Товарищ Йотунин (СИ) - Гельт Адель

— Йотунин, заходите!

Глава 25

По сервитуту ходят таксомоторы.

Нет, не так.

Мне было страшно лень дожидаться травмая.

Во-первых, неясно оказалось, сколько именно ждать: обошел все окрестности этой, пусть будет, «остановки» — не обнаружил ничего, даже примерно похожего на расписание движения транспорта.

Во-вторых, как-то понял — или снова вспомнил, что обратная дорога тоже пройдет под бубнеж мелкотравчатого вымогателя. «Экскурсовод, нах», как сказал бы один мой знакомый снага. Или не один.

В-третьих… А и хватит с вас. Тем более, что, идя на шестой заход — в поисках расписания — я вдруг наткнулся на натуральную стоянку такси.

Небольшая площадка в ста шагах от Голиков-сарая.

Немного уставшего асфальта, одинокий фонарь, то ли работающий, то ли нет — день же! Киоск, в окошечко которого могут выдать еду, воду, курево или сноп картечи в брюхо. Четыре мобиля, украшенных черно-желтыми шашечками: кажется, такая маркировка — штука интернациональная и междумировая. Мобили, кстати, очень разные.

Выбрал тот, что больше всего напоминал милые моему сердцу деревенские пикапы: нечто полугрузовое, сильно укрепленное, готовое ехать небыстро, но доставить до места — уверенно.

— Салют, — сунулся я к водительскому окошку. Из того, кстати, торчал то ли человек, а то ли нет — видимо, какой-то полукровка. Седые волосы коротким ежиком, уши прижаты к круглому черепу, лицо, как топор.

— Сам салют, — выразил мнение водитель пикапа. — Тебе куда?

— В морг, — почти не думая, ответил я.

— Не рановато? — удивился шофер. — Ты ж, вроде, живой…

— Работаю я там, — не принял шутки. — Упокойщик, если что.

— Двадцать монет, — сообразил полукровка, — и палку в кузов забрось.

— Пятнадцать, и посох едет в салоне, — возразил я. Не то, чтобы разница имела для меня значение… Просто — «Ваня, не выделяйся, за местного сойдешь». Местные же всегда торгуются. Восток.

— Шестнадцать, и музыку сам выбираю, — уточнил нанимаемый, — меня, кстати, Васей кличут.

Представился в ответ. Ударили по рукам.

Музыка, кстати, оказалась ничего так: только пели на каком-то редком атлантическом языке, и я почти ничего не понял.

— Быстро ты, — обрадовался Колобок. — Это хорошо. А то у нас тут это, опять…

— Прямо вот опять? То же самое, синий мешок? — неприятно поразился я.

Неприятно — это потому, что мне нравится контролировать ситуацию, случаи же неподконтрольные вызывают легкое и малозаметное бешенство. Я, видите ли, уже прикинул, сколько обычно времени проходит между тем, как нам привозят волшебный биоматериал — в смысле, тех, которые после культистов, а тут на тебе!

— И ничего не синий, — утешил меня шеф. — Бабки, три штуки. Померли себе — то ли съели чего-то не того, то ли угорели, на дровах-то…

— Дайте догадаюсь, — я уже вовсю облачался в халат. — Зафиксировали, даже отпеть успели, наверное, а они кааак…

— Отпеть не успели. В остальном — все верно, — хохотнул завлаб. — Фиксировать пришлось даже дважды — сначала в документальном смысле, потом — чтобы никто не ушел покусанным.

— И что, как там? — мне стало интересно: с подобным здесь, в этом мире, я пока не сталкивался. — Ремни, намордники?

— Потому и не кусают, — глубокомысленно согласился Пакман.

С бабками все вышло еще проще, чем я рассчитывал: это были даже не классические восставшие мертвецы, а так, немножечко мелких эманаций, зацепившихся за свежие трупы. Всей работы — если по упокойщицкой части — на полчаса, много на сорок минут.

— Танцуй, — метавселенски пошутил завлаб, стоило мне вымыть стол и вернуться наверх из подвала. — Тебе письмо.

— Мне тут писать особо некому, — не принял я юмора. — От кого письмо-то?

— Ну, не письмо, — пожал плечами Иватани Торуевич. — Посылка. Все равно танцуй! Брат приезжал.

— И? — сначала не понял я.

Вообще, отношения с заведующим лабораторией у нас складывались странноватые. Я, по привычке старого тела, общался с тем почти на равных — и, что самое интересное, Пакман такое принял и даже одобрил. Это все — несмотря на то, что — по местным меркам — я совсем еще мальчишка. Мало того, что общаемся легко и запросто, так еще и постоянная готовность мне в чем-то помочь… То ли что-то от меня нужно в будущем, то ли просто человек такой, хороший.

Шкура приехала — что надо. Отличная даже, если честно. Крепкая, в меру тонкая, уже как-то выделанная — что особенно ценно, эфирных эманаций я не уловил, дубили чисто химически, даже без вечной приставки «ал-».

Тут еще и обечайка была готова, даже сильно заранее — пригодились старинные мастеровые навыки, еще тех времен, когда про массовое производство никто не слышал, всяк же мужик был себе немножечко мастер.

— Можешь занять прозекторскую, — поддержал мою радость шеф. — Вода, свет, изолированное помещение… Что там нужно для того, чтобы собрать бубен?

— Чтобы никто не мешал, — почти рефлекторно ответил я. — Нет, это не про Вас, шеф!

— Ничего, — улыбнулся Пакман. — Иди, трудись, твори. Все равно, вон — толстый палец уткнулся в бликующий экран счетника — отчетов выше крыши!

Жадность — штука опасная, и, когда-нибудь, она меня погубит.

Когда-нибудь, не в этот раз.

Обечайка получилась — в собранном виде — диаметра почти полутораметрового. Чуть меньше: метр и сорок семь сантиметров, если верить измерительному конструкту. Бубен, значит, размера не меньшего…

— Отличный резонатор, — Гил проявился во всей своей красе, благо, посох, увенчанный черепом, стоял сейчас совсем рядом: перед началом работы я прислонил обиталище духа к ближайшему из каменных постаментов.

— Думаешь? — усомнился я. — Первый раз делаю… Мог ошибиться.

— Не в чем там ошибаться, — уверенно настаивал эльф. — Обод, шкура. Бубенчики. Кстати, — уточнил призрак, — правильно, что серебряные. Метал такой, для всякого дела годный.

— Не учи ученого, — почему-то огрызнулся я.

Эльф принялся делать вид, что расхаживает взад-вперед. Шаги, при этом, получались какие-то не особенно широкие, да и перемещался призрак по поверхности каменного стола, но так получалось даже смешнее.

— Знаешь, что, — будто заразился моими сомнениями Гил, — есть единственный способ для того, чтобы проверить этот вот твой бубен. Давай, бери колотушку, постучи!

— Как-то не по себе, — поежился я. — Мы в морге, так-то. Мало ли, постучим, а кто-нибудь откроет. Может, как-то еще… Протестировать? Эльфийская методика, какой-нибудь позабытый канон…

— Эльфы не додумались до бубнов, — удрученно ответил вставший на месте призрак. — Простое решение, оригинальное, действенное… Но нет. Инженерная мысль перворожденных никогда не ходила прямыми путями.

— Зато, — как бы в утешение духу новоявленного предка, возразил я, — те почти во всем были первыми. Во что стучали-то? Лютня какая-нибудь, только дека, без шейки и грифа?

— Ты знал! — полувопросительно согласился призрак.

Послышались шаги: кто-то спускался по лестнице.

— Скройся, — посоветовал я духу.

Стучать в бубен решили где-нибудь подальше от людей и прочих разумных.

Тут ведь как: я был тогда полностью уверен в своей готовности справиться с любым немертвым — от зомби до древнего вампира включительно. Однако, что-то подсказывало: открывать дорогу между верхним, нижним и средним — нашим, то есть — мирами стоит где угодно, но только не в подвале городского морга.

Дохлый эльф мои аргументы принял.

— Мне тоже, — так и сказал, — не по себе. Давай на болото, что ли…

Мы дождались окончания рабочего дня, и, прямо из морга — не заходя домой — двинулись за границы сервитута. Конечной точкой маршрута значилось болотное имение рода Йотуниных.

Добирался на перекладных: почти. До определенного места — так даже с комфортом.

К памятному переезду подвезли на таксо: пикапе почти таком же, что вез меня с севера Казани на ее юг.