Человек государев (СИ) - Горбов Александр Михайлович

— Истинно так, — подтвердил Мухин. Тон его приобрёл снисходительно-отеческие интонации. — Молодость есть молодость, конечно. Опыта Михаилу Дмитриевичу пока не хватает! Горяч, временами до дерзости. Бывает, что несколько безрассуден. Однако мы, старшие его сослуживцы и наставники, сил своих не жалеем. Бдим, ежедневно и ежечасно. Опекаем, подсказываем. На вопросы отвечаем подробнейшим образом…

«Не, ну ты как хочешь, а я ему морду всё-таки набью, — не выдержал Захребетник. — Аккуратно сделаю, не волнуйся. Лица твоего он не увидит. Но хоть на службе пару недель появляться не будет, сил нет смотреть на харю эту мерзкую…»

«Подожди! — одёрнул я. — Дай Корша послушать».

Корш, на протяжении Мухинского монолога благосклонно кивавший, улыбнулся.

— Похвально, Сильвестр Аполлонович, весьма похвально. Следует помнить о том, что молодые сотрудники — это наша смена. Государевы орлы! Те, кто придут служить вместо нас.

— О, да! — Голос Мухина стал ещё более снисходительным. — Уверен, что ежели Михаил Дмитриевич продолжит стараться, то годам к тридцати, когда повзрослеет и остепенится, непременно получит следующий чин.

— Совершенно с вами согласен, — кивнул Корш. — Более того, с вами согласно и высшее руководство. С одной небольшой поправкой. Следующий чин Михаил Дмитриевич получит прямо сейчас. — Он повернулся ко мне, строгие глаза вдруг сверкнули озорством. — За мужество и отвагу, проявленные при задержании государственных преступников, а также за личную доблесть, инициативность и служебное рвение господину Скуратову досрочно присваивается звание кабинетского регистратора! Поздравляю, Михаил Дмитриевич.

Мне показалось, что я услышал, как у Мухина отвалилась челюсть. Он хлопал глазами до того растерянно, что его даже жалко стало.

— Поздравляю, Миша! — обрадовался Саратовцев. — Вот уж кто повышение заслужил! — И негромко подсказал: — «Служу государю!» Так надо отвечать.

Я повторил слова Саратовцева машинально. А потом выпрямился, расправил плечи и теперь уже с полным пониманием того, что говорю, произнёс:

— Служу государю!

— Ну вот! — одобрил Корш. — Вот это настоящий государев орёл. — Он хлопнул меня по плечу. — Так служить, Михаил Дмитриевич! Искренне рад за вас.

На Мухина было жалко смотреть. Он изо всех сил пытался сделать вид, что тоже рад, но получалось плохо. Лицо его выглядело так, как будто Мухин нечаянно откусил вместо сладкого яблока лимон.

— Это всё, что я хотел сообщить, господа, — сказал Корш, обращаясь теперь уже ко всем. — Приказной лист о присвоении Михаилу Дмитриевичу звания передан в делопроизводство. Не смею более вас задерживать.

Мухин до того обалдел, что даже не сразу пожал поданную ему на прощание руку.

Прощаясь со мной, Корш спросил:

— Не проводите немного старика, Михаил Дмитриевич? Хотелось бы послушать рассказ о задержании банды из первых, так сказать, уст, а не из газетных статей. Надолго я вас не задержу. Сильвестр Аполлонович, надеюсь, возражать не будет.

— Да, конечно, — кивнул я. — Как вам будет угодно.

Мы прошествовали мимо застывшего посреди кабинета Мухина. Ликующий Саратовцев украдкой помахал мне рукой.

— Давайте пройдёмся немного, — сказал Корш, выйдя на улицу. — Свою коляску я отпустил. Доктора говорят, что ходьба чрезвычайно полезна для здоровья.

Я кивнул.

— Да, тоже об этом слышал… Спасибо, Иван Карлович!

Корш покачал головой.

— Вам не за что меня благодарить. Звание получено вами совершенно заслуженно. Будь в Коллегии побольше таких сотрудников, как вы, преступность мы бы извели давным-давно.

Мы неторопливо шли по улице. Слуга Корша на почтительном расстоянии следовал сзади. Я рассказывал о задержании, Корш кивал. Дослушав рассказ, улыбнулся.

— Что, прямо так и отстреливались за телегой, прикрываясь щитом? Лихо, лихо! Я аж молодость вспомнил. Рад, что не ошибся в вас. И тем приятнее будет сообщить вам ещё одну новость. Вы, разумеется, знаете о том, что при отказе от боярства все ваши земли со всем находящимся на них недвижимым имуществом отходят казне? Становятся государевой вотчиной?

— Да, конечно.

Это было одним из непременных условий отказа. Разумеется, я о нём знал.

— А о том, что вам за это полагается компенсация, слышали?

В этот раз с ответом я помедлил.

— Доводилось.

Относительно компенсации слухи ходили разные. Официально она вроде как действительно полагалась, но в боярской среде, говоря об этом, было принято снисходительно кривиться. Дескать, уж мы-то с вами понимаем, господа, что там за компенсация. Сапоги, и те не купишь.

Корш, должно быть, о содержании слухов знал. Взглянув на моё лицо, строго сказал:

— Не верьте досужим сплетням, Михаил Дмитриевич! Компенсация имеет размер весьма приличный. Государь своих людей не обижает. За ваши земли вам полагается… — Корш назвал сумму.

Я аж остановился. Если пересчитать на проживание у Дюдюкиной, мне хватило бы лет на тридцать. Но, спрашивается, если я получу на руки такую сумму, зачем мне проживать у Дюдюкиной? Я собственную квартиру смогу купить, а то и дом! Если, например, часть оплатить сразу, а часть взять в рассрочку в банке… От открывающихся перспектив голова закружилась. Неужели спать спокойно буду? Зубов наконец прекратит храпеть за стенкой? Теперь-то я знаю, почему в моей комнате жильцы надолго не задерживались…

— Не ожидали? — Корш довольно улыбнулся.

— Нет. Простите, не ожидал.

— В таком случае рад, что порадовал. Получение компенсации дело, конечно, не быстрое. Несколько месяцев пройдёт, а то и год. Но получите вы эту сумму непременно, тут уж не сомневайтесь. И ещё одна деталь. Сейчас на вашей земле орудуют Басмановы.

Я стиснул зубы. Слышать эту фамилию до сих пор было — как ножом по сердцу. Процедил:

— Догадываюсь. Они ведь не просто так напали. Им нужны были наши земли.

— Именно. Да не просто нужны, а для действий вполне определённых. На вашей земле, Михаил Дмитриевич, роют шахту. Геологическую разведку Басмановы, очевидно, провели давно. И копать начали едва ли не в день, когда ещё дымило пожарище.

— Вот скоты! — вырвалось у меня. — Так вот, получается, какова истинная причина нападения!

— Именно, — Корш кивнул.

— Но теперь ведь их прогонят прочь? Если наша вотчина отошла казне?

— Прогонят. Но не сразу.

— То есть? О чём вы?

Корш заговорщически подмигнул.

— Пока суд да дело, пока ваш отказ от боярства оформят да проведут по всем инстанциям — Басмановы, глядишь, строительство закончат. Работают они очень споро, уже, поди, и барыши подсчитали. А для государевой казны участок земли с построенной шахтой куда предпочтительнее, нежели пустой участок земли.

— Но ведь… — начал было я.

Корш покачал головой.

— Никаких «но», Михаил Дмитриевич! Басмановы захватили вашу землю, не оформляя никаких бумаг. Земля им не принадлежит, а следовательно, производимое строительство незаконно. Это вам в любом суде любой самый завалящий адвокатишко докажет, как дважды два.

Тут я — очень вовремя — вспомнил, что и сам в некотором роде законник, учился на юридическом факультете. Корш был абсолютно прав.

Я представил себе ярость Басмановых, которые наверняка вложили в строительство шахты немалые деньги, в момент, когда им объявят, что вотчина Скуратовых принадлежит государю. И улыбнулся так же широко, как Корш.

— Спасибо, Иван Карлович! День сегодня воистину замечательный. Одна новость лучше другой.

— И опять же, любезный Михаил Дмитриевич, рад быть гонцом, приносящим добрые вести, — кивнул довольный Корш. Впрочем, тут же посерьёзнел. — И вот ещё что. Не хотелось бы, конечно, омрачать этот чудесный день, но увы. Ничего не попишешь.

Корш продолжал безмятежно брести по улице рядом со мной. Со стороны, должно быть, казалось, что мы разговариваем о погоде. Но я почувствовал, что сейчас прозвучит нечто важное, и не ошибся.

— Поддельный малахириум, который вы нашли после взрыва на оружейном заводе. Я ставил на этот амулет магическую метку, помните?