Куда приводят коты (СИ) - Фомин Олег Геннадьевич

– Я их вижу!

– Окружаем, парни!

– Тише…

Я заметил сфинксов уже давно. Уверен, Карри заметила еще раньше. Но их назойливые поползновения больше не беспокоят. Мне сейчас так хорошо с моей подругой, ничто не способно испортить счастливую пьяную беспечность.

Лысый кот кинулся на меня из распахнутой настежь клетки, но я лишь небрежно махнул рукой в его сторону, ладонь вернулась на плечо прекрасной партнерши по танцу. Лязгнуло железо, дверь клетки захлопнулась прямо перед носом сфинкса, тот с воплем упал на соломенную подстилку новоиспеченной тюрьмы.

Другой приспешник Леона спикировал с высокой клетки. Карри, выпустив меня, сделала движение, словно раскрыла над головой зонтик, и сфинкс мячиком отскочил к верхушке шатра. Там, в полумраке, растворился бесследно, как мираж.

Нас взяли в кольцо еще четверо сфинксов.

Глядя на меня, Карри занесла ладони для хлопка, уголочек губ приподнялся. Я ответил такой же улыбкой, кивнул. Девичьи ладоши ударили друг о друга, вспышка белизны в один миг затопила пространство шатра, мои глаза вовремя спрятались под веки.

В другое место перемир доставил меня уже котом.

– Жми кнопку, Диего!

– Какую?

– В смысле «какую»?! Она тут одна!

Я угодил под ноги пожилой парочке. Дедуля засел в комфортабельном кресле игрового автомата, супруга наблюдает из-за спины. Агрегат по выкачиванию денег мигает сумасшедшим количеством разноцветных огней, плавные изгибы, подсвеченные неоном, как щупальца глубоководной медузы, тянутся к пенсионеру. Тот смотрит ошалевшими глазами, словно ему предстоит не деньги просаживать, а пилотировать звездолет.

И таких вот «летчиков» (вернее, пролетчиков) кругом видимо-невидимо, целый павильон автоматов самых разных форм и размеров.

Я быстро затерялся под столами, в дебрях азартно притопывающих ног.

А позже, зажмурившись, – в мыслях и чувствах.

Они привели в место, превзошедшее самые смелые ожидания. Я возник на животе Карри, та загорает, лежа на спине, в купальнике с арбузными полосками. На шезлонге, который, в свою очередь, расположился на острие палубы огромной яхты. Судно с шипением раскраивает водное покрывало. Пара крошечных солнц отражается в черных стеклах очков. Рыжая макушка в тени навеса, он продолжает спинку лежака изогнутым полотном, как застывшая морская волна. Меж пальцев парит бокал с долькой лайма на краешке и слоеным желто-зеленым коктейлем внутри.

Пальцы свободной ладони пощекотали мне нижнюю челюсть.

– Добро пожаловать на борт, котик!

Губы поймали трубочку, та снизу потемнела, и напитка в бокале стало чуть меньше.

– Угощайся.

Карри приблизила сосуд к моей морде, от стеклянной груши дохнуло холодом, блестят капли конденсата. Всасываю дурманящее зелье с соком и мякотью, а глаза косятся на белоснежный чемодан переносного холодильника сбоку.

– Кайф! – резюмировал я. С сожалением добавил: – Жаль, что и сюда скоро доберутся…

– А они уже здесь! – отозвалась Карри весело.

Я чуть не подпрыгнул, голова завертелась.

– Где?!

Карри рассмеялась.

– Не парься, им немножко не до нас.

Только сейчас я обратил внимание, что смеется не только моя подруга. Шея вытянулась, лапы перебрались на крышку холодильника, за спинкой шезлонга я увидел остальную палубу.

Там выстроился целый клин таких же лежаков, а еще теннисный корт, бассейн и танцплощадка с шестом. И все это под завязку забито красотками в бикини. Они загорают, пьют, болтают, хохочут, бегают друг за дружкой, скачут, обнимаются, делают селфи… Многие топлес, а некоторые и вовсе…

У меня чуть язык не вывалился.

Сфинксы действительно уже здесь. И, бьюсь об заклад, среди них – ни одной кошки. Потому как напрочь забыли, по чью душу сюда явились, и, черт возьми, как я их понимаю! Вокруг каждого кота – орава девчонок модельной внешности. Чешут, тискают, смеются, снимают на телефоны, передают из рук в руки…

– Хочешь к ним присоединиться? – поддразнил любимый голос.

Я захлопнул пасть, башка встряхнулась, взгляд вернулся к шезлонгу рядом.

Но тот уже пустой.

Лишь недопитый коктейль на подлокотнике покачивается, чуткий к морским волнам, в любой момент может упасть.

Я еще раз окинул взором райский островок с беспечными нимфами, вздохнул, на выдохе поборол зов природы.

Уверенный прыжок в тень шезлонга стал одновременно и прыжком в перемир.

Вот так я и Карри перемещались по всей планете, потеряв счет местам, которые посетили, меняя кошачий облик на человечий и наоборот. В какие-то клочки пространства меня выбрасывало без нее, но следующим же рейсом через перемир я снова попадал туда, где оказывалась избранница моего сердца.

Куда нас только не бросало!

Ужинали, как настоящие аристократы, в дорогущем ресторане на крыше небоскреба. Бродили по дощечкам навесного моста над пропастью, устланной туманом и копьями хвойного леса. Играли в покер с какими-то мафиози, после чего, проиграв кучу денег, уносили ноги, а затем и лапы. Затеяли в метро философскую дискуссию с пьяным скрипачом в шляпе, притворившись его галлюцинациями. Скакали и показывали «козу» в толпе на рок-концерте. Сигали вниз с высоченного водопада, обгоняя пенные струи воды…

Святые коты! Если начать записывать места, где мы побывали, понадобится рулон обоев, не меньше! Иногда мы возвращались в Бальзамиру, чтобы просто вздремнуть.

За ее пределами почти везде настигали сфинксы, однако их попытки что-то с нами сделать оканчивались сокрушительным фиаско. Карри им не по зубам просто по определению, а я не по зубам, потому что рядом с ней чувствую себя неприступным, как танк, и всевластным, как арабский шейх. Мне удалось железобетонно уверовать в то, что прихвостни Леона не опаснее, чем осенние листья, которые ветер роняет с деревьев за воротник и швыряет с земли на обувь.

Так и выходило.

Исчезали прямо из-под их носов, вынуждая лысые морды врезаться в стены, мебель или друг в друга, жонглировали ими, как кеглями, раскидывали в стороны, обманывали, заманивали в ловушки… Карри учила всяким магическим хитростям, я привыкал диктовать свою волю перемиру, чувствовать даймены. Но главное, узнал, что можно жить и радоваться жизни несмотря на то, что тебе постоянно и со всех сторон хотят нагадить какие-то мелкие подлецы.

Поэтому мы, хоть и отвлекались на переделки со сфинксами, в первую очередь наслаждались красотами и атмосферой мест, куда нас затаскивал перемир. И наслаждались обществом друг друга.

Впрочем, иногда особо безбашенным Леоновым фанатикам удавалось застать врасплох, но максимум, на что эти марионетки оказывались способны, – сбить меня с толку на момент бегства в перемир, в результате чего он выбрасывал туда, где не было Карри. В половине случаев затягивали даймены – моя бывшая квартира и крыша с надстройкой. Там, как и ожидалось, дежурят сфинксы, но даймены давали мне силу ускользнуть из засады обратно к Карри.

Во время очередной вражеской атаки один из сфинксов превратился в человека, начал палить из ружья дротиками с бирюзовыми светящимися ампулами, и я от греха подальше поспешил нырнуть в перемир, толком не собравшись с мыслями. Все случилось очень быстро. В тот миг я почему-то вспомнил тапочку-котейку, которую оставил под козырьком печной трубы в заброшенной деревне. Мол, хорошо ей сейчас, сидит да сидит, глазеет на леса-поля, никто за ней не гонится, но в то же время… никому не нужна, все о ней забыли…

Эта заблудшая мысль стала ключом, которым перемир открыл проход в тихое сумрачное место, где сразу же окутало необычное сочетание настроений – спокойствия и обреченности.

Я попал на дно высохшего колодца.

Сложенные кольцом старые камни поднимаются высоко, там светит круглый клочок ясного неба. Лучи солнца ласкают лишь самые верхние блоки. А здесь, внизу, прохлада и сырость стали домом для мха и грибов, их колонии соседствуют с трещинами, оспинами, выщербленными углами и ребрами, налипли на прямоугольных контурах плит, словно мохнатые гусеницы.