Юсупов (СИ) - "Гоблин - MeXXanik"

— Есть у меня один старый знакомый, который очень уж любит историю. Особенно период до Восстания.

Он взглянул на висевшие на стене часы и продолжил:

— Тем более, сейчас время вечернего чая. Думаю, он не откажется зайти к нам в гости.

Старик снял трубку стоящего на столе телефона, и принялся крутить диск.

— Зайти? — не понял я.

— Ну да, — подтвердил дядя. — Живет-то недалеко. Алло! Игорь Иванович! Вечер добрый. Как ваши дела?

В динамике послышался едва различимый голос. И Пётр кивнул:

— Ага. Я-то? Да тоже неплохо. Иногда хуже, в другие дни как будто становится легче, и я даже подумываю пойти на пробежку. А потом вспоминаю, что сердце уже не то… Как поживает ваша коллекция? Да племянник тут увлекся…

Голос в трубке ожил, и дядя довольно улыбнулся:

— Конечно. Можно сейчас. До встречи.

Он положил трубку на рычаги и обернулся ко мне:

— Ну вот. Игорь Иванович прибудет к нам край через двадцать минут. У тебя есть время поставить чайник да найти на кухне что-нибудь, что можно к этому благородному напитку подать.

— Что за Игорь Иванович? — глупо уточнил я, и Петр усмехнулся:

— Карамзин. Он преподает…

— Историю в Первом Гуманитарном университете, — ответил я. — Не думал, что вы дружны.

— Он очень любит послушать старые байки, которые я рассказываю, — усмехнулся дядя. — Иногда даже записывает их для своей научной работы.

— Надеюсь, ты не наплел ему с три короба небылиц? — с подозрением покосился я на родича. Но тот сделал вид, что не слышал вопроса.

— Иди ставь чай. Карамзин дюже любит лесной сбор. И еще уважает овсяное печенье. Думаю, Любавушка сложила его в ту странную банку, которую без матерного слова не откроешь.

Я вскочил с кресла и быстро направился на кухню.

Глава 28

Разговоры в гостиной

Дядя оказался прав, и Карамзин и правда прибыл через двадцать минут. Я успел заварить лесной сбор, поставить чайник и вазочку с печеньем на стол в гостиной, когда в дверь постучали.

— Иди, встречай, — произнёс Петр, и я направился к порогу.

Перед тем как открыть гостям, я осторожно выглянул в окно. И только потом отпер замок.

На пороге стоял мужчина на вид лет тридцати с приятным лицом. Хотя седые пряди волос подсказывали, что их владелец мог быть куда старше. Карамзин был широк в плечах, примерно моего роста. Он был облачен в бежевые брюки, светлую рубашку и клетчатый пиджак с серебряными натертыми до блеска пуговицами.

— Добрый вечер, Василий Михайлович, — с улыбкой произнес он, показавшись совершенно безобидным.

Однако я заметил оценивающий острый взгляд, которым обычно обладали люди с военной подготовкой.

— Добрый, — ответил я и отошел в сторону, пропуская гостя в дом. — Прошу, проходите.

— Приветствую вас, Игорь Иванович, — благодушно произнёс Петр, едва только Карамзин вошел в гостиную.

— Добрый вечер, — ответил гость. — Как ваши дела?

Дядя нахмурился, словно обдумывая вопрос:

— По-разному, — после недолгой паузы протянул он. — Возраст и армейское прошлое начинают давать о себе знать. Да и все сильнее ноют на погоду старые кости. А погода в нашем городе вы и сами знаете — не балует. Она у нас постоянно скверная.

— Что есть, то есть, — согласился гость. — И я иногда понимаю, почему многие наши знакомцы перебираются поближе к минеральным водам или теплому морю.

— Ну уж нет. Бросать родовое гнездо без присмотра я не стану. У меня же поросль тут, — Петр выразительно взглянул на меня. — Вернусь, а здесь везде надписи крамольные на стенах и накурено так, что хоть топор вешай.

— Скажешь тоже, — хмыкнул я.

— Знаем мы эту молодежь. Пока за ними присматриваешь, они ведут себя порядочно, а стоит отвернуться, как уже в нос кольцо вставляют или того гаже — татуировки на лице делают из ругательных слов.

— Не приведи Высший, — Карамзин осенил себя священным знаком, но глаза его светились озорством.

— Потому никуда я не поеду. Буду тут страдать и бдить. Авось и вырастет из племянника путевый подданный, за которого и на том свете стыдно не будет.

Я с трудом сдерживал смех, глядя на игру дядьки, который вошел в раж.

Карамзин сел в кресло. Взглянул на меня и хитро прищурился:

— Нам с вами, юноша, очень повезло жить рядом с настоящей легендой, — произнес он.

— Да какая я легенда? — отмахнулся дядя. — Простой гвардеец, который верно служил отечеству. Мы не стремились стать знаменитыми и войти в историю. Просто исполняли свой долг. Потому что кто-то должен был это делать.

Мне отчего-то вспомнились слова графа Лазарева про людей, которые создавали историю. И Петр это подметил:

— О чем задумался? — подозрительно уточнил он у меня.

— Да так, — ответил я и обернулся к Карамзину. — Игорь Иванович, не могли бы вы провести краткий урок истории?

— Отчего же краткий? Вы куда-то торопитесь?

— Я бы хотел узнать некоторые подробности прямо сейчас. А на остальное, если вы не возражаете, отвести куда более удобное время.

— С радостью, — ответил гость. — Вы заинтересовались фигурками гвардейских полков?

Я кивнул:

— Никогда не думал, что это настолько занятное увлечение. Но сегодня мне довелось увидеть коллекцию самого Лазарева. И задумался о собственном собрании.

При упоминании коллекции графа Карамзин посмотрел на меня с уважением:

— Вам очень повезло, Василий Михайлович. Коллекция Лазарева считается одной из самых больших и полных в Империи. И взглянуть на нее повезло лишь единицам. Я очень давно хочу попасть в гости к Сергею Ивановичу. Мы даже договаривались с ним о визите несколько месяцев назад. Но граф живет работой и мне не удалось с ним свидеться.

Гость вздохнул и продолжил:

— Так какой полк заинтересовал вас для начала сборки? Двадцатый?

— «Упыри», — ответил я. — Мастера наведения ужаса и партизанской войны.

Гость нахмурился, едва заметно качнул головой, а затем произнес:

— Интересный выбор, Василий Михайлович. Неоднозначный, я бы даже сказал. В этом полку было много неоднозначных личностей. Например, царевич Воронья, который командовал первой ротой. Пожалуй, он был одним из самых ярких людей, которыми мог похвастаться полк. Острый на язык дуэлянт в красных перчатках.

Я даже подался вперед, услышав об этой части гардероба «Упыря».

— Кстати, вы знаете, что означали эти перчатки по уложению полка?

— Что? — с интересом уточнил я, боясь спугнуть удачу.

— Это очень древняя традиция Североозерского княжества. Знак того, что человек подставил отца-командира, — начал объяснять Карамзин. — С этих пор красные перчатки означают отложенную смерть. И боец должен быть готов без раздумий погибнуть, когда ему прикажут.

От удивления я едва не приоткрыл рот.

— Вот оно что, — только и смог произнести я.

— Дома Севера, которые потом превратились в семьи Империи, всегда отличались приверженностью к старым традициям и заветам. В тех краях и по сей день имеет власть шаманизм, и вера в духов, которые не смогли до конца искоренить жрецы Синода. Эти обычаи срослись с верой в Высшего, создав свою, своеобразную религию.

Я с интересом слушал гостя. Карамзин рассказывал очень увлеченно, и я начал понимать, почему он считался одним из лучших историков города. Игорь Иванович умел заинтересовать слушателя. Не только меня, но и дядю, которого как мне казалось, совершенно не волновала история.

— А капитаны «Упырей»? — уточнил я.

— О, это тоже достаточно занимательная личность, — ответил гость, пригубив напиток. — Один из многих, кто поступил в полк и принес присягу, чтобы искупить кровью грехи семьи, которая была тесно связана с одной из крупных банд. Последователь древних традиций — он рисовал под глазами черные полукружья, как символ принадлежности к старой семье. Поговаривают, что Темноглазый граф имел связи с первородной тьмой. Это одно из направлений в шаманизме, но о ней слишком мало известно. Граф один из немногих, кто отменно бился в ближнем бою с топором. И поговаривают, что его техника напоминала танец — смертоносный и прекрасный.