Правильный лекарь. Том 9 (СИ) - Измайлов Сергей

— Слушаю вас.

— Это вы поставили ловушки в прихожей квартиры Анастасии Фёдоровны Вишневской? — спросил он и внимательно посмотрел на меня. В глазах промелькнули весёлые искорки.

— Да, ставил, — улыбнулся я. — Сработали?

— Сработали, — кивнул он. — Дежурные выехали на вызов от соседки, что там какой-то шум, дверь распахнута. Мои сотрудники застали там двоих преступников в масках, которые стали похожи на памятники. Потом рядом с ними застыл молодой стажёр, который хотел найти у них в карманах документы. Пришлось ждать специалиста, который смог эту ловушку обезвредить. Очень качественная работа, так наш специалист сказал. Где приобретали? Не у Поджарского ли?

— Всё правильно, у него, — я выдохнул и улыбнулся. Хорошо, что он сам знает мастера, а то я уже сомневался, говорить источник или нет.

— Ясно, — улыбнулся Белорецкий. — Альберт Венедиктович хороший мастер, хоть и с чудинкой.

— Да все мы с чудинкой в разной степени, — хмыкнул я.

— Кстати, по поводу показаний, которые удалось выудить из Боткина, практически все задержаны и уже обрабатываются мастерами души, чтобы по горячим следам изловить всех остальных. Нельзя давать им опомниться.

— Здорово, — ответил я, не совсем понимая, зачем он мне рассказывает эти подробности.

— Это я к чему, — сказал Павел Афанасьевич, словно услышал мой немой вопрос. — Вероятность, что на вас ещё хоть кто-то нападёт, с каждой минутой стремится к нулю. Скоро уже будет некому. Работаем тихо, но вовлечены все структуры, даже вспомогательные. Так что этот ваш подвиг, — полицмейстер кивнул в сторону этих двоих, которые начали постанывать и приходить в себя, — скорее всего последний. А у вас хороший сторож.

Я уже хотел спросить, кого он имеет ввиду, но проследив за его взглядом, увидел сидящего на дорожке ньюфаундленда.

— Этот сторож у нас очень хорош, — кивнул я и чуть не расхохотался в голос. — Выручил сегодня.

Валера для убедительности пару раз гавкнул, но не как в прошлый раз, а по-собачьи, вполне убедительно.

— Ух, грозный какой, — Белорецкий с улыбкой рассматривал Валеру. В смысле собаку. По глазам было видно, что собаки — его стихия и любовь. — Ну мы поехали, Александр Петрович, попытайтесь отдохнуть, но пока окончательно расслабляться не стоит. А вот к утру скорее всего об этом всём можно будет забыть.

Задержанные уже окончательно пришли в себя и настойчиво требовали лекаря. Кто-то из полицейских постарше предложил им настолько заманчивую альтернативу, что они оба тут же заткнулись и их поволокли в только что подъехавший местный аналог нашего автозака.

— Доброго вам вечера, Александр Петрович, — пожелал Белорецкий на прощание. — Звоните если что.

— Надеюсь, что больше не будет повода, — хмыкнул я.

— Я тоже, — улыбнулся полицмейстер и сел в машину.

Я проводил взглядом кортеж из трёх полицейских машин и обернулся к своим. У всех в глазах застыл немой вопрос: «давай рассказывай!»

— А чего рассказывать? — пожал я плечами. — Ладно, короче, дело было так…

Я начал схематично объяснять, что здесь произошло, постепенно увлекая за собой семейство и гостей в сторону крыльца и входа. Меня уже колбасило от холода не по-детски, неугомонные снежинки позалезали везде, где только могли и, кажется, уже перестали там таять. Мне срочно нужен горячий чай, о чём я не преминул сообщить. А наша повариха Настюха, как чувствовала, испекла мой любимый яблочный штрудель с корицей. Сна у всех не было ни в одном глазу, поэтому мы так и сидели в каминном зале до часу ночи и только потом дружно разошлись по комнатам. Большой чёрный пёс грозной тенью перемещался по периметру, охраняя наш покой. Теперь я уже знаю, что в случае необходимости он не только сможет предупредить, но и заставить злоумышленников резко увеличить вес нижнего белья.

Лёг вчера поздно, да ещё и заснуть какое-то время не мог, а проснулся всё равно раньше будильника. Немного полежал, похлопал глазами, потом решил принять душ. К завтраку в столовую все пришли без опозданий, никто не выглядел невыспавшимся, но на лицах отразилась усталость. Нет, никто не перетрудился накануне, это от переживаний и ожидания неизвестного.

— Доброе утро! — приветствовала всех входящих мама, видимо она пришла сюда первой, на столе перед ней стояла пустая кофейная чашка.

— Доброе утро, — ответил я, усаживаясь на привычное место. — Давно не спится?

— Не знаю, — пожала она плечами. — Стараюсь на часы даже не смотреть, раздражают. Кажется, что на стрелки повесили мешки с песком и они не могут сдвинуться с места.

— М-да, — вздохнул я. — Бывает такое.

— А тебя уже отпустило? — поинтересовалась Катя, она недавно вошла, но слышала начало разговора.

— Скорее всего мне просто надоело обо всём переживать, — хмыкнул я. — Делаю всё, что могу и будь что будет.

— В этом тоже есть свой смысл и своя философия, — сказал отец, усаживаясь во главе стола, как обычно. — Нет смысла забивать голову и тратить эмоции на то, что ты никак не можешь изменить.

— Ага, всегда бы так получалось, — возразила мама. — А то все сильны в разговорах, когда вокруг тебя всё тихо и ничего такого не происходит. На то он нам и дан язык без костей, чтобы пока мы им треплем, переломов не было. А все эти твои философы, они кто? Богатые люди чаще всего, которые возлежали на диванах, ели персики и плевали косточки в потолок. Все эти сложные умозаключения рождаются от безделья. Кто в поле за лошадью с плугом ходит, тому некогда складывать сложные словесные конструкции.

— Алевтина, ты за две минуты дискредитировала все учёные умы Земного шара! — рассмеялся отец. — Если бы все только за плугом ходили, у нас не было бы современной цивилизации. И сидели бы мы сейчас в свинарнике и пили не кофе, а просто воду из колодца, а то и речную, возможно даже не кипячёную.

— А кто-нибудь слышал ночью вой на улице? — поинтересовалась Настя, воспользовавшись паузой и пытаясь переключить высокую тему, пока до поедания навоза не дошли.

— Ага, — кивнула Мария. — По-моему это Валерий Палыч развлекался. Наверно скучно стало.

— У него фамилия случайно не Баскервиль? — хмыкнула Катя, охотно уплетая овсянку с измельчёнными сухофруктами.

— Надо предложить ему, — сказал я. — Думаю будет не против. Только тогда он регулярно будет выть по ночам, а это может отрицательно отразиться на репутации госпиталя. Наверно лучше не буду предлагать.

— Хм, не стоит, — поддержал отец. — Вроде взрослый разумный человек, а любит в детство впадать.

— За это я его и ценю, — хмыкнул я. — С ним никогда скучно не бывает.

— Можешь поверить, мне ночью скучно не было, — сказала Настя. — Когда я это услышала, потом ещё долго заснуть не могла.

У отца внезапно зазвонил телефон, он удивлённо посмотрел на экран, обычно в такую рань никто не звонит. Вскинув брови, он ответил на вызов и долго кого-то слушал. Все замерли, наступила тишина, было слышно, как об отливы окон шлёпаются слипшиеся снежинки. Снег продолжал идти несмотря на плюсовую температуру и ажурные снежинки склеивались на лету, превращаясь в крупные хлопья.

— Я понял, — сказал кому-то отец, положил трубку и обвёл всех присутствующих ошалевшим взглядом. — Обухова арестовали.

— Ты шутишь? — спросил я.

Реальность начинала терять очертания и превращаться в дурной сон. Уж кто больше всех сделал для здравоохранения города и для меня лично, как не он? Да таких людей вообще надо причислять к лику святых!

— Это наверно какая-то ошибка! — в сердцах произнёс я, вскакивая из-за стола. — Этого просто не может быть! Кто звонил?

— Дмитрий Евгеньевич, — коротко ответил отец, уставившись в стол прямо перед собой. — Он обычно не шутит.

— А почему? По какой причине? Что он вообще говорит? — не унимался, но сел обратно на свой стул.

— Взяли Гааза со всеми его учениками и учеников Захарьина, — убитым голосом сказал отец. — Можно сказать, что больница Обухова не только обезглавлена, а отрублена по пояс. Там на них всё держалось.