Император Пограничья 9 (СИ) - Астахов Евгений Евгеньевич

Старосты поднялись, благодарно кланяясь. Когда они вышли, я остался в зале, размышляя о человеческой природе. Три деревни выбрали безопасность за крепкими стенами, две — свободу на своей земле. И те, и другие по-своему правы.

Время покажет, кто сделал верный выбор. Но я не сомневался — когда Угрюм разовьётся ещё сильнее, станет настоящим центром региона с мощёными улицами, каменными домами и процветающей торговлей, жители Копнино и Шувалихи сами придут проситься под защиту наших стен. Просто им потребуется больше времени, чтобы преодолеть вековую крестьянскую недоверчивость и привязанность к насиженным местам.

А пока — пусть живут, как хотят. Главное, что связи установлены, обязательства взяты, и постепенно вся округа объединяется под моей рукой. Медленно, но верно Угрюмская марка обрастает землями и людьми, превращаясь из захолустной деревни в серьёзную политическую силу.

Солнце едва поднялось над горизонтом, когда весь острог начал собираться на главной площади. Столы были накрыты ещё с вечера, музыканты настраивали инструменты, а воздух наполнялся ароматами праздничной выпечки. После всех ужасов Гона людям действительно требовался повод для радости.

Антип стоял у крыльца нового дома, построенного его собственными руками, в лучшей своей рубахе, нервно поправляя ворот. Рядом Силантий опирался на резную трость, но в глазах его светилась отцовская гордость. Старший охотник выглядел торжественно, несмотря на всё ещё заметную хромоту.

— Не дёргайся так, — проворчал он, хлопнув сына по плечу. — Всё будет хорошо.

Из дома Агафьи вышла Настасья в белом платье, расшитом узорами. Марфа, её попечительница из Анфимовки, шла рядом, поддерживая девушку под руку. За ними следовала целая процессия женщин с песнями.

Процессия двинулась к часовне. Небольшое здание не могло вместить и десятой части желающих, поэтому внутрь пропустили только самых близких — родителей и близких жениха и невесты, а также несколько свидетелей. Остальные толпились снаружи, стараясь заглянуть в открытые двери.

Отец Макарий в праздничном облачении едва помещался в тесном пространстве — его могучая фигура занимала добрую четверть часовни.

— Придётся потерпеть тесноту, — негромко сказал он, поправляя епитрахиль. — Зато по канонам всё будет.

Когда молодые вошли в часовню, отец Макарий повысил голос, чтобы его слышали и те, кто остался снаружи:

— Дети мои! Собрались мы здесь свидетельствовать радостное событие. После всех испытаний, что выпали на нашу долю, вдвойне приятно видеть, как создаётся новая семья.

Помня их желание получить моё благословение, я выступил вперёд:

— Антип, Настасья, — произнёс я, глядя на смущённые лица молодых. — Вы оба доказали свою зрелость. Антип — построил дом своими руками, как и обещал. Настасья — терпеливо ждала, соблюдая все приличия. Благословляю ваш союз и желаю долгих лет совместной жизни.

Толпа снаружи одобрительно загудела. Кто-то крикнул «Горько!», но был тут же одёрнут — до венчания рано.

Отец Макарий начал обряд. Его мощный голос разносился далеко за пределы часовни, читая молитвы. Молодые обменялись кольцами — простыми серебряными, но для них драгоценными. Когда священник объявил их мужем и женой, площадь взорвалась криками радости.

— Горько! — теперь уже дружно закричали все.

Молодые вышли из часовни под ликующие крики. На площади Антип неловко поцеловал Настасью, и народ захлопал. Музыканты заиграли весёлую мелодию, столы ломились от угощений — Захар постарался на славу. Люди ели, пили, танцевали с таким энтузиазмом, словно пытались наверстать все праздники, пропущенные из-за подготовки к Гону и самого нашествия.

Полина кружилась в танце с Тимуром, Василиса беседовала с подругой Марией Сомовой о чём-то своём девичьем, даже обычно угрюмый метаморф Матвей Крестовский улыбался, глядя на пляски.

— Хорошая свадьба, — подсел ко мне Борис. — Людям это было нужно.

— Согласен, — кивнул я. — После всего пережитого им необходимо помнить, ради чего мы боремся.

Празднество продолжалось до глубокой ночи. Молодых проводили в их новый дом под песни и шутки, гости постепенно расходились, унося с собой ощущение праздника.

Рано утром, когда большинство жителей ещё спали после вчерашнего веселья, у ворот острога собралась наша группа. Два внедорожника стояли заправленные и готовые к дальней дороге. В кузове одного аккуратно уложены ящики с полутонной слитков Сумеречной стали, в другом — Реликты и кристаллы Эссенции для продажу.

— Все готовы? — спросил я, оглядывая собравшихся.

Проверив крепления груза в последний раз, Тимур занял место за рулём одной машины, а Безбородко — второй. Гаврила, Евсей, Михаил, Ярослав, а также Полина и Василиса распределились по салонам.

— Домой, значит… — пробормотал Голицына. — Лишь бы всё получилось…

— Получится, — уверенно отозвался я. — Не бойся, с тобой ничего не случится. Я не позволю.

Глава 17

Дорога до Московского Бастиона тянулась уже больше двух часов. Я откинулся на спинку сиденья Бурлака, наблюдая, как за окнами мелькают сосновые леса, постепенно сменяющиеся ухоженными полями. До контрольно-пропускного пункта оставалось не больше получаса, когда достал магофон и набрал сохранённый номер.

— Терновский слушает! — рявкнул министр после третьего гудка.

В трубке слышался гул голосов и звон посуды — видимо, застал его за обедом.

— Игнат Всеволодович, это Платонов. Мы приближаемся к Бастиону.

— Платонов? — в голосе министра звучало неподдельное удивление. — Вот это сюрприз! Месяц прошёл! Я бы подумал, ты в своём Пограничье сгинул во время Гона, если бы твоя физиономия не маячила на новостных полосах. Живой, значит!

— Жив-здоров, как видите. И везу то, о чём мы договаривались.

— Постой-постой, — Терновский явно собирался с мыслями. — Ты что, прямо сейчас едешь? Без предупреждения?

— А зачем лишний раз светиться? — уклончиво ответил я, поглядывая на Безбородко за рулём. — Было бы неплохо, если бы на КПП нас особенно не мурыжили. А то знаете, как бывает — начнут всё досматривать, и лишние люди узнают о наших делах.

Я намеренно не стал предупреждать Терновского заранее. Чем меньше времени у министра на подготовку, тем меньше шансов, что он придумает какую-нибудь каверзу. Внезапность — лучший союзник в делах с не самыми надёжными партнёрами.

Терновский хмыкнул, явно оценив ситуацию:

— Хитёр ты, Платонов, как лис. Ладно, понял тебя. Сейчас позвоню куда надо. На восточном КПП вас встретят формально, не беспокойся.

— Куда груз везти?

Собеседник продиктовал адрес и добавил:

— Там тебя мои люди встретят.

— Благодарю.

— Не за что. Главное — качество товара пусть будет на уровне, а то знаешь, как я не люблю, когда меня дурят.

— Никто не любит, — философски ответил я и отключился.

Через двадцать минут впереди показались стены Бастиона. Даже готовый к этому зрелищу, я невольно присвистнул. Тридцатиметровые бетонные громады, усиленные магическими рунами, вздымались к небу как рукотворные скалы. Автоматические турели через каждые пятьдесят метров напоминали о том, что это не просто город, а крепость.

На первом блокпосту нас остановили вежливо, но твёрдо. Сержант в композитной броне проверил документы, что-то уточнил по рации и махнул рукой:

— Следуйте к восточному КПП за машиной сопровождения.

Военный джип повёл наш небольшой караван из двух внедорожников дальше. На самом КПП процедура прошла удивительно быстро. Офицер взглянул на мои документы, кивнул:

— Маркграф Платонов с сопровождающими. Проходите на проверку документов и биометрию.

Пока мы шагали в здание администрации, я краем глаза наблюдал, как досматривают наши машины. Двое солдат подошли к внедорожникам, заглянули через стёкла в салоны, обошли вокруг, проверили зеркалами на длинных ручках днище автомобиля и… всё. Никто не потребовал открыть багажники, не стал проверять груз. Формальность чистой воды — Терновский сдержал слово.