Товарищ Йотунин (СИ) - Гельт Адель

Сначала требуется доехать до уже знакомого мне крематория.

После — выйти от того к реке, затем — двинуться вдоль уреза, не спускаясь с дороги, идущей по высокому бетонному валу. Практически, дамбе.

Дамба эта проходит мимо развалин древней крепости, кишащей змеями и тварями, из тех выросшими. Крепостная гора, увенчанная грязно-белыми руинами, напоминает нижнюю челюсть щербатого рта.

Местные шепчутся: мол, на горе высился раньше белокаменный кремль, в центре его древние зодчие выстроили высоченную фомитскую церковь: богослужение в той шло на новоарамейском языке, иногда применяли тогдашний арабский, и это сильно не нравилось, отчего-то, центральной власти.

В середине шестнадцатого века это было. Тогдашний предок нынешнего монарха, царь Иван, четвертый этого имени, взял белокаменный замок штурмом — всего за три дня. Сразу после — повелел разрушить крепость почти до основания: так был задавлен местно-местечковый сепаратизм.

Обходить эту небольшую, но неприятную, хтонь, следует по широкой дуге. С вала спускаться не рекомендуют: змеям неприятен бокситовый красный шлам, коим густо усыпано подножье защитного сооружения. На самый верх, потому, гады не заползают почти никогда.

Это оказалось правдой — относительно «почти».

По дороге мне довелось увидеть всего одну чешуйчатую бестию, зато — о двух головах.

Змея не стала выползать на дорожку: она уже лежала на пути, свернувшись причудливым двухголовым кольцом.

Погода стояла потрясающая: на небе ни облачка, солнце светит, как ненормальное, асфальт сухой… Потому и аспидно-черную скотинку я увидел сразу же: черное на сером, ну.

Я шевельнул кистью: решил попробовать транспортные чары — телекинез.

Не получилось. Вектор усилий не фиксировался, эфирный зацеп соскальзывал с отливающей металлом чешуи.

Магия не осталась незамеченной: рептилия подняла обе головы, и зашипела… Одной из голов. Вторая пасть стала извергать звуки, больше всего похожие на сильно искаженную колыбельную, поющуюся на смеси языков: татарского, советского и еще какого-то, может, серпентарго. Или польского.

Спать не захотелось совершенно.

— Сюда иди, — предложил я змею-баюну. — Кто еще кому уснет!

— Тахаш ха хаш-хагаш! — даже руками махать не пришлось. Это снова была троллья магия: кулинарное заклятье, «туша вдоль и пополам».

Змея послушалась.

Две продольные половинки твари, каждая о своей голове, успокоились сразу же.

Убедился в том, что тварь мертва — точно и окончательно, и даже некротика никакая не колышется над половинками трупа.

Здесь, в сервитуте, нам только двухголовых змей-зомби, частично инертных к магии, не хватало! Для полного счастья…

Жаль, не знаю — или уже не помню — какие компоненты можно побрать с такой твари. Клыки можно вынуть, вот!

Бетонный вал довел меня до моста — единственного проходимого, выстроенного через реку Казанку.

— Переход пешком — одна монета, травмай на ту сторону — две, — флегматично сообщил мне охранник, внушающего вида черный урук: весь в железе, только клыки торчат, да короткая шипастая алебарда при нем.

Виданное ли дело: брать деньги за переход моста, и с кого? С тролля!

Возмущаться, правда, не стал.

— Если не пешком, — уточнил орк, — то резче давай. Вон он, едет.

Подъезжающий вагон я увидел сразу же и издалека. Еще услышал, и даже немного обонял.

Было, с чего: тележка одна, зато этажей в ней — два. Видно издалека.

Громыхание железа — зуб за дюжину, что некоторые шумовые эффекты организованы специально. Запах…

К транспорту — спереди — прикручен отбойник. Большой, красивый, напоминающий формой и мощью косой бульдозерный отвал.

Потом, прямо к отвалу, приварили железные прутья, торчащие в разные стороны, да не забыли те заточить.

Далее, по бокам вагона… В общем, вы поняли. На все эти острия, режущие кромки и прочие опасные железки, постоянно кто-то бросался — если судить по некоторым, застрявшим в металле, останкам.

И, хотя конструкцию — явно только что — вымыли из шланга, некое амбре при той осталось. Хотя и ладно: плох тот алхимик, которому мешают запахи…

Я еще раз огляделся на месте: лишним не будет.

Напарник урука, по виду — человек, делал вид, что дремлет — поглядывая по сторонам поверх станкового пулемета незнакомой мне модели: массивного, крупнокалиберного, двухствольного. Не пулемет, а целая автопушка!

Хотя здесь иначе и нельзя: мало ли, какая хрень полезет из реки?

— Он это, — спросил я орка-в-железе, показавшегося мне более контактным. — Трамвай. Только на ту сторону и обратно? А то мне бы до КАПО…

— Считай, на тот конец сервитута, — кивнул урук. — Можно и так. Плата выше, платить — мне, кондуктору скажу сам. А вот и они оба, — охранник указал на то, что я видел и так: прибывший вагон и торчащего из двери наружу кондуктора гоблинской национальности.

— Тролль… Семь монет, поедешь вторым ярусом, — сообщил гоблин, стоило мне приблизиться и озвучить намерение. — В чехле же не ствол?

— Ветка, — смешно пошутил я в ответ. — Нет, не ствол. Посох.

— Значит, на первом тебе делать нечего. И скидки тоже не видать, — чему-то обрадовался кондуктор. — Вместе поедем, наверху, в смысле.

— А можно было скидку? — уточнил я, демонстрируя ложные свойства своей жлобской натуры.

— Можно было бы, — пожал плечами гоблин. — Если ехать на первом и торчать в окно стволом огнестрела. Минус две монеты, если бой — по обстоятельствам.

Я сунул руку в карман и извлек из того — на ощупь — нужное количество тяжелых металлических кругляшей. Повернулся к орку.

— Вот, держи, — говорю.

— Ага, — согласился тот, и даже пулеметчик, кажется, перестал посматривать настороженно в мою сторону. — Залезай, поехали, — сказал.

В трамвае нас оказалось много: к первой остановке маршрута вагон подошел уже почти битком — если говорить о первом ярусе.

— Чего это они? — спросил я, устроившись — со всем удобством, у зарешеченного окошка второго яруса.

— Посадка в парке, — ответил гоблин. — Чтобы за места не драться, за козырные… Хотя все равно дерутся, их, таких умных, пара дюжин на рейс.

Слово «козырные» царапнуло мне слух, и я решил задать один вопрос.

— Слушай, а чего вы все такие… Нормальные? Говорите как образованные, ни матерщины, ни речевого мусора?

— Сам-то ты каков? — оппонировал гоблин.

— Так я учился, — ответил. — Считай, техническая интеллигенция!

— Вот и мы, — пожал плечами кондуктор. — Считай. Кстати, держись, сейчас поедем.

Я ухватился за спинку ряда кресел, стоящих впереди. Вовремя: трамвай дернулся, резко сдвинулся с места, и, набирая ход, устремился вперед по мосту. Снизу заорали: кто-то что-то кому-то прищемил.

— На чем он? — спросил я у кондуктора некоторое время спустя. В виду имелся вагон. — На каком ходу? Проводов не видать…

— Так это не трамвай, — поделился гоблин. — Откуда провода-то? Тут и рельсы-то на всякий случай — в паре мест по километру полотна кто-то снял, и ничего, доедем. Наверное.

— Так называется же… — не понял я.

— Есть же разница: тот, с проводами и на рельсах, трамвай. Ходит по центру сервитута. Здесь — боевой вагон без проводов и с отбойниками, травмай. А едет… Так на кристаллах. Улавливаешь?

— Я, так-то, прозектор, — пояснил я. — В морге тружусь. Так что да, улавливаю. От слова «травма».

Гоблин посмотрел на меня, наружу, снова на меня, и вдруг подсел прямо на соседнее кресло — до того мы общались через проход между рядами.

— Экскурсию, — шмыгнул носом кондуктор, — хочешь?

Ощущение нереальности происходящего накрыло меня с силой необычайной.

Вот я: еду по хорошо знакомому городу, который сервитут, въехал только что в Ленинский район, который неизвестно, как тут называется, сижу на втором ярусе транспортного средства, до одури похожего на экскурсионный автобус, только тот вооружен до зубов и едет по рельсам, и тут мне предлагают…

Встряхнулся.