут к посттравматическому стрессовому расстройству.

Впрочем, паниковать раньше времени не стоило.

Аристократки этого мира — удивительно жизнеспособные создания. Годы ношения корсетов, удушающий этикет и династические браки по расчёту закаляют нервную систему лучше, чем любая военная муштра.

Вероятность того, что она впадёт в затяжную истерику, конечно, есть.

Но скорее всего, она воспримет это как очередной неприятный, но преодолимый эпизод в своей насыщенной биографии.

Попьёт успокоительные чаи, съездит на воды к Чёрному морю и через месяц будет блистать на очередной вечеринке, обсуждая с подругами, как неудобно в этом сезоне носить звериную шкуру.

— Но мы же поможем ей? — голос Долгорукова дрожал. — Вы же сможете её вылечить?

Что-то странное с ним творится. Уже не первый раз мне кажется, что он ведет себя чересчур наигранно. Как будто и не влюблен вовсе, а… Ладно, эту теорию надо проверять.

— Смогу, — кивнул я. — Психотерапия, правильные препараты, поддерживающая среда — и через пару недель она будет в полном порядке. Главное, никакой паники и никакого излишнего сюсюканья. Ей нужно будет чувствовать себя не жертвой, а победительницей, пережившей тяжёлое испытание.

Задача была решена.

Пациентка спасена, план дальнейших действий определён. Можно было переходить к следующему пункту в моём длинном списке дел.

Я посмотрел на костяную кошку, которая, убедившись, что угрозы нет, свернулась изящным калачиком у ног спящей Аглаи.

— Кс-кс-кс, — улыбнулся я.

— А откуда это… существо? — Ярк осторожно указал на костяную кошку.

Их шокированные, вопросительные взгляды были предсказуемы.

Они видели чудо, магию, нарушение всех законов природы. Я же видел результат успешно проведенной хирургической операции на душе.

— Вторая сущность, — пояснил я, доставая из кармана блокнот и ручку. Объяснять сложные концепции лучше с наглядными пособиями. — Результат разделения.

Я быстро набросал две пересекающиеся окружности в медицинском блокноте, который выудил все из того же ящика. Заметил, что он там лежит, когда доставал стетоскоп. Все же это больше лаборатория.

— Смотрите сюда. Вот это, — я ткнул в один круг, — душа человека. А это, — я указал на второй, заштрихованный, — звериная сущность, внедрённая проклятьем. В процессе трансформации они сливаются вот так, образуя магическую химеру. Моя задача была не уничтожить вторую часть, что привело бы к гибели всего организма, а аккуратно их разделить, как хирург разделяет сиамских близнецов.

Им нужно простое объяснение. Аналогии, которые их разум сможет обработать.

Если я начну рассказывать о расщеплении эфирной матрицы и принудительной реструктуризации эктоплазматического тела, у них просто перегорят предохранители.

Пусть думают, что это простая магия, а не сложнейшая некромантская хирургия.