Император Пограничья 13 (СИ) - Астахов Евгений Евгеньевич

Раиса вторила ему, прошептав едва слышно:

— Впереди кто-то есть. Тени… странные. Не наши.

Ермаков замер рядом с ней. Его усиленные рефлексы тоже засекли опасность. Он прищурился, вглядываясь во мглу. Сначала — просто неясные тени в тумане, едва различимые. Что-то тревожное в их движении… Слишком синхронное, слишком механическое для обычного патруля. Проблеск металла — нет, не оружие… маски? Десять фигур материализовались из тумана, и осознание пришло как удар под дых.

Металлические маски в форме черепов. Чёрная униформа. Абсолютно бесшумное движение — даже гвардейцы Угрюма, слышали хотя бы дыхание друг друга. От этих же не шло ни звука… Ни пара от дыхания в холодном воздухе, ни тепла живых тел. Словно туман породил мертвецов.

Усиленные бойцы Гильдии Целителей.

Мгновение абсолютной тишины. Только пар от дыхания в холодном воздухе. Все смотрели друг на друга через пять метров тумана. Потом — одновременное движение к оружию. Медленное, осторожное. Никто не хотел выдать себя поспешным жестом.

Обе группы начали расходиться веером. Гвардейцы Угрюма люди доставали клинки из Сумеречной стали. Их оппоненты — разнообразный арсенал. Командир противника держал в руке странную булаву — шипованный металлический шар на стальном тросе.

Каждый из восемнадцати понимал — огнестрел использовать нельзя. Первый же выстрел привлечёт внимание обоих лагерей. Артиллерия и пулемёты превратят это поле в кромешный ад. Значит, только холодное оружие. Только тишина.

Взгляды скрестились. Маски-черепа против скрытых тканью лиц. Восемнадцать фигур в тумане. Восемь из них ещё были людьми.

Секунда до того, как тишина взорвётся болью.

И все одновременно бросились в бой.

Глава 18

Мгновение тишины сменилось стремительным движением. Молчаливые фигуры рванулись друг к другу сквозь клубящийся туман, но ни единого крика не вырвалось сквозь стиснутые зубы — инстинкт самосохранения сковал голосовые связки крепче любых кандалов.

Марина Соколова скользнула влево, её тело среагировало на атаку до того, как разум её осознал — чужой кастет со свистом рассёк воздух там, где мгновение назад находилась её голова.

Противник не замедлился после промаха, мгновенно перешёл в серию ударов, вынуждая её отступать. Она развернулась на пятке, тычковые ножи стали продолжением кулаков — правая рука метнулась вперёд молнией, целясь в горло.

Враг дёрнул подбородок вниз, прикрывая сонную артерию, но опоздал на долю секунды. Клинок пробил плоть под краем маски-черепа, задев лишь мышцы вместо артерии — удар пришёлся не туда, сместился на сантиметр. Кровь брызнула, но не фонтаном. Оппонент даже не замер от боли — его левая рука с коротким тесаком уже метнулась к её боку с нечеловеческой скоростью.

Соколова попыталась отскочить, её усиленные рефлексы кричали об опасности, но противник предугадал манёвр, и лезвие полоснуло её бок, когда она дёрнулась назад. Глубокая рана раскрылась от подмышки до рёбер, тёплая кровь хлынула по боку, заливая одежду.

Марина заблокировала следующий удар кастетом, подставив предплечье — металл врезался в усиленную кость с оглушительной силой, кость затрещала, но выдержала натиск, который размозжил бы руку обычного человека. Не давая врагу развить атаку, она нырнула под его размах и вонзила левый нож в глазницу маски. Металл негромко скрежетнул по стали, заставив два десятка человек напрячься, но боец Гильдии качнул головой быстрее, чем она ожидала — кончик лезвия соскользнул, оставив царапину. Враг контратаковал мгновенно, используя её инерцию — его кулак с кастетом обрушился ей на пресс сокрушительной мощью.

Соколова отлетела на метр, её усиленные мышцы едва погасили удар. Охнула, пошатнувшись, борясь за равновесие. Желчь подступила к горлу, внутренности словно сместились от удара. Девушка согнулась, прижимая руку к животу, где уже наливался синяк размером с ладонь. Не будь её органы укреплены Реликтами, непременно лопнули бы. Даже так она ощутила острую, пульсирующую боль.

Противник не дал ей передышки — метнулся к ней, двигаясь быстрее, чем должен был при ране на горле. Кровь стекала по его шее, но он атаковал так же стремительно, словно ничего не произошло. Силуэт тесака из странного явно Реликтового металла искажался, делая его траекторию трудночитаемой.

Марина сжала рукояти ножей и пошла в контратаку — серия ударов, которую обычный человек не смог бы отследить глазами, размытое мельканье клинков. Первый удар — отбит в сторону предплечьем. Второй — парирован тесаком, металл звякнул о металл. Третий…

Клинок вошёл в глазницу маски под другим углом, на этот раз точно — она обманула его финтом, заставив дёрнуться не в ту сторону. Острие пробило металл, ушло вглубь — недостаточно длинное для мозга лезвие полностью рассекло глазное яблоко. Ослепший на один глаз боец издал сдавленный рык и рефлекторно, с яростной силой ударил тесаком.

Марина попыталась уклониться, но враг бил с отчаянной мощью — лезвие вспороло бок девушки чуть выше первой раны, глубоко, с силой пройдясь в подмышке по незакрытому рёбрами мясу. Она задохнулась от боли — удар пришёлся слишком высоко, слишком близко к жизненно важным сосудам.

Соколова дёрнулась назад, выдернув нож из глазницы врага. Кровь и стекловидная жидкость потекли из-под маски. Противник качнулся, но не упал — ослеплённый на один глаз, истекающий кровью, он всё ещё стоял на ногах, готовый сражаться. Развернулся к ней, пытаясь засечь движение оставшимся глазом, компенсируя потерю зрения обострённым слухом. Поднял оружие, готовясь атаковать снова.

Марина прижала ладонь к ране на боку. Липкая влага хлестала сквозь пальцы слишком быстро. Слишком много крови. Левая рука начала неметь, пальцы слабели. Но враг всё ещё был на ногах, готовый продолжать бой.

На другой стороне лесной поляны Емельян Железняков замахнулся молотом-клевцом. Массивное оружие, ускоренное нечеловеческой силой, обрушилось на бойца Гильдии, но противник в последний момент дёрнулся в сторону — его многолетний опыт позволил предугадать траекторию удара.

Молот прошёл по касательной, но даже скользящего удара хватило — металлическая маска треснула с громким хрустом, единственным по-настоящему громким звуком в этой безмолвной бойне. Все восемнадцать бойцов замерли на долю секунды, напряжённо вслушиваясь в ночь. Тишина. Лагеря не услышали.

Его противник воспользовался этой секундой замешательства. Одним рывком он сдёрнул треснувшую маску — металл заслонял обзор, торчал осколками перед глазами, мешая видеть угрозу. Под маской — заурядное мужское лицо с короткой стрижкой и щетиной, но взгляд был как у манекена: пустой, абсолютно равнодушный к боли и смерти.

Этот безжизненный взор никак не вязался со змеиной быстротой, с которой его дубинка со свистом опустилась на вскинутую для защиты руку Железнякова. Емельян пытался отбить в сторону чужое оружие, но боец Гильдии разил с выверенной точностью.

Хруст ломающихся пальцев прозвучал глухо. Железняков стиснул зубы, подавляя крик боли, молот улетел в осеннюю грязь. Левой рукой он мгновенно выхватил нож — его превосходящая по скорости реакция позволила контратаковать быстрее, чем противник ожидал — и полоснул врага по животу. Однако боец Гильдии успел довернуть корпус, и лезвие скользнуло по броне из Реликтовых материалов, оставив лишь неглубокую царапину.

В это время Севастьян Журавлёв пинком отправил осеннюю грязь в лицо оппонента. Тот инстинктивно зажмурился, прикрывая глаза, и Журавлёв воспользовался секундной уязвимостью — рубанул изогнутым тесаком, целясь в чужое запястье. Широкое лезвие, усиленное нечеловеческой мощью удара, отсекло три пальца вместе с частью кисти. Кровь брызнула на траву, но усиленный боец Гильдии даже не вздрогнул от увечья.

Полагаясь больше на слух и интуицию, чем на ослеплённый грязью взор, он контратаковал молниеносно — его удар дубиной, нацеленный с безжалостной точностью, пришёлся Журавлёву по колену. Севастьян попытался отскочить, но опоздал на мгновение — кость треснула с влажным хрустом, нога подогнулась под неестественным углом. Он рухнул на одно колено, стиснув зубы так, что на скулах заиграли желваки.