Лекционный материал я знал наизусть, тужиться и вспоминать нет необходимости, но всё равно я максимально на нём сосредоточился, это помогало вытеснить из головы тревожные и дурные мысли. Мне кажется, студенты всех возрастов, сидевшие в аудитории, почувствовали, что у меня какие-то проблемы и вели себя особенно тихо, все вопросы по регламенту — в конце лекции.
Когда вышел последний, я глубоко вздохнул, но не с облегчением, а наоборот. Всё внутри перевернулось и навалилось с новой силой. Сейчас я поеду в больницу Обухова, чтобы принять участие в обыске. Всё это кажется каким-то дурным сном, только невозможно проснуться.
Припарковав машину где попало, я на ватных ногах отправился напрямую в кабинет Обухова. Дмитрия Евгеньевича на месте не оказалось, последняя надежда услышать хоть что-то хорошее помахала мне ручкой и вылетела в форточку, чтобы резвиться там в хороводе снежинок.
В дверь кабинета я не стал стучать, не вижу в этом смысла, просто открыл и вошёл. На месте Обухова совершенно неожиданно восседал князь Волконский. Зачем он сел именно туда — непонятно. Возможно, искал что-то на столе или в ящиках. Белорецкий в задумчивой позе сидел именно на моём месте. У меня и так мир рухнул, так теперь ещё и стул мой занят! Что было сил я старался контролировать эмоции, когда хотелось волком выть. В момент, когда я без спроса вошёл, оба обернулись.
— Александр Петрович, вы вовремя, — сказал Волконский и приветливо улыбнулся. Мне его улыбка сейчас показалась настолько неуместной, что появилось желание запустить в него стоявшим у стены стулом, еле сдержался. — Проходите, присаживайтесь.
— Куда? — задал я глупый вопрос, мест тут было полно, я выбрал ближнее к его столу, напротив Белорецкого.
— Нет, Александр Петрович, — остановил меня жестом Белорецкий. — Сюда, пожалуйста, не надо, сейчас придёт один очень важный человек, это место мы бережём для него.
— Не очень-то и хотелось, — буркнул я и чисто назло им и самому себе сел на самый дальний стул.
Белорецкий посмотрел на меня удивлённо, но ничего не сказал. Я просто сидел, словно лом проглотил и молчал, а они продолжили перебитый мной разговор, обсуждали какие-то взаимосвязи преступников с разными структурами и причины их причастности к заговору. Я вообще не пойму, зачем я здесь нужен и почему они сказали, что я вовремя пришёл? Чтобы вот это всё послушать? Оно мне не интересно! Мне интересно, какого чёрта Обухов до сих пор не на свободе и что вы вообще делаете у него в кабинете? Судя по всему, обыск ещё не начинали, содержимое ящиков стола и шкафов не вывернуты на пол, как это обычно бывает. Значит поэтому меня ждали и скоро всё начнётся.
Время шло, эти двое продолжали о чём-то непринуждённо беседовать, на меня не обращали никакого внимания, и я потихоньку начинал чувствовать себя идиотом. К тому же у меня сложилось впечатление, что они нисколько не переживают по тому поводу, что сейчас будет производиться обыск в кабинете одного из самых уважаемых людей в городе, вовсе это никакая не трагедия, а обыденность.
— Господа, — громко начал я хриплым голосом и закашлялся, чтобы прочистить горло.
— Александр Петрович, — перебил меня Волконский и как-то чересчур ласково улыбнулся. — Ещё буквально минуточку терпения, скоро начнём, просто надо немного подождать одного очень важного человека, про которого я говорил, он уже скоро придёт.
— Какого важного человека? — возмутился я. — Вы же советник императора, кто здесь сейчас может быть важнее? Или сам император приедет посмотреть, как мы глумимся в кабинете лучшего лекаря Питера?
В этот момент распахнулась дверь и на пороге стоял живой и невредимый, нарядный и пышущий отличным настроением Степан Митрофанович Обухов. Я потерял дар речи и уронил челюсть. Со стороны стола главного лекаря раздались ехидные смешки князя и главного полицмейстера. Эти дети собаки всё знали и просто издевались надо мной? Ну естественно! Таких шуток от таких важных людей я никак не ожидал.
— Ну что, Александр Петрович, переживал за меня? — рассмеялся Обухов, оценивая мой растерянный вид.
— Было такое, — пробормотал я, а самому уже хотелось стукнуть стулом по голове всех троих по очереди. — А что, сразу нельзя было по-нормальному сказать?
Последнюю фразу я уже адресовал двоим старшим силовикам.
— Так было бы не интересно, — хмыкнул Обухов. — Это я их уговорил, они сначала были категорически против. Ты представляешь, как тебя все уважают, Саш?
— Ну вы шутники, — выдохнул я, проигнорировав его вопрос. Наконец-то меня начало отпускать, по мере того как до меня доходило, но поначалу мешала абсурдность ситуации. — Так никакого обыска не будет?
— А зачем? — хмыкнул Обухов и сел за стол на своё место, а князь тем временем перекочевал на стул, который я хотел занять. — Все необходимые документы я им сам предоставлю, так что в этом нет необходимости.
— И давно вы свободны? — спросил я, так и не определившись, начинать радоваться или продолжать злиться.
— Так Михаил Игоревич сразу тебе и позвонил, сказал после работы сюда приезжать, — продолжал довольно улыбаться Обухов. — А ты, смотрю, вроде как не рад?
— Рад, — буркнул я, наконец нашёл в себе силы улыбнуться и покачал головой. — Ну вы, блин, даёте!
— Сань, может ты всё-таки сядешь поближе? — уже более серьёзно спросил мэтр. — Разговор к тебе серьёзный есть, неохота кричать через весь кабинет.
Я пересел на соседний стул с Белорецким, который был ближе всего к моему привычному месту. Дверь кабинета снова открылась, и Дмитрий Евгеньевич вкатил небольшую тележку с ярусами подносов. Проходя мимо меня, он улыбнулся и подмигнул. Мир начал возвращаться на место и перестал кружиться, как полоумный.
Секретарь ловко выставлял на стол чайник с кипятком, заварник, сливочницу и тарелки с пирожками и сладостями. Так вот оказывается почему его не было на месте, ему поручили организовать большое чаепитие.
— Ну что, Александр Петрович, ты готов? — официальным тоном спросил Обухов, оторвал взгляд от наполняемой секретарём чашки и посмотрел мне в глаза.
— Готов к чему? — спросил я и мой мир снова дрогнул в предчувствии.
