Император Пограничья 15 (СИ) - Астахов Евгений Евгеньевич

Василиса с двумя геомантами стояли у края площади. Гидромантка присела на корточки, положила ладони на землю. Её глаза закрылись — я видел, как по её рукам пробежала лёгкая дрожь. Дар работал, прощупывая грунт на десятки метров вглубь. Я уже это сделал, но не хотел им мешать, пусть тоже сохраняют бдительность.

Через минуту она поднялась, отряхивая руки:

— Ничего. Земля чистая на сто метров в каждую сторону от деревни, никаких тоннелей, никаких закопавшихся тварей.

— Молодец, — просто кивнул я.

Федот спустился с колокольни церкви — башня уцелела, хоть и потеряла купол. Гвардеец подошёл ко мне, утирая пот со лба:

— Оттуда виден лес в радиусе километра. Хорошая точка для наблюдателя.

— Посади туда Брагину и Наталью. Пусть следят в оба.

— Есть!

Жеребцов обследовал площадь, мерил шагами расстояния, что-то прикидывал:

— Двадцать орудий поместятся. Сектора обстрела перекроют все подходы к деревне.

Черкасский вернулся последним:

— Аэроманты возьмут на себя патруль неба. Пока чисто. Ни одной летающей твари.

Я кивнул, оглядывая деревню. По всем параметрам место подходило. Каменные стены — укрытие для бойцов. Площадь — позиция для артиллерии. Церковь — наблюдательный пункт. Открытое пространство вокруг — враг не подойдёт незаметно.

Но что-то было не так.

Слишком тихо. Даже для мёртвой деревни — слишком тихо. Я прислушался — ни единого звука. Ни птиц, ни ветра в листве, ни писка крыс в развалинах. Мёртвая, абсолютная тишина, которая давила на барабанные перепонки.

— Встаём здесь на ночь, — объявил я, отгоняя смутное беспокойство. — Огнев, расставь часовых по периметру. Тройками, на расстоянии видимости друг от друга. Меняем каждые четыре часа. Федот, гвардия занимает церковь и три дома вдоль западной стороны, — там находился Гаврилов Посад, — это ключевые точки. Жеребцов, орудия на площади, пусть несколько твоих ребят тоже дежурят. Тимур, маги совершают обход по трое каждые четыре часа. Если увидят хоть что-то подозрительное — бей тревогу немедленно.

Полковник Огнев кивнул, его усталые льдистые глаза оценивающе обвели деревню:

— Слушаюсь, Ваша Светлость. Приказать бойцам оставаться группами?

— Именно. Никто не покидает лагерь в одиночку. Даже справлять нужду внутри деревни. Выдели под эти цели какой-нибудь сгоревший дом. Любое странное поведение товарищей — докладывать командирам немедленно, — я выдержал паузу, глядя на каждого из офицеров. — Ясно?

— Ясно, Ваша Светлость, — хором ответили они.

Командиры разошлись отдавать приказы. Колонна пришла в движение — бойцы растекались по территории, занимая позиции. Кто-то разводил костры, кто-то разгружал повозки с припасами, кто-то чистил оружие. Альбинони со своими санитарами организовывал полевой лазарет в наиболее уцелевшем здании. Им ещё предстояло повторно осмотреть и обработать раненых. Жеребцов командовал артиллеристами, расставлявшими орудия.

Я прошёл к колодцу. Ведро на цепи ещё держалось — опустил его вниз, услышал всплеск. Вытащил обратно — вода чистая, без запаха. Отпил глоток — холодная, свежая. Хотя бы с водой проблем не будет.

«Хозяин», — раздался в голове встревоженный голос Скальда.

Я поднял взгляд на небо, высматривая чёрную точку ворона.

«Что?»

«Здесь что-то не так, — ворон звучал испуганно. — Я не вижу ничего конкретного, но чую… словно воздух неправильный. Как перед грозой, когда птицы замолкают и прячутся».

«Конкретнее».

«Не могу объяснить. Просто… плохое место. Очень плохое. Бежать отсюда надо».

Я сжал рукоять меча. Инстинкт Скальда редко подводил. Если ворон чует опасность, значит, она есть — пусть даже разведка ничего не обнаружила.

Я обошёл периметр лагеря. Часовые уже стояли на позициях — по трое, как приказано. Огнев действительно знал своё дело. Патрули двигались между постами, проверяя подходы. Костры разгорались — огонь отпугивал Трухляков, хотя более опасных тварей им было не остановить.

У одного из костров группа солдат готовила ужин. Повар, жилистый мужик, помешивал содержимое котла длинной ложкой. Рядом стояли двое помощников, чистивших картошку.

— Как еда? — спросил я, останавливаясь рядом.

Кошевар обернулся, увидел меня и вытянулся:

— Будет готова через час, Ваша Светлость. Каша с мясом.

— Мясо свежее?

— Так точно. Сам проверял.

Я кивнул и пошёл дальше. Но через десяток шагов услышал голос одного из помощников:

— Пашь, мясо странно пахнет.

Обернулся. Повар наклонился над котлом, принюхался:

— Чего ты несёшь? Нормальное мясо.

— Нет, правда… пахнет как-то… не так.

— Нюх у тебя испортился, вот что. Иди лучше дров принеси.

Я подошёл ближе, посмотрел в котёл. Мясо тушилось вместе с овощами, от него действительно шёл запах — обычный, ничего подозрительного. Но помощник повара, молодой парень лет двадцати, смотрел на котёл с сомнением.

— Какой запах чувствуешь? — спросил я.

Парень вздрогнул, явно не ожидая, что я заговорю:

— Ваша Светлость, я… не знаю. Вроде как… тухлое что-то. Но только что же проверяли — свежее было.

Повар покраснел:

— Извините, Ваша Светлость, парень устал после марша, ему кажется всякое.

Я ещё раз принюхался. Нет, мясо пахло нормально. Возможно, парень действительно устал, и нервы сдают после утреннего боя.

— Продолжайте, — кивнул я и отошёл.

Но тревога не уходила. Мелочи складывались в паззл. Странный запах, который чувствует один человек. Абсолютная тишина. Беспокойство Скальда. Слишком много совпадений.

Я направился к церкви, где устроил свой временный штаб. Поднялся по скрипучим ступеням внутрь — неф уцелел, хоть иконостас и обгорел. Федот расположил здесь гвардию — бойцы проверяли снаряжение, точили клинки.

Из полуразрушенной избы напротив донёсся крик:

— Там кто-то есть!

Выбежал на улицу. Группа солдат собралась у окна пустого дома. Один из них, рядовой с перевязанной рукой, тыкал пальцем внутрь:

— Видел тень! Кто-то прошёл мимо окна!

Сержант недовольно покачал головой:

— Да нет там никого. Только что проверяли.

— Но я видел! Точно видел!

— Успокойся. Устал, вот и мерещится.

Я подошёл, заглянул в окно. Внутри — пустота. Обгорелые стены, провалившийся потолок, груда обломков. Никаких следов присутствия.

— Обыщите дом ещё раз, — приказал я сержанту. — Тщательно.

— Слушаюсь, Ваша Светлость.

Трое бойцов зашли внутрь. Я слышал, как они ходят по развалинам, переворачивают обломки, проверяют углы, простукивают полы. Через пару минут вышли:

— Пусто. Никого.

Рядовой с перевязанной рукой растерянно молчал. Я похлопал его по плечу:

— Отдыхай. После боя нервы у всех на пределе.

Он кивнул, но в его глазах читалось сомнение — он точно видел что-то.

Из дальнего конца деревни донёсся детский смех. Высокий, звонкий, беззаботный — как смеются дети, играя в догонялки.

Все замерли.

В мёртвой деревне не могло быть детей. Здесь не было никого живого уже сотни лет.

— Что это было? — пробормотал сержант, хватаясь за рукоять меча.

Смех повторился — ближе, где-то между домами.

— Патруль, проверить восточную сторону, — рявкнул я. — Живо!

Пятеро бойцов бросились туда, откуда донёсся звук. Я пошёл следом. Мы обыскали три дома, заглянули в каждый угол. Пусто. Абсолютно пусто.

Смех больше не повторялся.

Я вернулся на площадь. Огнев стоял у штаба, его лицо было мрачным:

— Ваша Светлость, что происходит? Бойцы нервничают. Кому-то мерещатся тени, кто-то слышит голоса…

Хель меня задери!

— Усильте бдительность, — отрезал я. — Удвойте патрули. И передайте всем: держаться группами, никому не расходиться. Это приказ.

Полковник кивнул и ушёл передавать распоряжения.

Солнце клонилось к закату, окрашивая небо в кровавые оттенки. Сумерки наползали на Менчаково, неохотно, словно боялись коснуться мёртвой деревни. Разрушенная деревня превращалась в царство мрака.