Рюрикович 2 (СИ) - Калинин Алексей

— Митя был у себя…

— Принял, Февраль! Слышал, парень? Ничего личного, ты молодой, себе ещё работу найдешь. Понимаю, нервы не выдержали, у нас многих они на пределе, но пока платят — работаем. Сдай оружие, и пойдем переодеваться! — мордатый хлопнул рукой по спине бывшего сотрудника.

— Да я же видел шевеление! Я же видел!

— белобрысый показывал в мою сторону.

Ещё один охранник подошел в указанное место и почти встал мне на голову. После этого расстегнул ширинку и помочился в метре от моей лёжки. Я молчал. Не двигался и почти не дышал.

— Нет тут никого!

— обернулся охранник на стоявших.

Крепыш похлопал ещё раз по спине белобрысого, показывая ему направление движения. Затравленный взгляд белобрысого ещё раз скользнул по моему маскировочному костюму. Однако, двинулся в нужном направлении.

Скосил глаза на стену у гаража. Забор из ровно обрезанного камня на четыре метра возвышается над землей. Да уж, такой с одного прыжка не взять. Тут разбег нужен…

Со стороны будки раздался выстрел, предсмертный вскрик и следом ещё один выстрел.

— Максим Федорович, паникер уволен! — прокряхтело в удаляющейся рации.

М-да, вот и награда за правду. Зря всё-таки белобрысый не пошел в Сверкающие.

Ещё десять метров, замер. В сумерках слышны сдавленные женские крики, словно кто-то зажимал рукой рот. Крупный охранник прошел ещё раз вдоль забора.

Охранник отошел на приличное расстояние и вскоре должен развернуться, чтобы пойти обратно.

Пора! Я набрал в грудь воздуха, подобрался и…

Казань. Покои хана Сахиб Гирея.

Звонок телефона раздался рано утром. Сахиб мрачно посмотрел на прямоугольник в золотой оправе. Этого абонента нельзя было проигнорировать. Сахиб ответил:

— Доброе утро и долгих лет жизни, дорогой брат! Для меня ваш звонок является отрадой и…

— Дорогой брат!

— оборвал его Мехмед Гирей.

— Пришло время выступать!

— Что? Неужели русский царь уже умер?

— спросил Сахиб.

— Почти. Ему осталось пара вдохов, но и то

— последний вдох будет у него украден. Нам же пора пощипать этих разжиревших русских. Пришла пора. Выступаем с первым лучом солнца. Твои воины готовы?

— Ждут лишь сигнала… Они сомнут всех тех, кто собрался возле границы, как копыто коня ломает первый ледок на лужах!

— Что же, хорошо. Литовцы тоже готовы напасть. Сибирский хан пока колеблется, но при виде нашего успеха он тоже пошлёт свои войска на Русь! С такой мощью нам никто не сможет противостоять! Мы снова установим истинный порядок, снова возродим Золотую Орду! И во главе орды встанет наша семья, брат!

— Но как же Бездна?

— А с ней мы расплатимся душами русских! А если будет этого мало… То наши воины справятся и с Бездной! Заставим и её платить дань! Всё, брат, командуй выступление, лишь только первые лучи коснутся верхушек твоего дома!

— Скомандую, брат!

— ответил Сахиб Гирей.

— Это будет важный поход! Я уже предвкушаю начало…

— Ух, это будет эпично, брат! Мы заставим этих непокорных склониться к нашим запыленным сапогам! Выходим, брат! Кровь и смерть ждут нас!

С этими словами Мехмед Гирей отключился. Сахиб сделал несколько шагов из своей комнаты, открыл дверь и посмотрел на сидевших военачальников. Чуть сморщился в кривой ухмылке:

— Выступаем с первыми лучами солнца!

Дружное гудение и стук кулаков по столу стал ему ответом…

Белоозеро. Поместье Мити Февраля.

Руки ложатся на шероховатую поверхность, ноги отталкиваются от разлетающейся щебенки. Маскхалат пикирует вниз, раздаются громкие возгласы. Тело перемахивает через забор, легко проскальзывает между рядами колючей проволоки.

В руках иглы… Вспомнил как действовал Годунов и решил повторить его бой. Только у меня бой был поважнее. Надеюсь, меня простят хозяева небольшой лавочки, которую пришлось вскрыть по дороге…

— Стой, тварь! — краем глаза замечаю мордатого охранника, «уволившего» молодого сослуживца.

Рука охранника тянется к кобуре. Игла из руки вылетает быстрее молнии, голова слегка отдергивается и на средней морщинке лба набухает красная клякса. Стихия Воздуха добавила скорости броску.

Под колючку, быстрее!

Следом кладу ещё двух охранников, и те тихо засыпают у аккуратно обрезанных кустов розмарина. Время замедляется, воздух кругом краснеет. Уже медленнее бегут ко мне другие охранники — словно пронзают тягучую воду.

Время замедляется! Я включил режим ведаря!

За пять минут я могу потерять год жизни, но оно того стоит… Да и восстановиться потом возможно с помощью сущностей…

Швыряю иглы в двух выбежавших из-за угла дома рослых мужчин, и тут же мягко приземляюсь у забора, ладонями по земле гашу инерцию. Три прыжка и взлетаю на крышу гаража, черепица хрустит под ногой. Тут же падаю плашмя и пропускаю над собой очередь.

По стене хлещут пулеметные разряды — приходят в себя охранники на вышках, но поздно, сквозь красный воздух я мчусь к раскрытому окну на вычурном балконе.

Бросок, бросок, бросок! Всё в цель! В застекленное окно на крыше гаража видно, как у белой «Волги» сгибаются трое мужчин. Воздух и иглы. Мне не нужны пистолеты и другая стихия. Только так, чтобы быть менее заметным…

Но менее заметным быть не получается!

— Стреляйте, он на крыше!!! — хлещет истеричный крик у бассейна, черноволосый мужчина в костюме показывает пальцем на меня.

Взрывается гараж внизу, сразу же проваливается крыша. В последний миг я успеваю оттолкнуться от ломающегося металла и вцепиться в холодный мрамор перил.

— Вон он!!! — возглас с другого конца поместья.

По стене барабанят пули. Разлетается мелкими осколками стекло балконной двери, когда я влетаю в проем. Инстинктивно закрываю лицо ладонью, и в этот момент руку режет обжигающей болью.

Твою же мать!

Налитые кровью глаза охранника как раз напротив лица!

На секунду встречаюсь с ним взглядом, и он наводит пистолет, чтобы попасть мне в голову, куда и целился первый раз.

Как же я так опростоволосился?

Тут же бью охранника под челюсть и, пока он падает, успеваю влепить иглу в нужную точку.

Тяжелое тело пробивает крышку зеркального столика и катится по полу. Стеклянная крошка летит на кожаные диваны, осыпает дорогущий ковер.

Срываю гранату с разгрузки

— может пригодиться.

Новая комната. Следует моментальная оценка обстановки и кидаюсь опрометью к двери из красного дерева.

За массивной перегородкой слышны звуки борьбы и женские вскрики. На улице стрекочут выстрелы, по комнате щелкают и взрывают дорогие обои шальными пулями.

Ногой высаживаю дверь и проламываюсь внутрь. Замечаю раструб. Тут же зажимаю лицо руками и опрокидываюсь на спину. Зеленая струя газа вырывается на уровне глаз, по комнате плывут клубы ядовитого дыма.

Задерживаю дыхание, вылетает нож из ножен, тяжелые шторы разрезаются на полосы и окунаются в большой аквариум.

Мокрая ткань одним движением обнимает лицо, холодит кожу.

Газ также бьет в комнату, клубы поднимаются выше, балконная дверь не успевает выпускать их наружу. Коротко вдыхаю сквозь ткань и бросаюсь к двери.

На секунду снова показывается раструб, остальное дорисовывает восприятие, с закрытыми глазами вижу фигуру противника в красном ореоле. Мой кулак точно врезается в широкую грудь, и я с радостью отмечаю, что восприятие не подводит.

Глухо звенит падающий баллон. Перехватываю за горлышко и тут же вышвыриваю в окно. Раздается звон стекла и крики снизу. Быстро открываю глаза и тут же закрываю, фотография на сетчатке показывает всю картину разом.

Глаза начинают слезиться. Плохо…

— Сука! Ведарь! Хана тебе! — гулко доносится с пола, откуда поднимается человек в противогазе.

Одним движением срываю с круглой головы противогаз, тут же надеваю на себя и выдуваю попавший внутрь газ. Нагретая резина прилегает к коже, сквозь тусклые стекла маячит щетинистый подбородок, в него и наношу резкий удар. Треск ломающейся кости возвещает о правильно приложенной силе. Полуголый Митя Февраль начинает обнимать ковер на полу.