Как приручить дракона 5 (СИ) - Капба Евгений Адгурович

При этом все локации Горыни — мой личный Охотничий домик, партизанский лагерь вокруг старой усадьбы, логистическая база «Зеро» и паллиативный Центр были отделены друг от друга густым лесом, располагались на разных берегах озера, так что, обитатели и работники каждого из кластеров вовсе не пересекались, если не возникало такой серьезной необходимости. И это было хорошо.

А еще — хорошо было, что в школе мне не пришлось иметь бледный вид.

— Вы в случае чего возьмете меня на работу в этот ваш детский лягер фюр партизанен? — поинтересовалась Гутцайт. — В конце концов, мне надоело бояться увольнения.

— Вас не уволят, — усмехнулся я. — Кишка у них тонка против Феодора Иоанновича переть. Глядите, чтобы указивку сверху не спустили по поводу запрета на проведение внеклассных мероприятий в учебное время…

— Йа, йа… И вы знаете что из этого выйдет? — она тяжко вздохнула. — Мы детей не сможем на эти мероприятия затащить. Они и так ходят только потому, что их с уроков отпрашивают! Вы же не первый месяц в школе работаете, Георгий Серафимович! Что вы как майне кляне либе пупхен?

— А может и к бесам такие мероприятия, на которые детей нужно затаскивать? — с надеждой спросил я.

— О, нет! Никаких «к бесам!» Знаете, чему учат неинтересные мероприятия? Они учат детей терпению и готовят к взрослой жизни! Навык занять себя на никчемном заседании или унылой планерке, и не уснуть во время монотонного доклада — один из самых полезных, что приобретают дети в школе! — невозможно было понять, Ингрида Клаусовна шутила или говорила всерьез. Она поправила очки и закончила совсем на другую тему: — Идите уже к десятым классам, они меня совсем затерроризировали после этой инициации… Когда да когда Серафимыч приедет? За два дня я наверное шестьдесят четыре раза это вопрос услышала! Особенно эти девчонки, такие настырные, из «бэ» класса! Две Невские, Рожская, Бецкая и одна эта… Как ее? Тан!

— Ингрида Клаусовна, — я понизил голос и добавил. — Честно говоря — они меня уже немного бесят. Трутся вокруг постоянно, может быть даже следят! Я уже мечтаю, чтобы они скорее выпустились! Это ведь решительно невозможно терпеть: я ни в буфет, ни в туалет не могу сходить, чтобы не споткнуться о какую-нибудь из наших новеньких!

— А нечего было! — злорадно ухмыльнулась директриса. — Вы их сами пригласили, радушно, широким жестом! Я вас, например, об этом не просила! Хотя, стоит признать, внебюджетное финансирование у нас выросло кратно. Летом начнем строительство пристройки с актовым залом! Рядом со столовой. И учатся они неплохо, базовая подготовка на уровне — у нас средний балл по итогам третьей четверти вырос…

— Ингрида Клаусовна, а хотите я вам в следующем году бассейн пристрою, только приструните их как-нибудь! — взмолился я. — Вы ведь директор школы, примите меры! Я ведь не достаю инициации из-за пазухи по щелчку пальцев, оно ведь само!

— Идите и страдайте! — скомандовала Гутцайт. — Лос, лос! Айн-цвай!

И я пошел.

Конец четверти и конец года — всегда морока. Последние недели — это подсчет отметок, выставление четвертных и годовых, и вечная нервотрепка по этому поводу. Четвертая четверть — решающая. Например — было у ученика три семерки в предыдущих четвертях, а тут — поднапрягся и девять получил! А это — восемь за год. А если это десятый класс? При поступлении что в колледж, что в университет бал аттестата учитывают!

И это притом что у меня — четыре предмета, четыре отметки, больше власти над аттестатами чем у кого угодно в школе! История отечественная и всемирная (если по-земному говорить), обществоведение и география. Стоит ли удивляться, что десятиклассники взяли меня в плотную осаду? И в целом — это было хорошо. В целом они были молодцы, и зажимать отметки тем, кто старается, я не собирался. Но возникали и ситуации совсем странные.

— А если я получу десять за четвертую четверть, у меня девять за год выйдет? — спросил Борис Панченко, молчун из десятого «бэ».

Он хоть и молчун, но письменные работы пишет неплохо, и в карте действительно ориентируется. Так что по географии у него стоит по четвертям 8,7,7. И вот сейчас он ждет вердикта по четвертой отметке.

— Борис, — мне хочется выругаться, но я же — интеллигентный человек, и потому я вздыхаю. — Однако, у меня есть к тебе два вопроса, и первый из них: как ты себе представляешь десять баллов за четвертую четверть?

— Ну, вы можете спросить меня по карте, — хмурится Панченко и смотрит исподлобья.

Он вообще парень упрямый, если не сказать другое слово.

— Ты знаешь, что такое десять баллов? Это — знания сверх программы. Допустим, я спрошу у тебя что-то за пределами школьного курса, и ты мне все это покажешь и расскажешь. Допустим! Но это — одна десятка! У тебя в четвертой четверти отметок маловато, здесь ты болел, а здесь — на спартакиаду уходил, а тут — отмалчивался. Вот, смотри — в журнале стоит одна восьмерка и одна девятка. В целом — молодцом, сейчас я тебя спрашиваю, ты отвечаешь и если не тупишь — зарабатываешь девять или восемь, за четверть — соответственно тоже, и за год — восемь. Вполне себе нормально, так?

— Если вы поставите мне три десятки, то будет десять за четверть и тогда вы сможете поставить девять за год, — снова хмурится Борис.

Вот как это у них получается? Откуда у некоторых подростков такая бесовская уверенность в собственной правоте и в собственных силах? И ведь это очень не плохой парень, просто — поймал «клин» в мозгу и не хочет видеть очевидного… Придется доказывать в два действия.

— Давай, — говорю, — Сударь мой Панченко. Выйди к доске и покажи на карте две пещеры — самую глубокую в мире и самую протяженную.

Борис непонимающе смотрит на меня.

— Десять баллов — значит сверх программы, — я пожимаю плечами. — Ладно — вторая попытка. Покажи, пожалуйста, самую древнюю из известных и самую молодую Хтонические Аномалии. Опять мимо? Это тоже география, и тоже — сверх программы… Третий вопрос задавать?

— Георгий Серафимович, а можно что-нибудь нормальное? — он, кажется, начинал уже на меня злиться.

Ну, бывает… Спрашиваю:

— Итак, течения Эль Ниньо и Ла Нинья! Снова мимо? Борис, ты вправду думаешь, что я тебя попрошу показать столицу Арагона, самую высокую вершину Анд и Гольфстрим и поставлю три десятки? Ваши отметки — это то, над чем работать нужно целый год, а не один последний урок. Ты хорошо работал, и получишь в аттестат хорошую отметку — восемь баллов из десяти — за четверть и за год. Это — хорошо, а не плохо. Но выдающимися, чрезвычайными знаниями по географии ты не обладаешь, в творческой работе участия принимать не хочешь. Открою тебе секрет — в школе у меня тоже не стояло по географии «десять». Была самая обычная девятка, потому что я историю больше любил. Вижу — начинаешь на меня обижаться… Однако, последнее задание. Давай, бери мел в руку и пиши на доске: восемь плюс семь, плюс семь и плюс твои желанные десять. И дели на четыре. Что получается? Понял? И какой смысл в твоих обидах, Борис? Если хочешь потрясающий результат — нужно потрясающе работать долгое время, месяцы и даже годы…

И да, у меня на душе скребли кошки всякий раз, когда я не мог поставить ученика отметку чуть выше, поддержать и мотивировать его. Но, может быть, такой опыт ему будет полезнее, чем лишний балл в аттестате. Однако, жизнь такова и никакова больше!

— А пойдемте с нами фоткаться! — закричала Демочкина, вбегая в кабинет. — Мы фоткаемся на выпускной альбом!

— Что? — удивился я. — В каком смысле — фоткаться? Где все, Демочкина? У нас урок!

— Но Георгий Серафимович, он ведь последний! — она уставилась на меня как на умалишенного. — Последний урок!

— Вот именно… — нахмурился я.

Что за день сегодня такой, а? Сначала — Борис, потом — вот это. Вот как правильно поступить? Я вещал с трибуны, что урок — превыше всего, но и 10 «А» класс можно понять, всем хочется пофоткаться, а фотографы в период выпускных и последних звонков — персонажи весьма ценные, просто нарасхват, к ним на хромой кобыле не подъедешь, их время — дорого! Как быть-то?