Император Пограничья 15 (СИ) - Астахов Евгений Евгеньевич

Производство кирпича оказалось сложнее, чем казалось. Привезённый из Калуги мастер печных дел Тихон Бородин два дня ходил вокруг выбранной площадки, прикидывая размеры будущей печи Гофмана. Кольцевая конструкция требовала точных расчётов — любая ошибка в размерах камер обернулась бы потерей тепла и браком. Мастер набросал чертежи, и началось строительство. Двенадцать камер расположили по кругу, а в центре возвели дымовую трубу.

Принцип работы был изящен в своей простоте: огонь разжигался в одной камере и постепенно перемещался по кругу, подсушивая сырцы в следующих камерах, пока не доходил до стадии полного обжига. Горячие газы от уже обожжённого кирпича нагревали воздух для горения в следующей камере. Цикл замыкался, и печь работала непрерывно. Когда первую партию выгрузили через десять дней, я лично проверял качество — кирпичи звенели при ударе, не крошились, имели ровный красно-коричневый цвет. Брак составил менее пяти процентов, что считалось превосходным результатом.

Таких печей возвели сразу полдюжины из-за длительного цикла производства. Зато производительность одного кубометра пространства печи составляло от 1 до 3 тысяч кирпичей в месяц, что закрыло все наши нужды в этом материале.

Топливом для печи служил торф. Болота вокруг Угрюма оказались настоящей кладовой энергии. Организовал артели торфорезов — двадцать человек с лопатами и тачками нарезали брикеты из торфа, сушили их на воздухе две недели, затем свозили к печи. Расход в печах Гофмана составлял около ста двадцати килограммов на тысячу кирпичей — в 2–3 раза меньше, чем в печах периодического действия. Экономия топлива в виде торфа относительно обычных дров получалась весьма существенной, учитывая, сколько кирпичей мы производили.

Черепичное производство запустили параллельно с кирпичным. Та же глина, те же печи, только формы другие. Мастер Бородин обучил трёх подмастерьев формовке черепицы — процесс требовал сноровки, чтобы плитки получались одинаковыми и плотно прилегали друг к другу при укладке на крышу. Первые партии пошли на кровлю административных зданий. Фон Штайнер настоял на классической красной черепице, и я согласился — выглядело действительно солидно.

Лесозаготовки расширили вдвое. Захар организовал три артели лесорубов по двадцать человек в каждой. Рубили в основном сосну и ель на севере от острога, где лес подходил вплотную к дороге. Брёвна свозили к реке, сплавляли до Угрюма. Часть древесины шла на топливо для печей, когда не хватало торфа, часть на строительные нужды — балки, стропила, внутренние перегородки. Проблема возникла с вывозкой — не хватало лошадей и подвод. Решили нанять дополнительных возчиков из окрестных деревень, платили хорошо, и желающих нашлось достаточно.

Водный кризис обострился к середине зимы. Население острога выросло до трёх тысяч человек, и существующие колодцы просто не справлялись. Люди стояли в очередях по два часа, особенно по утрам. Несколько раз чуть не доходило до драк.

Подземное озеро, которое Полина обнаружила во время своего испытания, находилось в тридцати метрах под землёй. Массивная карстовая полость, чьей воды хватило бы на город и в десять тысяч жителей. Задача заключалась в том, чтобы поднять эту воду наверх и распределить по городу.

Фон Штайнер с помощью пары инженеров разработал проект насосной станции. Василиса с тремя геомантами за неделю пробила вертикальную шахту диаметром три метра от поверхности до озера. На дне установили всасывающие трубы, а наверху насос, который я заказал в Москве за пять тысяч рублей. Чудовищно дорого, но альтернативы не было — подъём воды с такой глубины требовал мощного механизма.

Хотя «насосом» его называли скорее по привычке. Ведь обычный механизм работает за счёт поршней или турбин, преобразующих механическую энергию в движение воды. Этот же был чисто магическим артефактом — притягивал воду силой гидромантии, без единой движущейся детали.

Артефактное устройство работало на Эссенции, качая воду в водонапорную башню высотой двадцать пять метров, которую возвели на самой высокой точке острога. Башня представляла собой металлический каркас с каменным основанием и большим резервуаром наверху вместимостью сто шестьдесят кубометров. Вода поступала в резервуар, а оттуда самотёком распределялась по трубам.

Система цистерн включала пять больших резервуаров по пятьдесят кубометров каждый, размещённых в разных частях города. Они служили буферными накопителями и обеспечивали бесперебойную подачу воды даже при остановке насоса.

Прокладка каменных труб оказалась самой трудоёмкой частью. Геоманты под руководством Василисы формировали трубы прямо из породы — длинные полые цилиндры диаметром двадцать сантиметров. Работа шла медленно, по пятьдесят метров труб в день. Магам приходилось точно соблюдать уклон для естественного стока, герметично соединять секции, делать ответвления к цистернам. Через месяц проложили первый километр основной магистрали от башни до центральной площади. Когда пустили воду и из крана в административном здании полилась чистая холодная вода, многие присутствующие, и я в их числе, смотрели на это, как на чудо.

Новые укрепления проектировал Грановский совместно со своими приглашёнными коллегами — Беспаловым и Журавлёвым. Старый деревянный частокол подлежал сносу — он оказывался внутри разросшегося города и мешал застройке. Новые каменные стены должны были охватывать периметр в четыре километра. Фундамент закладывали на глубину двух метров — суглинистая почва требовала прочного основания. Железобетон для внутренней структуры стен, каменная облицовка снаружи. Фон Штайнер настоял на том, чтобы внешняя сторона выглядела как крепостная стена классической архитектуры — с зубцами, бойницами и декоративными элементами.

Современная фортификация учитывала не только физические, но и магические угрозы. Я настоял встроить в стены рунические знаки, усиливающие прочность и защищающие от некроэнергии Бездушных. Также пришлось модернизировать защитный барьер, чтобы охватывал возросшую территорию. Наконец, в каждой башне предусматривались позиции для артиллерии и магов.

Интеграция старых бастионов в новую систему началась с их модернизации. Деревянные палисады вокруг укреплений заменили каменной кладкой. В каждом бастионе расширили пороховые погреба, углубив их ещё на два метра и облицевав кирпичом. Борис лично проверял каждое хранилище — боеприпасы должны были оставаться сухими даже при длительной осаде. Артиллерийские платформы усилили железобетонными основаниями, способными выдержать отдачу тяжёлых орудий. В подвалах оборудовали продовольственные склады с запасом на месяц автономной обороны. К концу весны каждый бастион превратился в самостоятельную крепость, способную держаться даже при падении внешних стен.

Ворота проектировал фон Штайнер с особым энтузиазмом. Главные въездные ворота с северной стороны представляли собой массивную арку высотой десять метров с двумя фланкирующими башнями. Двойные решётки из Сумеречной стали, убийственные карманы между внешними и внутренними воротами, бойницы для стрелков на всех уровнях. Снаружи — классический портал с колоннами, барельефами и гербом княжества. Немец добился своего — ворота выглядели как триумфальная арка и одновременно как непреступная крепость.

Оборонительный периметр включал не только стены, но и систему внешних укреплений. Пять фортов, вынесенных за пределы города на расстояние от одного до трёх километров, становились передовой линией. Между фортами и городскими стенами — зона перекрёстного артиллерийского огня. Грановский рассчитал секторы обстрела так, чтобы любая точка в этой зоне простреливалась минимум с двух позиций.

К началу весны Угрюм изменился до неузнаваемости. Вместо деревянного острога с частоколом постепенно вырастал каменный город со стенами, башнями, водопроводом и развитой промышленной базой. Университетский квартал обучал сотни студентов. Административные здания готовились к приёму чиновников. Кирпичная печь работала без остановок, поставляя материалы для новых домов. Каменоломня обеспечивала блоки для общественных зданий. Водонапорная башня давала чистую воду всем желающим.