Турист (СИ) - Демченко Антон

— Господа, я, право, не знаю, что именно подвигло надзирателя Швырко на такую глупость как ваше задержание, — задумчиво произнёс Алибеков, направляя авто по знакомому маршруту, ведущему к стоянке, где мы оставили спасплатформу. — И уж тем более не понимаю покладистости нашего полицейского управителя. Андрей Александрович, знаете ли, человек специфический, я бы даже сказал, трудный. И то, с какой лёгкостью он пошёл на сотрудничество, меня, признаться, несколько обескураживает. Не в его характере такое поведение. Как бы то ни было, помимо сложности в общении, наш уважаемый полицмейстер отличается верностью данному слову. Почти болезненной, я бы сказал, щепетильностью. Нет, он не святой, но нарушений своего слова не допускает ни при каких обстоятельствах. Посему смею вас уверить, что уж если он обещал доставить вас в Сарапул без эксцессов и неприятностей, то так оно и будет. Но и только. Надеюсь, вы понимаете, к чему я клоню?

— Кристально ясно, Руфат Исмаилович, — кивнул я, поймав серьёзный изучающий взгляд нашего Вергилия в отражении зеркала заднего вида. И тот, услышав мои слова, облегчённо вздохнул.

— Надеюсь, господин Обухов, — проворчал он в усы. — Очень надеюсь. Не нравятся мне эти игры полиции. Вот руку на отсечение даю, нечисто здесь что-то… Впрочем, это уже наши местные дела. Вам же я настоятельно рекомендую не закусываться с Леппом и его людьми и, распрощавшись в Сарапуле, держаться от них подальше. Ни к чему вам наши дрязги.

— Абсолютно согласна с вами, Руфат Исмаилович, — пропела Оля. — Нам и на службе проблем хватает, так что ввязываться в чужие дела, да ещё и в собственный медовый месяц, уж поверьте, даже намерения не имеем. Ой!

Вот уж действительно «ой». Машина Алибекова замерла в нескольких метрах от нашей спасплатформы, перед которой, раскинув руки, валялись двое урядников. Живые, но без сознания. Кхм, а я уже и забыл об этом… моменте.

— М-да уж, — протянул поверенный, выбираясь из авто. Обошёл посапывающих полицейских по кругу, попинал большего из них мыском начищенного ботинка по подошве туго затянутого берца и перевёл усталый взгляд на нас. — И как это понимать?

— Хм, — я присмотрелся к спасплатформе, точнее, нижней её части, и, заметив знакомый рыжеватый налёт на борту, развёл руками. — Действие противоугонной системы. Нелетальной, само собой. Полагаю, господа решили взломать машину, ну и поплатились за это.

— Придётся вновь связываться с Леппом, — с тяжким вздохом констатировал Алибеков, но, бросив взгляд в сторону дороги, по которой мы приехали, поправился. — Или нет… он, как я вижу, сейчас сам здесь будет.

И действительно, оглянувшись, я увидел пылящий по дороге знакомый гробоподобный внедорожник, приближающийся к нам на довольно высокой скорости. Минута, и он уже тормозит рядом с авто Алибекова. Но первым из остановившейся машины, вопреки нашим ожиданиям, выбрался не сам Лепп, а уже надоевший до оскомины околоточный надзиратель Швырко. А следом за ним спрыгнул на траву знакомый урядник. Тот самый, что «провожал» нас с Олей в камеру. И уже после этой сладкой парочки хлопнула водительская дверь и перед нами возник полицмейстер. Лепп обвёл индифферентным взглядом валяющиеся у нас под ногами тела урядников, прикрыл глаза и, пробормотав себе под нос что-то явно нецензурное, повернулся к надзирателю.

— Твои?

— Мои, — облизав пересохшие губы, хрипло отозвался тот.

— Живы? — этот вопрос был адресован уже Алибекову, на что тот лишь кивнул. — И то хлеб. Чем их так, господин Обухов?

— Эр Эм семьдесят восьмой, Андрей Александрович, — ответил я. — Обычный «сонник» для слишком упёртых угонщиков.

— Не семьдесят третий? Из искусственной комы выводить их не потребуется? — показал немалую осведомлённость Лепп, на что я покачал головой и, открыв боковой люк платформы, извлёк из пенала стандартный газовый баллон со всеми нужными маркировками. Полицмейстер принял из моих рук израсходованный припас и, осмотрев его, сунул в карман, после чего взялся за свой коммуникатор.

— Пока я связываюсь с дежуркой медиков, загрузите этих спящих красавиц в багажник моей машины. Разбудим их в портовом околотке, — бросил он Швырко, и тот, меленько покивав, принялся суетиться вокруг своего, уже шагнувшего к коллегам, подчинённого.

— Я справлюсь, Гавриил Ефимович, — прогудел урядник, поняв, что с такой помощью начальника скорее уронит свою ношу, чем перетащит её в машину полицмейстера. — Вы лучше багажник откройте да последите, чтобы я их головами об угол какой не стукнул.

Тем временем Лепп закончил короткий разговор с медиками и, свернув экран коммуникатора, вновь обратил своё внимание на присутствующих. Обвёл взглядом суетящегося у распахнутой задней двери вездехода надзирателя и что-то тихо ворчащего урядника, коротко глянул на отстранённо наблюдающего за вознёй полицейских Алибекова и, обойдя вниманием Ольгу, остановил взгляд на мне.

— Господин Обухов, во избежание других возможных инцидентов, предлагаю вам дождаться машину сопровождения здесь, — медленно проговорил полицмейстер. — Хорошее место, замечательная погода, река рядом… Могу даже прислать вам угощение из лучшего городского ресторана, чтобы скрасить ожидание.

— Благодарю, но в последнем мы не нуждаемся, — отозвался я. — У нас неплохие запасы деликатесов в машине. А если будет хотя бы час-полтора времени до прибытия сопровождения, то мы успеем даже шашлыком полакомиться.

— Что ж, ла-адно, — протянул Лепп и, развернувшись, неожиданно рявкнул: — Швырко! Оставь уже в покое мою машину и иди сюда. У тебя второй раунд извинений.

— Э-э… — проблеял надзиратель, но, наткнувшись на бешеный взгляд начальства, тут же умолк.

— Или ты будешь отрицать, что эти оболтусы пытались взломать платформу по твоему приказу? — прищурился полицмейстер. В ответ Швырко мотнул головой.

Очередная порция извинений от заикающегося, окончательно запуганного начальником околоточного надзирателя, и этот театр абсурда наконец закончился. Прекрасно понявший мой намёк о шашлыке, Лепп заверил нас, что сопровождение прибудет не позднее чем через два часа, после чего посадил подчинённых в машину, захлопнул за собой водительскую дверь, и чёрный вездеход, подняв столб пыли, умчался в город. А там и Руфат Исмаилович попрощался и укатил следом за полицмейстером, а мы с Ольгой, наконец, оказались наедине. Правда, сходу вернуться к обсуждению идеи, что пришла Оле в камере, нам не удалось. Сначала пришлось разбирать вещи, сваленные мною без какого-либо разбора в платформе, а когда порядок в жилом отсеке был наведён, я взялся за приготовление обеда. И тут уже супруге пришлось потерпеть, поскольку я очень не люблю отвлекаться во время готовки. А вот когда стол был накрыт и мы с удобством устроились под натянутым рядом со спасплатформой тентом, пришло наконец время вернуться к теме беседы, начатой нами в околотке. И идея, предложенная женой, надо признать, пришлась мне по вкусу… Как она сказала? Ради удовлетворения её тяги к справедливости и моей гипертрофированной мстительности, да. Хотя с последним утверждением я так и не согласился… Но это, в самом деле, такие мелочи. Сущий пустяк, я бы даже сказал, ха!

К моменту появления на горизонте машины сопровождения, выделенной нам полицмейстером, мы с женой успели не только обсудить в деталях её идею, поесть и собраться в дорогу, но и накормить всех четырёх блюфростов, невесть каким образом почуявших, что здесь их покормят мясной вкуснятиной, и тут же оказавшихся рядом со спасплатформой. Но тратить своё время на знакомство с сопровождающими наши питомцы не пожелали, так что, едва бело-голубая машина полицейских замерла рядом с платформой, все четыре лиса исчезли из виду. Ну и ладно. Проголодаются, вернутся.

Впрочем, хмурые полицейские тоже не пожелали наводить мосты. Поздоровались, сухо представились и дождавшись, пока мы упакуемся в спасплатформу, вырулили на дорогу и, встав во главе нашей куцей колонны, поддали огня. Уж не знаю, на что они надеялись, разгоняя свою мыльницу до добрых ста двадцати километров в час… То ли на то, что Ольга не справится с управлением тяжёлой машиной на такой скорости, то ли на то, что спасплатформа не способна держать такой скоростной режим. Как бы то ни было, пришлось злым дядькам в форме утереться. Ведомая Олей, наша машина плотно села им на хвост и, поднимая целое облако пыли за собой, уверенно попёрла по узкой дороге, пугая редких встречных оглушительным рёвом вышедшего на форсаж двигателя и низким, но пронзительным гудком-тифоном. Хотя, кажется мне, от звука последнего больше всего страдали наши «проводники». У них даже стёкла в машине дрожали, когда Оля с мстительной улыбкой на устах тянула шнур штатного оповестителя. Сто десять километров пути, почти полтора часа «счастья»… Очевидно, что за это время мы умудрились достать наших провожатых. Так что их машина встала точно у указателя, извещающего проезжающих о том, что они въезжают в город Сарапул, а убедившись, что мы пересекли границу города, водитель полицейской колымаги развернул свою машину чуть ли не на месте и, с визгом шин сорвавшись с места, во мгновение ока скрылся из виду. Даже не попрощались, невежи.