Император Пограничья 14 (СИ) - Астахов Евгений Евгеньевич

— Это абсурд! Истец просто дал займ суверенному князю. Что тот делал с деньгами — его личное дело. Займодавец не отвечает за действия заёмщика!

Стремянников ждал этого возражения. Пётр Павлович не стал повышать голос, но в его интонациях прозвучала холодная уверенность профессионала, знающего, что держит козыри:

— Уважаемая коллегия, условия займа доказывают именно соучастие, а не простую финансовую сделку. В документах графа Сабурова, изъятых после его ареста, обнаружен договор между Сабуровым, магнатом Демидовым и графом Яковлевым. Согласно этому договору, магнат Демидов и граф Яковлев получали право на концессию месторождения Сумеречной стали в Марке Угрюм в случае победы Владимира в войне.

Основные факты этой грязной эпопеи уже были опубликованы в первом номере газеты «Голос Пограничья» ещё до нашей сделки с Яковлевым и произнесения клятвы, поэтому их она не охватывала.

Адвокат достал из портфеля документ и поднял его так, чтобы видели все:

— Таким образом, деньги давались не как обычный займ княжеству, а конкретно на военные цели — на захват Угрюма. Только это позволило бы исполнить право на концессию месторождения. Следовательно, магнат Демидов воевал чужими руками ради собственной выгоды — ради права разрабатывать жилу Сумеречной стали, обнаруженную на землях князя Платонова.

Я видел, как побледнел Демидов. Никита Акинфиевич понял — ловушка захлопнулась. Документ существовал, и отрицать его было бессмысленно.

— Магнат Демидов, — продолжал Стремянников методично, словно препарируя лягушку на анатомическом столе, — не кредитор, а соучастник, соорганизатор и бенефициар агрессии. Война велась ради его экономических интересов — доступа к Сумеречной стали. Он контролировал использование средств, направляя их на целевое финансирование военных действий. Следовательно, магнат несёт солидарную ответственность за все последствия этой войны.

Пётр Павлович повернулся к столу истца:

— Но это ещё не всё. Есть три доказательства, подтверждающие роль магната Демидова в развязывании и планировании конфликта.

Стремянников кивнул секретарю суда. Тот принёс небольшую шкатулку, внутри которой лежал артефакт — брошь с кристаллом, оправленным в серебро. Магический диктофон.

— Граф Сабуров страховался от своих партнёров, — пояснил адвокат. — В его кабинете обнаружены записи разговоров с магнатом Демидовым и графом Яковлевым. Эти материалы были приобщены к судебному делу о вине Сабурова. Сейчас мы продемонстрируем их публично.

Юрист активировал артефакт. Из кристалла полился звук — сначала шум, потом различимые голоса. Сабуров, Демидов и Яковлев обсуждали план войны против Угрюма. Демидов и Яковлев излагали, почему необходимо устранить Платонова и захватить месторождение. Два почтенных промышленника предложили покойному князю щедрое финансирование. Сабуров уточнял, сколько ему причитается. Они договаривались о концессии, о разделе прибыли, о том, как представить войну как законную защиту интересов княжества.

Я слушал и мысленно усмехался. Сабуров оказался умнее, чем думали его партнёры. Магнат хотел использовать узурпатора как марионетку, но марионетка оказалась с характером, предусмотрев страховку.

Когда запись закончилась, в зале повисла гнетущая тишина. Демидов сидел бледный, стиснув зубы. Его адвокаты яростно что-то шептали ему, но магнат молча смотрел перед собой.

— Кроме того, — мой юрист не давал противнику опомниться, — у нас есть свидетель, подтверждающий факт беседы и её содержание — советник Акинфеев, чьи показания уже приобщили к завершившемуся процессу против графа Сабурова. Акинфеев может быть вызван в Палату для дачи показаний, если потребуется. Также у нас имеются документы, подтверждающие факт планирования войны против ответчика.

Секретарь передал коллегии несколько листов бумаги, вызвав очередное изумление у Никиты Акинфеевича. Впрочем, неудивительно — документы от Яковлева были козырем, о котором магнат не подозревал.

Я откинулся на спинку стула, оценивая работу Стремянникова. Блестяще. Юрист действовал как опытный военачальник, подготовивший эшелонированную оборону — несколько линий защиты, каждая из которых могла самостоятельно отразить натиск противника. Первая линия: договор с узурпатором недействителен. Если суд это не примет — вторая линия: займ был личным, а не государственным. Если и это не сработает — третья линия: долг возник из проигранной войны и не подлежит возврату. И наконец, контрнаступление: встречный иск против Демидова как соорганизатора войны.

Лишь полное опровержение всех трёх линий защиты могло привести к победе Демидова. А учитывая встречный иск, даже победа в основном деле становилась пирровой — магнат рисковал получить обратный удар.

— Наконец, — Стремянников сделал паузу, и в его голосе прозвучали стальные нотки, — у нас есть дополнительные материалы. Однако они настолько серьёзны, что должны быть представлены для ознакомления только судебной коллегии в закрытом порядке.

Зал замер. Журналисты перестали стучать по клавишам магофонов. Адвокаты Демидова замерли, переглянувшись. Сам магнат выпрямился, впившись взглядом в юриста.

Пётр Павлович методично достал из портфеля запечатанную папку с красной печатью:

— Это документы, касающиеся военных преступлений, совершённых в ходе конфликта. Приказы о сожжении деревень. Свидетельства о целенаправленном уничтожении мирных жителей. Показания наёмников ратной компании «Булат» под руководством капитана Плещеева о конкретных приказах, которые они получали и исполняли. А также доказательства того, что магнат Демидов был осведомлён о характере проводимых операций и не возражал против применяемых методов.

Мой взгляд не отрывался от Демидова. Никита Акинфиевич побледнел. Его пальцы вцепились в подлокотники кресла так, что побелели костяшки. Магнат понял — у нас есть всё. Не просто доказательства его участия в войне. Доказательства его причастности к военным преступлениям.

Я не мог не отметить всю тонкость игры Яковлева. Старый граф не случайно пришёл мириться за день до того, как Демидов подал иск в Переславскую Палату. Яковлев явно знал о планах своего делового партнёра. И прекрасно понимал, что я буду топить Демидова в суде, используя все детали их совместной сделки с Сабуровым. Записи разговоров, документы о финансировании, доказательства соучастия в войне — всё это неминуемо всплыло бы. И тогда на скамье позора оказались бы оба промышленника. Но Яковлев вовремя вышел из игры, публично признал ошибку и заключил мир. Теперь весь мой гнев обрушивался только на Демидова. Старый лис превратил своё поражение в спасение, покинув тонущий корабль до того, как тот пошёл ко дну. Умно. Очень умно.

Стремянников передал папку секретарю суда:

— Прошу коллегию судей ознакомиться с этими материалами в закрытом режиме. Мы не считаем необходимым предавать эти документы публичной огласке на данном этапе, — адвокат сделал значимую паузу, — но они имеют критическое значение для оценки роли магната Демидова в развязанной войне.

Я едва сдержал усмешку. Я решил не демонстрировать документы публично, чтобы пока что не устраивать публичную казнь Демидова. Это был сигнал магнату: если тот не отступится, всё это станет достоянием гласности. По всему Содружеству разлетятся новости не просто о финансировании войны, а о его роли в запланированных военных преступлениях. Сабуров приказал сжечь деревни и вырезать мирных жителей. И если бы не моё вмешательство, у него бы всё получилось. Демидов — один из организаторов этого беззаконция.

Репутация магната будет уничтожена. Никакие деньги не спасут от клейма военного преступника. Торговые партнёры отвернутся. Княжества введут санкции. Палата Промышленников может лишить его поста. Семья станет изгоями в аристократическом обществе.

Я смотрел на Демидова и ждал. Ждал, когда противник ляжет на спину, обнажая горло — одну из самых уязвимых частей тела. Сигнал капитуляции. Демонстрация подчинения. В волчьей стае побеждённый показывает покорность именно так, и победитель щадит его жизнь.