Император Пограничья 13 (СИ) - Астахов Евгений Евгеньевич

Боль взорвалась в сломанной руке. Молотов хотел закричать — крик уже поднимался из груди, готовый вырваться наружу. Но вместо этого в нём вспыхнула ярость. Ярость человека, потерявшего всё. Семья, дети, дом — всё забрала долговая яма. Теперь у него был только долг перед Платоновым и товарищами.

Игнат рванулся вперёд и вцепился зубами в горло врага, выпуская многократно приглушённый рёв. Зубы пробили кожу, хрящи гортани хрустнули. Металлический привкус крови заполнил рот. Молотов дёрнул головой, как бешеный пёс, вырывая кусок плоти. Артерия лопнула, кровь хлынула фонтаном.

Боец Гильдии отшатнулся, прижимая здоровую руку к разорванному горлу. Сквозь пальцы просачивалась багровые струи. Но даже умирая, усиленный боец продолжал сражаться — его колено взметнулось в ударе…

Безмолвная битва продолжала бушевать вокруг. Ножи резали плоть, кости ломались с влажным хрупаньем, руки душили, пальцы выдавливали глаза. Грязь под ногами превратилась в кровавое месиво, смешанную с внутренностями и осколками костей.

Боец Гильдии с порезанным горлом — тот самый, которого ослепила Соколова — продолжал, пошатываясь, шагать вперёд. Из раны на шее хлестала кровь, но он упорно тянулся к Марине, оставляя за собой кровавый след. Только когда последняя капля крови вытекла из его тела, он рухнул, как подрубленное дерево. Маска-череп уткнулась в грязь неподвижно.

В другой точке поляны свист разрезал воздух. Стилет вонзился Железнякову в спину, пробив лёгкое — опытный боец Гильдии нашёл брешь в броне. Воздух со свистом вырвался из раны, кровавая пена выступила на губах. Емельян хотел закричать от боли, но лишь захрипел, зажимая себе рот ладонью. Ни звука. Нельзя издать ни звука!

Раиса Лихачёва материализовалась из теней позади нападавшего — её дар позволил приблизиться незамеченной. Её кинжалы молнией полоснули по сухожилиям на ногах противника, и тот рухнул на колени. Второй удар — ботинком по лицу с нечеловеческой силой — отбросил бойца прочь, с грохотом впечатав в ближайшую сосну.

А в это время Марина Соколова бросилась к Железнякову. Одной рукой она зажимала собственную рану под мышкой, второй — прижала ладонь к дыре в спине Емельяна. Кровь просачивалась сквозь пальцы обеих ран. Девушка дрожащими пальцами достала медицинский тампон из подсумка, пытаясь заткнуть рану соратника, из которой со свистом выходил воздух.

Марья Брагина мчалась прочь от настигающего её неприятеля — он был быстрее, чем она ожидала. Девушка кувыркнулась в сторону, перекатилась и на колене вскинула арбалет. Оружие в её руках дрожало от напряжения. Первый выстрел — противник с нечеловеческой скоростью качнулся влево, уходя от болта — его многолетний опыт позволил действовать на опережение. Второй выстрел — качнулся вправо, продолжая сокращать расстояние.

Марья сорвалась с места, разрывая дистанцию, используя своё преимущество в скорости. Через пять метров резко остановилась, вскинув арбалет к плечу. Враг мчался прямо на неё. Три метра. Два.

Камень вылетел сбоку совершенно неожиданно, будто пущенный могучей пращой. Краем глаза девушка зафиксировала, как его метнул Ермаков — его сила придала броску разрушительную мощь. Снаряд врезался противнику в колено с треском ломающейся глиняной чашки.

Нога подогнулась, боец Гильдии запнулся, пытаясь удержать равновесие, и болт Брагиной вошёл ему в ямку над ключицей, показавшись из спины. Следующий с чавканьем пробил лобковую кость, заставив человека выпучить от боли глаза, побелевшие сквозь прорези маски-черепа. С хрипом он продолжил движение, шагнул вперёд. Ещё живой. Ещё опасный.

Туман начал редеть. Луна выглянула из-за туч, освещая поле боя мертвенным светом. Восемнадцать фигур превратились в окровавленные тени, сражающиеся в полной тишине среди трупов и умирающих.

На другом краю поляны командир отряда Гильдии Целителей хлестнул булавой в воздухе. Шипованный металлический шар на гибком стальном тросе рассёк туман непредсказуемой траекторией — виртуозное владение оружием. Всеволод Каменев едва успел отклониться, его усиленная реакция спасла жизнь — смертоносный груз пролетел в миллиметрах от его виска.

Гвардеец попытался зацепить трос топором, используя свою скорость. Лезвие из Сумеречной стали блеснуло в лунном свете, но командир бойцов Гильдии — опытнейший боец — дёрнул запястьем с отточенной точностью, и шар изменил траекторию. Удар с разрушительной силой пришёлся Каменеву в рёбра с правой стороны. Панцирь из Костедрева принял основную силу, но под ним что-то хрустнуло. Всеволод стиснул зубы — как минимум две сломанные кости впились в межрёберные мышцы.

Неприятель не дал Всеволоду опомниться — профессионал не теряет инициативу. Гибкая булава снова взметнулась в воздух молнией, описывая восьмёрку. Гвардеец понял — на дистанции у него нет шансов против мастера холодного оружия. Он рванулся вперёд, игнорируя боль в боку, используя превосходство в скорости. Чудом уклонился от чужой атаки, перехватил инициативу, и шип на обухе топора с сокрушительной мощью, пробив броню из Реликтовых материалов, вонзился оппоненту в плечо, разрывая связки и мышцы.

Кровь хлынула по чёрной униформе, рука мгновенно повисла плетью, но усиленный боец даже не дрогнул. Его колено взметнулось вверх со звериной яростью, врезаясь в солнечное сплетение Каменева.

Воздух вырвался из лёгких гвардейца. Он согнулся пополам, но не выпустил топор, налегая всем весом, продолжая пластать податливое мясо — его грубая сила брала своё. Кость проступила сквозь рассечённую плоть, сухожилия повисли кровавыми нитями.

Ответный удар булавой — последняя попытка опытного бойца — пришёлся в область печени. Панцирь снова спас от пробития, но внутренние органы получили чудовищное сотрясение. Всеволод почувствовал металлический привкус во рту — внутреннее кровотечение.

Из тумана позади вражеского командира возникла Раиса Лихачёва. Её движение было идеально выверенным — кинжал из Сумеречной стали уже занесён для удара в шею. Ещё мгновение, и чужая голова покатится по земле.

Гвардейцы Угрюма постепенно брали верх. Полный цикл усиления, разработанный Зарецким, явно давал им превосходство — удары были мощнее, реакция острее, выносливость выше, движения стремительнее. Они компенсировали меньший опыт превосходящими физическими параметрами.

Марина Соколова, истекающая кровью, всё же добила своего противника. Ермаков покалечил ещё одного бойца Гильдии. Но изначальное численное превосходство врага начинало сказываться.

В десяти шагах один из бойцов Гильдии увидел смертельную опасность для своего командира. Кинжал Раисы был в сантиметрах от шеи лидера. Поддаваясь не панике, но одной из скрытых директив, раненый воин дёрнул из кобуры пистолет с глушителем. В его руке не было дрожи, хотя он понимал — нарушить приказ о тишине значило подвергнуть всех риску артиллерийского огня.

Командир был важнее собственной безопасности.

Палец вдавил спусковой крючок.

Хлопок глушителя прорезал ночную тишину как удар хлыста. Пуля с аркалиевым сердечником вошла Раисе в шею сбоку. Особый металл мгновенно блокировал её магию теней. Кровь хлынула фонтаном из пробитой артерии.

Лихачёва рухнула на колени, обеими руками зажимая рану. Алая жидкость просачивалась сквозь пальцы пульсирующими струями. Её глаза широко распахнулись от шока и боли.

Командир отряда Гильдии Целителей воспользовался моментом — профессионал не упускает возможности. Каменев на секунду отвлёкся на падающую товарку, и этого хватило. Булава с размаху, с сокрушительной силой врезалась в грудную клетку. Рёбра ломались одно за другим с влажным хрустом. Осколки костей вонзились в лёгкие. Всеволод рухнул на спину, хватая ртом воздух, который уже не мог попасть в пробитые лёгкие.

С рыком Ермаков бросился на помощь, связав неприятеля боем — его скорость позволила перехватить инициативу. А Марина Соколова, прижимая одной рукой собственную рану под мышкой, пошатываясь от кровопотери, подбежала к Раисе. Кровь текла из обеих женщин, смешиваясь в грязи. Медик дрожащими пальцами пыталась остановить кровотечение из шеи Лихачёвой, но струи продолжали бить меж её пальцев.