Перековка судьбы (СИ) - Колючий Александр

Животный страх, который терзал меня в начале ночи, полностью ушёл. Он не был подавлен. Он был проанализирован, разложен на составляющие и нейтрализован холодной, несокрушимой логикой. На его место пришло спокойствие. Спокойствие инженера, который досконально изучил чертежи, провёл все симуляции и абсолютно уверен в своём проекте.

«Это больше не поединок, — подумал я, глядя на сереющее небо. — Это полевые испытания. Тест двух систем, двух подходов к решению задачи. Их система — это грубая сила, традиции и высокомерие. Моя система — это физика, металлургия и точность. Завтра мы просто сравним их тактико-технические характеристики в реальных условиях. И я знаю, чья система совершеннее».

Я не спал ни минуты, но чувствовал себя бодрым и свежим, как никогда. Мой разум был остёр, как лезвие моего меча. Я не боялся. Я не надеялся. Я просто знал, что должен делать.

Бессонная ночь окончена. День Испытания настал.

Последний рассвет перед Испытанием был серым и безразличным. Он просачивался сквозь щели в ставнях нашей убогой комнаты на постоялом дворе, принося с собой приглушённый гул просыпающегося города. Я не спал. Но, к своему удивлению, я не чувствовал усталости. Мой разум был чист, спокоен и холоден, как гладь озера в безветренный день. Вся ночная работа по анализу и симуляции завершилась. Проект был готов.

Я тихо, чтобы не разбудить дремавшего в углу Тихона, поднялся со своей соломенной лежанки. На холодном каменном полу я начал выполнять медленную, контролируемую серию упражнений на растяжку, которым я посвящал каждое утро последние недели. Моя цель была не накачать мышцы — для этого было слишком поздно. Моя цель была разбудить их, подготовить к быстрым, точным и взрывным движениям, которые мне сегодня предстояли. Каждое движение было выверено, каждый вдох и выдох — под контролем. Я разгонял кровь, насыщал ткани кислородом. Готовил свой биомеханизм к предельной нагрузке.

Когда я закончил, проснулся Тихон. Он посмотрел на меня своими красными от бессонницы и тревоги глазами. Молча встал и поставил на грубый стол наш последний завтрак: ломоть чёрного хлеба, небольшой кусок сыра и кружку чистой воды. Это была наша последняя совместная трапеза перед неизвестностью.

Старик не мог есть. Его руки дрожали так, что он не мог поднести кружку ко рту. Он просто сидел, глядя на меня с выражением вселенской скорби. Я же, напротив, ел. Медленно. Методично. Без удовольствия, но с полным осознанием необходимости.

«Система должна получить топливо, — думал я, отламывая кусок хлеба. — Эмоциональное состояние оператора не должно влиять на протоколы энергообеспечения. Углеводы для быстрой энергии, немного белка для выносливости. Всё по науке».

Когда с едой было покончено, началось облачение. Тихон достал из нашего дорожного мешка мою лучшую рубаху — ту, что была из чуть более тонкого льна и имела всего две заплатки вместо трёх.

— Наденьте хоть это, господин, — с мольбой в голосе сказал он. — Чтобы выглядеть как боярин…

Я покачал головой.

— Нет, Тихон.

Я взял свою обычную, рабочую холщовую рубаху и потёртые, но прочные штаны. А поверх — свою старый, видавший виды дорожный плащ.

— Я иду туда не как боярин на пир, — объяснил я старику, затягивая пояс. — Я иду как боец на поединок. Мне нужна одежда, которая не стесняет движений. Их шёлковые кафтаны и бархат — это броня для их гордости. Моя простая кожа — броня для моего тела. Она выполняет функцию. А их наряды — просто украшение.

«Пусть они видят то, что хотят видеть, — думал я, проверяя, как сидит куртка. — Нищего, оборванного мальчишку. Пусть их презрение растёт. Каждый грамм их высокомерия — это лишний килограмм на их мече, это слепое пятно в их обзоре. Мой образ — это тоже часть моего оружия. Часть моей дезинформационной кампании».

Затем начался главный акт этого утреннего спектакля. Вооружение.

Тихон с надеждой посмотрел на свёрток, в котором лежал мой настоящий меч. Но я даже не взглянул в его сторону. Я подошёл к углу, где стояла прислонённая к стене моя «приманка». Тот самый старый, погнутый тренировочный меч. Я взял его в руки. Он был жалким. Я демонстративно, не таясь, повесил его на пояс в его грубых, самодельных ножнах. Он болтался на боку, как дохлая рыба, и выглядел комично.

Тихон не выдержал.

— Господин, нет! Не его! Что вы делаете?! — прошептал он в ужасе. — Они же вас засмеют ещё до начала боя! Это же… это позор!

Он смотрел на меня так, будто я окончательно лишился рассудка от страха. И в этот момент я впервые за утро позволил себе слабую, холодную улыбку.

— Именно на это и расчёт, Тихон, — сказал я.

Затем я подошёл к своему дорожному свёртку. Аккуратно развернул его. Внутри, завёрнутый в несколько слоёв промасленной ткани, лежал он. Мой безымянный шедевр. Он тускло блеснул в утреннем свете.

— Они увидят вот это, — я кивнул на гнутую железяку на поясе. — Это меч, который видели их шпионы. Это меч, который они ожидают увидеть. Они будут смеяться. Они расслабятся. Их бдительность уснёт. Они будут уверены в своей победе на сто, на двести процентов.

Я взял свой настоящий клинок. Он был прохладным и идеально лежал в руке. Я аккуратно, но надёжно закрепил его в специально подготовленных петлях у себя за спиной, под своим простым дорожным плащом. Длинный, узкий свёрток под плащом можно было принять за скатку одеяла или запасную одежду. Он совершенно не был заметен.

— А это, — я похлопал себя по спине, — они увидят в самый последний момент. Прямо перед началом поединка. И в этот момент их мир, их уверенность, их план — всё это даст трещину. Шок. Недоумение. Смятение. Это будет мой первый удар. Удар, нанесённый ещё до того, как мы скрестим клинки.

Старый слуга смотрел на меня с широко открытыми глазами. Он потрясённо молчал. Он наконец-то понял всю глубину и хитрость моего замысла. Это была не просто подготовка к драке. Это была тщательно спланированная специальная операция. Его страх никуда не делся, но теперь к нему примешалось безграничное, благоговейное уважение.

Я подошёл к осколку отполированного металла, который висел на стене и служил нам зеркалом. Я посмотрел на своё отражение и увидел то, что увидят все остальные: худого, бедно одетого юношу с жалким, кривым мечом на поясе. Испуганного мальчика, идущего на свою казнь. Маскировка была идеальной.

Я положил руку на плечо ошеломлённого Тихона.

— Пора. Нас ждут.

Я открыл дверь нашей комнаты. За ней — гул просыпающегося города, полного людей, идущих посмотреть на мою смерть. Я сделал шаг через порог.

«Всё готово. Все системы проверены. Маскировка на месте. Проект „Возмездие“ переходит в финальную фазу».

Утро казни настало. Но приговорённый шёл на неё со своим собственным, детально проработанным планом побега.

**Друзья, если понравилась книга поддержите автора лайком, комментарием и подпиской. Это помогает книге продвигаться. С огромным уважением, Александр Колючий.

Глава 30

Мы вышли из постоялого двора с первыми лучами рассвета. Утро было прохладным, с земли поднимался туман, смешиваясь с дымом от тысяч очагов. Город уже просыпался, и по улицам тёк мутный, сонный поток людей. Мы с Тихоном влились в него. Наша цель была ясна — Великая Арена. И мы были не одни. Казалось, вся столица сегодня движется в одном направлении.

Сначала мы были просто частью толпы. Две неприметные фигуры. Старик в поношенном кафтане и худой юноша в простой кожаной куртке. Никто не обращал на нас внимания. Люди спешили по своим делам, торговцы раскладывали товар, ремесленники открывали свои мастерские. Город жил своей обычной, шумной, вонючей жизнью.

Но по мере того, как мы продвигались по главной улице, ведущей к арене, всё начало меняться.

Сначала это был просто шёпот. Я заметил, как торговец, которому мы уступили дорогу, вдруг замолчал и проводил нас долгим, удивлённым взглядом. Затем он толкнул локтем своего соседа. Тот обернулся, посмотрел на меня, и его брови поползли вверх. Он что-то сказал третьему.