Охра (СИ) - Прягин Владимир

— Если реверс придёт в негодность, — сказал декан, — просто обратитесь в наше консульство на той стороне. Адрес есть в конверте. Вопросы?

— Нет, всё понятно.

— Тогда удачи.

Я подошёл к фотографии. Ландшафт был непримечательный — городская окраина, жилые дома в четыре-пять этажей.

Переход открылся без особых проблем — я сосредоточился, и картинка протаяла, приобрела глубину.

Я шагнул в неё.

И, уже пересекая границу, понял — что-то не так. Пейзаж исказился, смазался, а вместо него проступил другой.

Глава 25

Остановиться я не успел — шагнул-таки по инерции в фотографию. Сразу же оглянулся, как только переступил черту, но дверь за моей спиной растаяла в воздухе. Путь назад был отрезан.

Новый пейзаж сохранил некоторое сходство с исходным, но изменения бросались в глаза. Архитектура стала мрачнее, дома смотрелись не так опрятно — бетонные коробки с рядами квадратных окон.

В жилой квартал всё так же вела асфальтовая дорога, но выглядела она теперь хуже. Асфальт потрескался, стал крупнозернистым, появились колдобины. К дорожному полотну подбирался густой бурьян.

Автобусная остановка в этом пейзаже сместилась ближе ко мне, пережив при этом метаморфозу. Исчезли бортики из оргстекла и навес, а вместо пластиковых сидений теперь была длинная деревянная лавка с облупившейся краской.

Людей в пределах видимости не наблюдалось. Погода стояла пасмурная, но не холодная, без дождя.

Чувствуя головокружение, я перешёл дорогу и сел на лавку, сделал глубокий вдох. Тренировки не прошли даром, и Серая лихорадка свелась к простому недомоганию. Но требовалась всё же пара минут, чтобы адаптироваться, впустить в свою голову семантические цепочки здешнего языка, опутавшие меня в момент перехода, как паутина.

Я сидел, выравнивая дыхание, а вокруг вихрилась прозрачно-сероватая мгла, пропитанная новыми смыслами. Сквозь неё я иногда видел проезжающий транспорт — кургузые автобусы вроде старинных «пазиков», грузовики с большими кабинами, отдалённо напоминавшие «студебекеры».

Вскоре в голове прояснилось, и я попробовал включить логику.

Смена пейзажей при переходе — это какой-то сбой или хитрый трюк? Может, так задумано? Вариант экзамена для особо продвинутых? Поглядим, мол, как ты будешь выкручиваться в нестандартных условиях…

Если так, то задача не изменилась — найти объект, сделать снимок.

Я вытащил из конверта листок и прочёл инструкцию, которая занимала всего две строчки. Мне предлагалось сфотографировать в городе шоу-центр «Электрическая феерия». А в случае непредвиденных обстоятельств — обратиться в консульство по такому-то адресу.

Я почесал в затылке, сильно подозревая, что обстоятельства сейчас — непредвиденные в самом буквальном смысле. Но следовало это проверить.

От ближайшего дома к остановке как раз подошёл мужик — невысокий, с залысинами, в застиранной рубашке с короткими рукавами и в серых брюках. Недружелюбно зыркнув на меня, он присел на лавку, у противоположного края.

Простые конструкции из местного языка уже устаканились у меня в голове, и я вежливо спросил:

— Извините, вы не подскажете? «Электрическая феерия» далеко отсюда?

Он вытаращилась на меня, как на психа, и огляделся, словно прикидывал, в какие кусты удобнее спрятаться. Ну, или откуда ждать санитаров.

— «Феерия», — повторил я, чётко артикулируя. — Шоу-центр.

— Чего-чего?

У меня оформилось ощущение, что мой блиц-опрос не даст результатов. Изобразив улыбку, я произнёс:

— Не обращайте внимания. Прошу прощения за беспокойство.

Встав с лавочки, я поправил на плече ремешок от тубуса, висевшего за спиной, и направился к ближайшему дому. Через несколько шагов обернулся на мужика. Тот хмуро глядел мне вслед.

Я заглянул во двор между корпусами панельных многоэтажек. Там были металлические качели, сложносочинённый турник и столбы с натянутой проволокой для сушки белья. Машины у подъездов отсутствовали.

Вернувшись на улицу, я пошёл вдоль домов. Иногда навстречу попадались прохожие. Мужики одевались примерно так же, как мой словоохотливый собеседник на остановке. Дамы носили платья до икр, неброские и закрытые, однотонные. Преобладал тёмно-синий цвет, иногда встречался коричневато-бордовый. Только одна безбашенная оторва надела шафрановое платье в мелкий горошек, на пару сантиметров короче. Она румянилась от смущенья, а когда я ей подмигнул, зарделась, как помидор.

С некоторой натугой я читал вывески: «Молоко», «Хлебобулочные изделия», «Канцтовары». Выглядели они одинаково — серо-сизые буквы на белом фоне. Меня обогнал грузовой фургон, обдав выхлопными газами, а навстречу протарахтел автобус. И наконец-таки я увидел первую легковушку. Она имела угловатые очертания и была выкрашена в два цвета — изжелта-зелёный и чёрный.

А у неё на крыше проблеснула мигалка, синяя.

Машина остановилась рядом со мной, и на тротуар с переднего кресла вылез здоровый жлоб в чёрной униформе. На ремне у него висела кобура с пистолетом, рация и дубинка длиной в полметра.

— Минуточку, гражданин, — сказал он, шагнув ко мне.

Я приостановился и рефлекторно перешёл на следопытское зрение. Детали пейзажа проступили контрастнее.

— Предъявите вашу корпоративную карту.

— Нет при себе, — сказал я. — Оставил дома.

— Сядьте в машину.

— Зачем?

— Проедем в участок для установления личности.

К этому моменту я был уверен — экзаменаторы не планировали отправлять меня в этот мир. Ни о каких учебных заданиях речь уже не идёт. А если я заикнусь про консульство, получится только хуже.

— Извините, мне некогда. Я спешу.

Услышав от меня это, патрульный на секунду завис. С такой незамутнённой отмазкой он, вероятно, ещё не сталкивался.

Воспользовавшись этим, я оттолкнул его и, как спринтер, рванул по улице — ко входу в проулок, который был шагах в десяти.

— Стоять! — заорали сзади.

Я заскочил в проулок одновременно с выстрелом — пуля, выпущенная мне вслед, просвистела у меня над плечом, ударилась в кирпичную кладку.

Охреневать по этому поводу было некогда. Форсированное зрение позволило мне мгновенно оценить ситуацию — это был не проулок, а кишкообразный тупик.

Развернувшись, я приготовился. И когда мой преследователь выскочил из-за угла, я встретил его ударом под дых.

На встречном движение удар получился мощным. Надсадно всхлипнув, патрульный повалился на землю. Он выпустил пистолет, который я сразу отфутболил.

По тротуару уже топали сапожищи — бежал напарник жлоба, успев перед этим врубить сирену. Она не выла, а квакала, оглушительно и гнусаво.

Пока жлоб корчился на асфальте, я сорвал с его пояса резиновую дубинку. Мои движения были точными и скупыми, в такт обострённому восприятию.

Как только я распрямился, из-за угла вынырнул второй. Он тут же вскинул руку с пистолетом. Я видел — он хочет стрелять в упор, прямо мне в лицо.

Я опередил его на долю секунды. Моя дубинка ударила его по предплечью. Он вскрикнул, его пальцы разжались, выпуская оружие.

Вторым ударом я врезал ему по лбу. Но лобная кость у парня была толстенная — он даже не потерял сознание, лишь словил глубокий нокдаун.

Я со всей дури пнул его пистолет подальше. Тот улетел куда-то на проезжую часть, царапнув асфальт. Дубинку я тоже отшвырнул.

Выскочив на улицу, я быстро огляделся. Других патрульных машин рядом ещё не было, но сирены переквакивались в окрестностях, как лягушки весной.

Напротив меня был другой проулок, на этот раз настоящий, без тупика. Сквозь него я видел параллельную улицу, а там — блочный дом с пустыми глазницами, недостроенный.

Я бросился туда.

Это был рывок на рекорд. С таким спринтом меня бы взяли и на чемпионат.

Позади меня пронзительно взвизгнули тормоза — возле тех патрульных, с которыми я подрался, остановился ещё один экипаж.

Я понял — будут стрелять. Вильнул влево-вправо, а миг спустя проулок наполнился гулким грохотом. Пуля отрикошетила от стены недалеко от меня.