— В деревне Заречье, в сорока верстах отсюда. Три дня назад пропала отара овец. Все до одной. Пастуха нашли… высохшим. Как будто из него выпили все соки. А вчера ночью местный кузнец, мужик трезвый и крепкий, поклялся, что видел в тумане «чёрного дьявола на двух ногах, ростом с сосну». Описал нечто с длинными руками и горящими углями вместо глаз.
Моё сердце ёкнуло. Оно росло. И уже обрело форму.
— Собирайте отряд, — тихо сказал я, поднимаясь.
Глава 20
— Ну, здравствуй, Чебек.
Мое появление у него в кабинете без стука и предупреждения повергло его в шок. В глазах отразился животный ужас, а рот невольно приоткрылся, как у рыбы выброшенной на берег и жадно пытавшейся захватить воздух.
— Сиди, не вставай, — язвительно произнёс я и сам сел на стул напротив. — Неужели ты думал, что я не узнаю…что твои щупальца дотянулись и до меня? — Я неторопливо снял перчатки. — Ты работаешь скальпелем, Чебек. А скальпель, если им неумело орудовать, оставляет очень характерные, тонкие порезы.
Чебек не двигался. Его «высокоточный станок» сознания, должно быть, лихорадочно перебирал варианты, ища хоть малейшую лазейку, хоть какую-то ошибку в собственных расчетах. Он не нашел её.
— Князь Прохоров, — наконец выдавил он. Его голос был ровным, но я уловил в нём микроскопическую дрожь. — Это неожиданный визит. И, осмелюсь предположить, нарушающий все протоколы.
— Протоколы существуют для игр людей, Чебек. А мы с тобой, как я понял, играем в нечто большее. — Я обвёл взглядом его кабинет — пергаменты, хронограф, аскетичную обстановку. — Ты позволил Велеславскому украсть ключ. Более того, ты ему его подсунул. Через того самого «безмолвного слугу». Ты знал, что Борис, с его маниакальной жаждой власти и обидой на меня, не удержится и сломает замок. Ты использовал его как таран, чтобы пробить брешь в стене, за которой скрывалось нечто, что интересует тебя.
Чебек медленно выдохнул. Паника в его глазах угасла, сменившись холодным, почти машинным принятием. Его разум смирился с провалом и перешёл к анализу ущерба.
— Вы недооцениваете масштабы, князь, — тихо сказал он. — Велеславский был… расходным материалом. Переменной в уравнении. Как и вы, впрочем.
— Я польщён, — я усмехнулся. — Но твой план дал сбой. Ты рассчитывал, что «Громовержец», вырвавшись, создаст хаос, который ты направишь в нужное русло. Но ты не учёл одного — его аппетита. Он не просто сила, Чебек. Он — антитеза. Он пожирает сам порядок, саму сложность, на которой строится твоя власть. Ты выпустил в мир огонь, который сожрёт и твою карту, и тебя самого.
— Хаос — это тоже инструмент, — парировал Чебек. Его пальцы непроизвольно постучали по столу. — Управляемый хаос — самое мощное оружие. Да, существо вышло из-под контроля. Но это не означает, что его нельзя перенаправить. Сейчас оно подобно лесному пожару. Но даже пожар можно использовать, чтобы выжечь поле для новой посева.
— Пока оно не сожрало самого поджигателя.
Впервые за всю нашу беседу на лице Чебека появилось нечто, похожее на человеческую эмоцию — лёгкое удивление, смешанное с интересом.
— Вы мне угрожаете, князь?
— А что, вам уже пора сменить исподнее?
Лицо Чебека искривилось в гневе. Так с ним ещё никто не смел разговаривать. Но мне было плевать. Он хотел извести меня, уничтожить, воспользовавшись старыми грехами самодура Прохорова. Только его место уже давно занял другой человек, о чем никак не подозревал Чебек, все еще играя в игры с, как ему казалось, глупым мальчишкой.
— Вы пришли в мой дом, прошли незамеченным охраной, а теперь ещё и хамите⁉ Вы так уверены в своей непогрешимости, Прохоров? Вы окружены тысячей моих бравых бойцов. Я уже нажал кнопку экстренного реагирования и через несколько секунд вы будете молить о том, чтобы вас помиловали.
— Хорошо, я не против подождать, — я с деловым видом перекинул ногу на ногу и положил сумку, висевшую у меня на плече, на стол.
— Что это? — с отвращением спросил Чебек.
— Узнаете в конце нашего разговора.
— Тогда вам следует поторопиться, — усмехнулся он. — Ведь, если вы рассчитываете на помилование, то даже не мечтайте. Я убью вас, как шавку, без суда и следствия.
Чебека так возбуждала эта мысль, что он аж невольно брызнул слюной. Грязный извращенец!
— Смелое заявление…— иронично похвалил я собеседника. — Смелое заявление для человека, который не переживёт сегодняшний вечер.
— Что за чушь вы несете⁉ — Чебек пытался сохранить хладнокровие. Вот только все никак не пришедшая подмога начинала намекать ему, что здесь что-то не так, и не таким уж незамеченным я прошёл в его кабинет.
— Кажется, до вас начал доходить смысл моих слов? — ухмыльнулся я, с интересом наблюдая, а что предпримет мой враг дальше, как начнет ещё изворачиться на сковороде.
— Вы подлый человек, княже, — его голос стал более ровным. Видимо, он уже понял, что его ожидает и смирился с этой судьбой.
— И это вы заявляете мне после того, как хотели угрожать якобы моему сыну? Вы хотя бы источники свои проверяли. А то верите всякой жёлтой прессе. Мне потом приходится сдавать тесты на ДНК, чтобы доказать, что я не верблюд.
— А вы хорош.
Признание своего превосходства из уст врага всегда самое сладкое. Совру, если скажу, что мне не польстило.
— Что вы сделали с моими людьми? — поинтересовался Чебек, окончательно поняв, что подмоги ждать не откуда.
— Ни один из них не пострадал, если вы об этом. Ни к кому из них у меня нет претензий. Они всего лишь пешки в ваших руках. А кто в своём уме будет винить шахматные фигуры в том, что они рубят другие фигуры? Все смотрят всегда на игрока по ту сторону шахматной доски. Но ваша ошибка не в том, что вы ошиблись в каком-то ходе, ваша ошибка в том, что вы вообще сели играть со мной за одну доску.
— Красивые, но пустые слова. Вы, молодежь, слишком любите пафос. Мы такими вас точно не воспитывали.
Знал бы ты мою нянечку. То была не женщина, а скала. Вот, кто меня по-настоящему воспитал. Её боялись, даже мужчины. Настоящая гром-баба была.
— Оставим эти пустые размышления. Я сюда пришёл не за тем. Мне нужна информация, помимо, конечно, твоей головы.
— Информация? — он машинально потер рукой шею. Видимо, мои слова не обрадовали его. Но на что он вообще рассчитывал, выходя войной на меня? На белый флаг? На милость?
— Вы не ослышались, — подтвердил я. — Всё, что у тебя есть о «Громовержце». Не легенды и намёки, а факты. Отчёты о предыдущих попытках его использования.
Я видел, как в его глазах борются холодный расчёт и инстинкт самосохранения. Но он был загнан в угол, чего его свободолюбивая натура никак не хотела признавать.
