Стражи восемнадцати районов. Том 1 (СИ) - Крейн Антонина

Но тут нужен был настоящий учитель.

– Конечно, речь идёт не о полноценном наставничестве, а только о небольшой помощи, – Нина слегка обрезала мне крылышки воодушевления. – И это будет не бесплатно.

– Какова же цена? – прищурился Рыбкин.

– На Ладожском озере происходит какая-то чертовщина, и Веналайнену она не нравится. Нужно разобраться.

– Без проблем, я решу это дело.

Феликс был весьма безмятежен и самоуверен, но тут Нине удалось его удивить.

– Не ты, а он, – она кивнула в мою сторону.

– В смысле?! – хором ахнули мы.

– И Клугге вместе с ним.

Тут уже опешил только я, а Феликс сменил аханья на хохот.

– Что за безумная парочка это будет!.. Но почему такой странный выбор исполнителей?

– Не знаю, сами спро́сите у старого маразматика. Вернее, ты спросишь, – она посмотрела на меня своими удивительно ясными для такого колючего человека глазами. – Клугге заедет за тобой вечером, вы отправляетесь уже сегодня.

Так и не глотнув чая, Нина поднялась.

– А с кейсом-то что? – крикнул ей вслед Рыбкин.

– Пусть Женя отвезёт его обратно. Понятия не имею, зачем Веналайнен его прислал. Похвастаться, наверное.

И она удалилась так же стремительно, как и пришла; сея хаос и смятение в рядах голубей, курлыкающих на солнышке.

Мы с Феликсом переглянулись.

– Учёба – это круто, – сказал я. – Но совместное дело с Клугге... Я не готов. Более того, я даже не знаю, к чему я должен быть готовым!

– Ну, ты ведь сказал, что любишь сюрпризы? – Рыбкин развел руками.

Я только вздохнул, а потом снова откинулся на спинке стула и стал намеренно интенсивно любоваться сквером, и солнцем, и лицами людей, позволяя мирной субботней красоте утешить меня – напоследок.

[1] «Я могу взять этот стул, пожалуйста?»

[2] Герой пьесы «Венецианский купец» Уильяма Шекспира.

25. Путь в Кирьявалахти

У меня было столько вопросов.

Утешало лишь то, что Феликс тоже находился в неведении относительно «чертовщины на Ладожском озере». На душе как-то спокойнее, когда ты не один такой тупой. Хотя, по логике, было бы выгоднее, если бы мой старший напарник знал обо всём на свете и щедро одаривал меня своими знаниями.

А так – мы вместе недоумевали.

Я собирал вещи в недавно купленный чемодан. Феликс сидел перед открытым кейсом, код от которого Нина прислала ему смской. Он рассматривал амулеты, колдовал над ними и периодически что-то гуглил.

– Если ты ничего не знаешь о предстоящем деле, то, может, расскажешь мне об этом мастере Венаналайнене? – попросил я.

– Есть люди, ко встрече с которыми подготовиться невозможно, как ни старайся, – отозвался Феликс, не отрываясь от телефона. – Но если вкратце, то Веналайнен – эксцентричный карельский шаман, который когда-то преподавал в Академии Звёздного Света. А потом переехал в глушь и уже лет двадцать берет только личных учеников.

– Карельский шаман!.. – вздрогнул я. – Надеюсь, не безграмотный автор дневника, которым ты пытал меня в мае?

– Нет-нет, тот мёртв уже добрых два века, мир его праху, – успокаивающе отмахнулся Феликс.

А потом неожиданно вскрикнул и подался ближе к экрану ноутбука.

– Кажется, теперь я знаю, что это за амулеты!

Я со стопкой одежды в руках подбежал к нему.

На экране была открыта статья о секретах и легендах Ладожского озера. В частности, раздел, повествующий о сокровищах, якобы спрятанных на дне.

Чаще всего их называли «сокровищами волхвов». Предание гласило, что в 988 году, после Крещения Руси князем Владимиром, две дюжины языческих жрецов решили утопиться в Ладоге, забрав с собой на дно монеты, кубки и прочие драгоценности. Их души не отправились дальше, как это обычно бывает после смерти, а навсегда остались там, на дне озера – сторожить хотя бы свое богатство, раз религию они сберечь не смогли.

В годы правления Екатерины II среди российской знати, интересующейся оккультизмом, неожиданно появилось поверье: если принести этим мёртвым волхвам дары, то они благословят тебя на свой языческий манер. «Никакое благословение лишним не бывает!» – полагали аристократы, а иногда и члены императорской семьи. И в дни свадеб и рождений велели слугам сбрасывать в озеро драгоценности, сопровождая их торжественным чтением обращений и просьб к «уважаемым господам волхвам».

– От этих сокровищ так и тянет озерной магией, это наверняка они, – Феликс кивнул на содержимое кейса.

– Но в чем заключается чертовщина, о которой сказала Нина?

– М-м-м, тут сложнее, – он вел пальцем по сенсорному экрану, листая страницы с поисковыми выдачами. – Но я вижу, что чаще всего сокровища волхвов упоминают в связи с ладожским кораблем-призраком, чей капитан, швед по имени Юхан Сигвард пропал в тридцатых годах XX века… Возможно, это как-то связано.

Я оглянулся на свой чемодан.

– Как думаешь, мне стоит положить в багаж плавки?

– Ты собираешься догонять корабль-призрак кролем? – рассмеялся Феликс. – Положи, конечно. Ладожское озеро – прекрасное место. Грешно будет не искупаться. Ты бывал там когда-нибудь?

– Не доводилось.

– Думаю, оно тебя не разочарует.

***

И вот ближе к вечеру за мной заехал Клугге.

Я понятия не имел, на сколько по времени уезжаю. Феликс сказал, что всё будет зависеть от решений мастера Веналайнена: может, на пару дней, а может, на три недели. То, как тщательно Рыбкин подбирал слова, говоря о старом шамане, заставляло задуматься. Даже об архангеле Михаиле он не отзывался так осторожно. Напротив, любил подтрунивать над шефом и теми бытовыми, забавными невзгодами Небесных Чертогов, которые как из рога изобилия сыпалились на плечи архангела.

Дело в том, что в последние годы в Небесных Чертогах набрало силу общественное движение, утверждающее, что владыка города должен заниматься не только вопросами политики и безопасности, но и напрямую общаться с народом. И вникать в его повседневные нужды. Михаил был рожден для битв и сражений – но сейчас его вынуждали «для хорошего тона» дважды в неделю принимать обычных горожан. Поэтому каждый понедельник и среду на него валились дурацкие ссоры и обидки небожителей: два торговца поругались, потому что у них похоже оформлены прилавки; птицы сирин расстроены, ведь в библиотеке так мало книг под авторством магических существ; Ирамиил и Варахиил вызвали друг друга на дуэль из-за женщины, а эта женщина вообще-то замужем, и поэтому она в ярости, а её муж – в депрессии, оттого что её втянули в подобное дело... И прочее.

Плюс, на днях я услышал, что херувим Керув решил задержаться в Небесных Чертогах. Оказывается, после бала в Полуночном замке он не отправился обратно в высшие сферы, а занял отдаленный дворец на летающих островах.

Это было непривычное поведение для кого-либо из херувимов. Никто не знал точной причины, но поговаривали, что высшим сферам не нравится что-то в нынешних делах магического мира. Поэтому Керув должен понаблюдать и разобраться.

Я уверен, что это не облегчало долю Михаила. Очень неприятно работать, когда кто-то стоит у тебя над плечом и следит за твоими действиями. Тем более, кто-то вроде Керува, любое воспоминание о котором вызывало у меня легкую тошноту и – в чем бы я не признался никому, даже Феликсу – отвращение.

Думаю, мне точно не стоит говорить об этом. Потому что сразу встанет вопрос: кем должен быть человек, который испытывает столь негативные эмоции в отношении воплощения света?

В последнее время я не сталкивался с ситуациями, в которых мне бы напоминали о проклятом характере моего дара – не считая того, что каждый третий небожитель при встрече называл меня «жутким юнцом» и смотрел с любопытством. Моя репутация не менялась. Меня не спешили обвинить в чем-либо, но и не начинали видеть «своего». Полагаю, этот штиль во многом был связан с тем, что я сам никуда не лез. Тихонечко занимался своими учебно-рабочими делами и не ходил ни на какие мероприятия.