Рюрикович 2 (СИ) - Калинин Алексей

На широкой кровати в беспамятстве лежит молодая обнаженная девушка, белокудрые волосы разметались по черным атласным подушкам. Разорванная одежда раскидана по комнате, поднятые к резной спинке руки удерживают блестящие наручники.

Похоже, что я помешал развлечению главаря Ночных Ножей…

А теперь ещё помешаю течению его жизни, что тоже не должно его обрадовать…

Царская палата. Село Воробьёво

Рыжеволосая девушка в халате медсестры без стука вошла в царскую палату. На неё уставились глаза княгини Марии Никифоровны Оболенской:

— Дорогуша, что-то сегодня рано на процедуры.

— А я и не на процедуры,

— улыбнулась рыжевласка.

— Что? Как…

— Да вот так вот, каком вверх! Я пришла…

Рыжевласка не успела договорить, как в неё полетел сгусток алого пламени. Она играючи перехватила его в полёте, а потом закрутила на ноготке, как профессионал закручивает баскетбольный мяч на пальце. Сгусток закрутился вокруг своей оси, начал подпрыгивать.

— Что же вы, милочка, такими вещами разбрасываетесь?

— улыбнулась рыжевласка.

— Она ведь и в ответ прилететь может…

— Сгинь, порождение Ада!

— Мария Никифоровна неожиданно прытко вскочила на ноги.

Синеватый ореол окутал её тучную фигуру. В руках возник новый сгусток. Василий Иванович наблюдал за ними двумя. Пики на мониторе выдавали излишнее волнение.

— Ну что вы, милочка, мы же с вами культурные люди,

— проговорила рыжеволосая.

— Ну неужели вы опуститесь до банальной дуэли?

— Я не дам вам приблизиться к Василию Ивановичу! Только через мой труп!

— выкрикнула Мария Никифоровна.

— Что же, вы сами предложили,

— снова показала белоснежные зубки рыжевласка и неуловимым движением метнула свой снаряд в княжескую голову.

Пламя метнулось быстрее молнии. Оно сначала облепило лицо упавшей и завизжавшей женщины, а потом… Потом пламя начало втягиваться в открытый рот, в распахнутые глаза, в ноздри. Визг прервался. На полу билась в конвульсиях пухлая женщина. С каждым разом конвульсии были всё слабее и слабее. В воздухе противно завоняло сгоревшим мясом и паленым волосом. К тому времени, как пламя полностью втянулось в обгоревшее лицо княгини, тело перестало дергаться.

Рыжевласка втянула запах носом и ухмыльнулась:

— Как будто свинью опалили…

Она протянула руку вперёд и дождалась, пока от тела княгини отделилась белесая дымка. Эта дымка втянулась в пальцы рыжевласки, как втягивается дым под воздействием пылесоса.

— Ну что же, неплохо. Всё-таки душа аристократов имеет пикантный вкус, с горчинкой!

— проговорила женщина, а потом посмотрела на царя.

— Ваше Величество, она сама предложила это, я могла бы и обойтись…

Царь не ответил, только пару раз моргнул в ответ.

— Уверена, что вы не знаете

— кто я?

— улыбнулась женщина.

— Впрочем, вам это и не нужно знать. Достаточно будет знать то, что ваш сын убил троих моих родственников. Пусть и дальних, но их кровь требует отмщения. И я начну, пожалуй, с вас, Ваше Величество…

— Похоже, что им ты и закончишь,

— раздалось за спиной.

— Ну, может ещё одним, если силёнок хватит…

Рыжевласка тут же обернулась, её глаза вспыхнули золотым. Она увидела старшего сына царя, который стоял в дверях, небрежно прислонившись к косяку. Лежащая на полу Мария Никифоровна ни мало не смущала царевича.

— Так вот ты какая, человек без отказа?

— хмыкнул Владимир Васильевич.

— Ну что же, свиделись, наконец-то…

— Ваше Величество,

— рыжевласка чуть поклонилась.

— Рада видеть вас лично, пусть и не при очень удобных обстоятельствах… Я не вполне понимаю, что вы хотели сказать вашими недавними словами?

— А то, что после смерти царя на свете останется всего одна его кровь. И это кровь тебе известна. Ведь это же Ванька извёл твоих родственников?

— Да, но… А как же вы?

— хищно облизнулась рыжевласка.

— Как оказалось, мы с царевичем Фёдором вовсе не дети Василия Ивановича,

— пожал плечами Владимир Васильевич.

— Наша матушка была в юности той ещё егозой… А вот Ванька… Он да

— он истинный наследник трона. Но до него ещё нужно будет добраться, а тебе пока что это не удаётся. Ни тебе, ни твоим родственникам…

— Я доберусь, я обязательно доберусь, дайте только время!

— Время? Это единственное, чем я располагаю в полной мере. Бери, сколько нужно. У меня пока что другие дела намечаются…

— с этими словами Владимир Васильевич кивнул на лежащего царя.

— Ну да, коронация, вступление во власть, тяготы и прочее…

— ответила рыжевласка.

— Да-да, ещё и ханский набег нужно сдерживать…

— Я думаю, что с ханским набегом я вам помогу. Но вот у меня к вам будет небольшая просьба,

— женщина кивнула на царя точно также, как это сделал недавно царевич.

— Да? Этот старый дурак? Ему и так осталось полчаса от силы…

— Позвольте мне забрать эти полчаса?

— чуть ли не промурлыкала женщина.

— Да забирай. Он мне никто, всего лишь ступенька по дороге к трону. Только сделай всё аккуратно и…

— Владимир Васильевич показал на Марию Никифоровну.

— Уберись за собой.

— Всё будет сделано в лучшем виде, Ваше Величество!

— и сказала уже в спину уходящему царевичу.

— Царь умер… Да здравствует новый царь!

После этого она повернулась к лежащему царю и мягко улыбнулась:

— Мне очень приятно, что моё лицо будет для вас последним, что вы увидите в этом мире…

Белоозеро. Поместье Мити Февраля.

В зеркальном потолке отражается поднимающийся с пола человек, разбитые в кровь губы издевательски кривятся.

— Ты такой же, как и я! Посмотри на себя, ведарь! — Февраль указывает пальцем, похожим на татуированную сосиску, на мою одежду.

— Ты весь в крови! Давай работать вместе? Мы столько всего сможем сделать, если будем трудиться на пару…

— Никогда я не стану таким как ты, мразь! — удар в висок опрокидывает мужчину на пол.

— Не противься, дурак! Оставайся со мной, будешь правой рукой! — слова вырываются из окровавленного рта.

— Я тебя деньгами до ноздрей засыплю!

Неужели он в самом деле думает, что я соглашусь? Что продамся?

Февраль поднимается с пола. Я хмыкаю, когда он напрягается, как завзятый бодибилдер. Мощные пластины груди над бугристым поджарым животом, ноги как стволы у пятидесятилетних дубов, лапищи могут гнуть рельсы. Но не в мышцах дело!

— Нет, тварь! Я никогда не стану таким, как ты! — повторяю и еле уворачиваюсь от быстрого удара.

Над головой пролетает ручища. В ответ втыкаю большой палец в подмышечную впадину. Февраль скулит и тут же ударяет другой ручищей снизу вверх. Балетным па делаю полуразворот и втыкаю иглу в левый глаз, с легким хлопком разлетается глазной белок.

Оглушающим ревом забивает оба уха. Февраль мотает головой, и игла вылетает из глазницы. Не успеваю увернуться от очередного удара, и ребра взрываются обжигающей болью.

Сверху падает картина с какой-то толстой бабой. Ловлю за тяжелую раму и швыряю в беснующегося главаря. Сам бросаюсь следом.

Февраль отбивает картину в сторону, та разлетается на куски. Однако он тут же получает иглу во второй глаз. Обезумевший от боли слепой главарь орет от боли, подняв морду вверх, и я тут же вбиваю в открытую пасть подобранную ранее гранату.

Со всей дури прикладываюсь обеими ногами о широкую грудь. Февраля через окно выносит во двор.

Четыре стука сердца, потом шлепок и раздается взрыв. Газ понемногу рассеивается. По окнам открывается шквальный огонь.

По стенам пляшут воронки пуль, штукатурка осыпает лежащую девушку. Я бью по хромированной дуге кровати, наручники сползают с оборванной трубы. За металлическое кольцо стаскиваю девчонку на пол: чтобы не попала под шальную пулю.

Она пока без сознания, но пульс есть. Видимых ранений не присутствует…