Куда приводят коты (СИ) - Фомин Олег Геннадьевич

Двое, мужчина и женщина, сидят у окна за столом, играют в карты. Пахнет алкоголем и табачным дымом. Краска на оконной раме облупилась. Там, где ее нет вовсе, чернеет древесина. По ту сторону стекла пасмурно, завывает ветер, меж качающихся проводов проносятся листья, фантики, перья, прочий мусор… На подоконнике в обрезанной пластиковой бутылке с водой сияют три красные, как свежая кровь, гвоздики.

Парочка непринужденно болтает.

Женщина сидит, откинувшись на спинку стула, закинув ногу на ногу. Волосы стянуты в узел, с него свисают несколько непослушных локонов. Тлеющая между пальцами сигарета вьет в потолок сизую паутинку. Пепел просыпался с кончика на край сорочки, на розовое кружево трусиков и оголенное бедро, это отвлекло женщину от карт, она поспешила стряхнуть горячую пыль. Затем сделала затяжку, бычок сморщился и погас в консервной банке среди своих собратьев, на центр стола упала лицевой стороной карта, длинные ногти полезли в пачку за новой сигаретой.

Под чирк зажигалки мужчина сделал ответный ход. Плеснул из бутылки в стакан янтарный напиток. В зубах дымит сигара. Короткополая шляпа, старый пиджак на голое тело, волосатая грудь, брюки, тапки…

Вот так, по очереди, два карточных веера друг напротив друга роняют карты на середину стола, обрастают новыми из колоды. Не знаю, во что играют, но, судя по томной игривой беседе, приз в игре далеко не детский.

– Видишь карту? – шепнул мне на ухо Пасьянс.

– Какую?

– В углу стола. Мужик только что отложил из руки.

– Да, вижу…

Пасьянс вытянул переднюю лапу в сторону воркующей парочки. Люди не заметили, что карта сорвалась с края стола, пролетела через кухню к нам. Пасьянс поймал зубами, спрятался за микроволновкой, я тоже нырнул в ее тень с целиком.

Держа карту в челюстях, кот посмотрел на меня и качнул головой, покосившись себе на спину, мол, залезай.

Я исполнил и закрыл глаза.

В уши хлынул шум волн, а в нос – запах йода. Мы переместились на каменистый морской берег. В ясном небе колышут крыльями белые птицы с желто-красными клювами, сквозь грохот прибоя прорываются их крики. Массивные водяные языки вылизывают ковер острых камней, обволакивая пеной и водорослями.

Здесь дремлет рыбацкая хижина (судя по виду, заброшенная), ее окружает покосившийся забор. Больше никаких признаков цивилизации до самого горизонта.

Пасьянс принял человеческий облик.

– Это заготовка для артефакта, – говорит он, показывая мне карту червового валета, – но времени у нас мало.

Подошел к забору, карта уселась на одну из досок, в трещину. Пасьянс отступил ко мне, кулак вытащил из кармана плаща револьвер.

Наблюдаю за его действиями, сидя на высоком булыжнике.

– Что ты собираешься делать?

– Продемонстрировать свою удачу. Смотри внимательно!

Револьвер выбросил вбок барабан, Пасьянс показал шесть пустых ячеек. В одну из них вставил патрон. Барабан со щелчком закрылся, двойник Гоголя резким движением прокатил его по руке от плеча до запястья. Встал в позу дуэлянта, взвел курок, ствол поднялся прицелом на карту. Ветер гладит усы, треплет длинные волосы…

Бах!

В карте появилась дырка. Через нее виден кусочек неба.

– Ого! – воскликнул я.

Пасьянс усмехнулся.

– Это еще не «ого». «Ого» будет позже…

И не обманул.

Процедура повторяется снова и снова. Один патрон на шесть ячеек, случайная прокрутка, выстрел. На камнях блестят уже пять гильз, а на карте зияют пять отверстий. Я офигеваю от происходящего, но не верить собственным глазам не могу. Мадам Фортуна не просто поцеловала этого парня в губы. Она ему сделала то же, что женщина на кухне сделает мужику в шляпе, если проиграет партию.

Пасьянс вставляет патрон в барабан шестой раз…

– Стоп! – говорю. – А куда делась карта?!

Парень обернулся к забору.

– Только что была, я видел! – заверил я.

Револьвер вернулся в карман, Пасьянс опять лицом ко мне.

– Возвратилась на стол. Тот ловелас в полной уверенности, что карта лежит там, куда он ее положил. И вот он, наконец, про нее вспомнил. Перемир вернул ее на законное место. И самое главное, вернул в целости и сохранности! Нам тоже пора обратно.

По просьбе Пасьянса я отвел взгляд к воде, дав ему принять кошачье обличие, а затем мы прыгнули через перемир и вновь оказались на той самой кухне.

С первой попытки!

– Как ты это сделал?! – прошептал я.

– Я везучий, – ответил Пасьянс.

И не поспоришь.

На этот раз мы появились в темном квадратном желудке стенного шкафа. Здесь только несколько пакетиков со специями, пачка макарон и дохлый таракан в углу. Дверца приоткрыта, следим за флиртующей парочкой, игра сопровождается смехом, звяканьем стекла, шлепками карт о клеенку скатерти. За окном по-прежнему бесчинствует ветер.

– Нам снова нужно заполучить ту карту, – шепчет Пасьянс, – но теперь сделать нужно так, чтобы ее владелец смог объяснить пропажу. Иначе, сколько ни кради, она так и будет возвращаться в колоду.

– И как это провернуть?

Пасьянс помолчал, передняя лапа приподнялась на свет, проникающий меж дверцей и боковой стенкой шкафа.

– Ну, например, вот так.

Лапа шевельнулась, словно подтолкнула нечто вперед.

В тот же миг окно распахнулось наружу!

Карты сдуло из рук, со стола, понесло в серую пасть улицы, мужчина и женщина с воплями кинулись к окну, едва удалось спасти от падения пластиковую «вазу» с гвоздиками.

– Как ты это сделал? – спросил я.

– Когда поблизости карты, – отвечает Пасьянс, – я способен на всякие трюки. Карты – мои маленькие даймены.

Посредством неуклюжей суеты людей, под смех и веселую ругань створки рамы все-таки вернулись в закрытое положение. Подоконник усыпан королями, тузами, дамами, шестерками, но рев стихии вновь глухой, вновь по ту сторону.

Мужские и женские руки, наводя порядок, как бы нечаянно пересеклись, глаза встретились близко, на лицах застыли улыбки…

И вдруг эти двое набросились друг на друга, шляпа и пиджак испуганно отлетели на пол, ткань сорочки затрещала, бутылка вдребезги, женщина вцепилась в мужчину, как обезьяна в пальму, целует жадно, будто обгладывает череп, а кавалер, грохоча ногами и чавкая, уносит буйную добычу в другую комнату.

Оттуда расцвели ахи и стоны, под скрип кровати никто не заметил скрип дверцы стенного шкафа.

– Теперь им точно не до нас, – заверил Пасьянс.

Мы спикировали на пол, а через секунду наши упругие тушки очутились на столе. Лапы моего компаньона потоптались по картам, когти поддели одну, что лежит вверх «рубашкой».

– Вот она, – сказал Пасьянс.

– Откуда знаешь? – спросил я, но вскоре до меня дошло: – А, ну да, ты же везучий…

Черно-белый пятнистый кот риторически пожал плечами, если можно так выразиться, и улыбнулся, мол, ничего не попишешь.

Лапа перевернула карту. На лицевой стороне действительно червовый валет.

И никаких дырок от пуль.

– Когда они соберут колоду и не найдут этого валета, – говорит Пасьянс, – то решат, что он вылетел в окно. Ветер унес, нелепая случайность. Бывает… Идем. Больше тут делать нечего.

Из любовного гнездышка перемир увел опять к большой воде. Но уже не к берегу, а в самое сердце. То ли моря, то ли океана, не знаю.

Кругом до горизонта сплошь вода, а мы покачиваемся в старой лодке. На досках белые корки соли. Течей мы не обнаружили, но, несмотря на это, низ слегка подтоплен. Наверное, лодка дрейфует в бесконечности вод с незапамятных времен, и шторма успели раз двадцать перевернуть ее кверху дном и столько же раз перевернуть обратно.

Мы оба приняли человеческий облик.

Гардероб Пасьянса тот же: светлый плащ, брюки на подтяжках, ботинки. Рубашка с красными и зелеными полосками крест-накрест, такой узор можно видеть на «рубашках» игральных карт. А я – в спасательном жилете и каком-то комбинезоне. Видимо, тот факт, что под нами сокрушительная пропасть воды, давит на подсознание.

Сидим друг напротив друга.