Адвокат Демонов (СИ) - Богатых Ростислав

Находить самое слабое, самое больное место в любой, даже самой совершенной защите, и наносить удар с хирургической точностью.

Я хотел стать абсолютным оружием в системе права. Чтобы мое слово, моя защита, мои речи были железобетонны, неопровержимы, идеальны. Чтобы я мог заставить судебную систему работать так, как должно было быть задумано мной. Спасать своих клиентов. Оправдывать невиновных и добиваться наказания ублюдкам, выступая адвокатом потерпевшей стороны.

Я хотел перевернуть саму природу судопроизводства, стать его незримым богом, вершащим истинное правосудие из-за кулис.

Стать адвокатом, который не проигрывает ни одно судебное дело — вот, что я хотел.

Воздух сгустился, и послышался смех. Смех Тени. Этот звук не раскатывался эхом, он был похож на скрежет разрываемого металла, на треск ломающихся костей. Он входил прямо в душу и оставлял в ней царапины.

«Инструмент? — прошипела Тень. — Хочешь стать игроком, а не пешкой? Желаешь не просто побеждать, а переписывать правила по ходу действия? О, это забавно. До слез. Такого огромного тщеславия я ещё не встречал…. Ладно, адвокат. Будь по твоему. Дарю. Получай свой 'инструмент».

Ощущение было сродни тому, как если бы мне в грудь вогнали раскаленный лом. Я не закричал, но мир на мгновение поплыл, залитый багровым светом. Боль была не физической — она была болью трансформации. Когда зрение прояснилось, я почувствовал… инородное тело. Не физическое, а встроенное в саму мою сущность, в мое восприятие.

Перо Асмодея. Оно позволяло мне видеть. Видеть грехи, слабости, самые потаенные, гнилые страхи любого человека, на которого я направлял свое внимание. Оно делало меня богом в зале суда.

«Но помни, — голос демона прозвучал уже как отдаленное эхо, — за все на этом свете и за его пределами нужно платить. Это не я придумал. Это — фундаментальный закон».

Цену мне назвали не сразу. Вернее, назвали, но умолчали о нюансах. Я стал непобедимым адвокатом, у которого не было отбоя от клиентов. Вот только все мои клиенты были виновными… Все мои клиенты были настоящими демонами в телах людей.

А Перо…. Оно оказалось не статичным артефактом, а живым, ненасытным существом внутри меня. Оно требовало подпитки. И питалось оно… последствиями. Чем масштапнее, чудовищнее было преступление клиента, которого я оправдывал, тем острее, яснее становилось мое видение. Это была прямая зависимость, наркотик.

Оправдывая коррумпированного политика, сующего руки в бюджет целого города, я вдруг начинал видеть все финансовые потоки, все махинации, словно передо мной раскрывалась гигантская бухгалтерская книга.

Спасая от правосудия убийцу-рецидивиста, я начинал буквально чувствовать ложь на расстоянии, как собака чует страх. Запах обмана становился для меня осязаем.

Я стал величайшим адвокатом. Ко мне выстраивались в очередь самые отпетые негодяи, и я брался их защищать. Я говорил себе, что это — временная мера. Что вот-вот, еще одно дело, еще одна порция «силы», и я накоплю достаточно мощи, чтобы одним махом перевернуть систему. Чтобы начать, наконец, вершить то самое истинное правосудие, ради которого все и затевалось.

Я жил в состоянии перманентного, изматывающего компромисса с собственной совестью, каждый раз оправдывая себя высшей целью. Я уже не просто пересекал грань — я давно размазал ее в грязи своими дорогими ботинками.

А потом пришло «дело реставратора». Мне поручили защиту человека, которого я знал наверняка, благодаря своему дару, был виновен. Виновен в чудовищном преступлении — ритуальном убийстве нескольких бездомных. Но это было не просто убийство. Это был акт темной магии, где жертвы были… потреблены. Пожирание было не метафорой. Это был грех обжорства, возведенный в абсолют, способ подпитки могущества заказчика. А заказчиком был уважаемый реставратор, восстанавливавший старые храмы. Под сводами, которые он якобы освящал, он на самом деле занимался чернокнижием.

И вот, стоя в зале суда, с Пером, которое жгло меня изнутри жаждой «последствий» этого дела, я увидел всю картину целиком.

Я увидел не просто вину своего подзащитного. Я увидел всю сеть. Увидел, что мой клиент — лишь пешка, марионетка. И что за этим всем стоит… Оно. Тот самый демон, с которым я заключил сделку. Демон использовал реставратора как проводника, чтобы проливать кровь на освященной земле, оскверняя ее и открывая себе путь для большего влияния в нашем мире. Грех обжорства был не случайностью — это был способ подпитки, символ ненасытности самого демона.

И я, величайший адвокат, обладатель дара, призванного вершить правосудие, встал… и проиграл дело.

Я не смог сделать то, у чему сам стремился — не захотел оправдать монстра.

Я сделал проигрыш виртуозным, холодно, без единой ошибки, я оставаясь адвокатом, внушил присяжным, что мой клиент не заслуживает снисхождения.

Перо внутри меня жаждало этой «подпитки», выло от голода. Но я смог сдержаться. После процесса я был сломлен изнутри, силы буквально покинули меня все разом. Я с трудом «дополз» до своих шикарных апартаментов.

В ту же ночь демон явился ко мне в кабинет. Он не входил в дверь. Он просто материализовался из мрака в углу, и воздух застыл, словно в склепе.

«Ты нарушил сделку, адвокат», — прозвучал в моей голове его ледяной, безжизненный голос. В нем не было гнева. Лишь констатация факта. — «Ты должен был оставаться адвокатом демонов, не смотря ни на что. Быть непобедимым адвокатом. Но твоя совесть нарушила наш уговор».

Я попытался возразить, найти оправдание, но мои мысли натыкались на непроницаемую стену его презрения.

«Нарушение не в том, что ты проиграл дело, — продолжил он. — Нарушение в том, что ты перестал хотеть защищать нас, демонов. Я дал тебе перо, чтобы ты нас защищал, а ты предал. Ты обманул меня изначально. Ты хотел добиться справедливости, а не победы любой ценой. Ты разрушил грех тщеславия».

И демон забрал мою жизнь. Это не было наказанием в привычном смысле. Это было… взысканием долга. Как банк забирает имущество за просроченную ипотеку. Без злобы, без эмоций. Чистая бухгалтерия.

Но на этом все не закончилось. Я ощущал свое сознание, словно подвешенное в вакууме.

«Твое желание изменить мир было так сильно, — его голос снова прорезал небытие. — Так чисто, так наивно в своем первоисточнике. Что ж. Я исполню его. До конца. Ты получишь свой второй шанс».

Я почувствовал, как меня куда-то понесло, закрутило в водовороте чужих красок и звуков.

«Ты отправишься в мир, где правят грубая сила и магия. Мир, предельно далекий от твоего жалкого понятия о праве и справедливости. Но сам ты будешь лишен дара. Полностью. Безнадежно. „Сухой“. Ты будешь пустым сосудом среди океана власти. Ты будешь бороться? Посмотрим, как долго. А когда ты сломаешься окончательно… когда ты, отчаявшись, добровольно, от всей души, отречешься от этого жалкого существования… твоя душа будет моей. Это и есть окончательная цена. Не просто смерть. Твое полное, осознанное, добровольное отречение. Наслаждение от твоего поражения, от твоего слома, будет для меня слаще, чем если бы я просто забрал тебя сейчас. Это — изысканность. Это — высшая форма мести, которая подается холодной… Месть — это мое самое любимое блюдо».